Северный комсомолец
29 июля 2005 (1)
Ольга ТРЕТЬЯКОВА

Тайна частной жизни неопознанных трупов

Пятнадцать месяцев Ида Владимировна Митюхляева занимается розыском пропавшего без вести сына.

"Прокуратурой области даны указания об активизации проведения оперативно- розыскных мероприятий по розыску Вашего сына" (из ответа начальника отдела областной прокуратуры А. Л. Карманова от 27 сентября 2004 года).

"Прокуратурой области даны указания об активизации проведения оперативно- розыскных мероприятий по розыску Вашего сына" (из ответа первого заместителя прокурора области А. М. Крошеницына от 6 апреля 2005 года):

На самом же деле, кроме родственников, как это чаще всего и бывает в подобных случаях, никто Александра Вадимовича Митюхляева не ищет. Впрочем, это он в университете был Александр Вадимович - один из самых любимых студентами преподавателей, кандидат медицинских наук, доцент, интеллигентный, безотказный, скромный, обаятельный, добрейшей души человек:

- Саша собирался выйти с дачи 3 мая пораньше, чтобы успеть подготовиться к лекциям. Мы ждали его целый день еще и 4 мая - мало ли что могло задержать, - говорит Ида Владимировна. - Я приехала в Подборку 5 мая, по деревне было страшно пройти: со всех сторон стреляли. Несанкционированная охота началась 25 апреля, когда прилетели утки. Я встретила человек 12 "охотников", совершенно незнакомых, которые жили в домах местных жителей, - хозяева якобы дали им ключи. Шестого мая я была на 29-м лесозаводе, там такая же картина: люди не работают, живут охотой и рыбалкой, грабежами и разбоями. Мне рассказали, что 1 мая там убили "на охоте" молодого мужчину, и только 4 мая увезли в Архангельск в морг:

НЕТ ТЕЛА - НЕТ И ДЕЛА

Седьмого мая Ида Владимировна была в Приморском РОВД. Попросила выехать на розыск сына, взять показания с "охотников", даже назвала адреса, по которым они жили. Но милиционеры ехать в Подборку отказались - их ведь тоже могли там случайно подстрелить. Только через два месяца они начали опрашивать жителей деревни и родственников пропавшего - после того, как была написана жалоба в областное УВД. Розыскное дело завели только 16 мая, а еще 12 мая было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела - в милиции не нашли (да и не искали) оснований для вывода о том, что Митюхляев стал жертвой преступных действий.

А как найдешь такие основания без уголовного дела? Есть, например, у матери один подозреваемый, ранее судимый, которого боится вся деревня и который мог позариться на Сашин зимний камуфляжный костюм, импортные сапоги, рюкзак, фонарик и так далее. Может, и нашли бы у него эти вещи - да как зайдешь в его хибару без законных на то оснований? А ведь он пьяница и наркоман, возможно, психически неуравновешенный человек - его дед был когда-то ее пациентом (Ида Владимировна работала врачом-психиатром).

В том, что Сашу убили, она не сомневается. Либо случайно, либо из-за вещей - 3 мая там все были с тяжелого похмелья, деньги пропиты: В милиции же считают, что он по дороге домой переходил реку Ижма, провалился под лед и утонул. Никто из родственников в эту версию не поверил ни на минуту: он 30 лет ходил на дачу по этому маршруту, был очень осторожен, никогда не совался на тонкий лед, да и нужды у него в этом никакой не было.

Он шел вдоль реки к лесозаводу N 29, чтобы сесть на городской автобус, а Ижма там уже заканчивается, превращается в узкий и мелкий ручей. Был он физически крепкий, выносливый, до своих 48 лет никогда ничем не болел, совсем не пил, занимался спортом, летом - греблей, зимой - лыжами, проходил в день по 60 километров каждые выходные. Однажды спас лыжника, провалившегося в реку:

За все лето только однажды - и то по настойчивой просьбе матери - приехали на речку водолазы, да так ничего и не сделали. Она сама нанимала местных жителей, которые с лодок обследовали дно реки баграми, - все напрасно. Оставалось ждать, когда вода сама вынесет труп на берег.

А может быть, уже вынесла? Поскольку ни на одно опознание, несмотря на все обещания, ее так и не пригласили, Ида Владимировна добилась разрешения просматривать в бюро судмедэкспертизы акты судебно-медицинского исследования неопознанных трупов. Она останавливалась на мужчинах подходящего возраста, роста, с тем же размером обуви. И вот однажды ее сердце забилось сильнее, чем обычно:

Акт N 180: неизвестный мужчина обнаружен 23 августа на берегу Белого моря, в 4 километрах от деревни Куя - это недалеко от дачи. Со слов участкового, труп выброшен на берег в первой половине мая, во время шторма. Все сходилось: рост, длина стопы, отсутствие на коже шрамов, родимых пятен или татуировок. 22 сентября он был захоронен на кладбище "Валдушки" под N 364.

"ВАШ БЫЛ В КОСТЮМЕ, А ЭТОТ В ОДНИХ ТРУСАХ"

В милиции Иде Владимировне дали три фотографии, по которым она опознала своего сына: по сохранившимся кончику носа, верхней губе и кистям рук. Он пролежал все лето на каменистом берегу и превратился в мумию. Череп был скальпирован до верхней губы и держался на одном кожном лоскуте со спины, нижняя челюсть сломана, зубы выбиты, с шеи содрана кожа, возможно, удавкой.

В молодости, окончив в 1949 году мединститут, Ида Владимировна сама работала в судмедэкспертизе и знала: если в мозговых пазухах свежая, алая кровь - это прижизненное повреждение, если в легких нет воды и планктона - человек не утонул, а был сброшен в воду после убийства. Она сразу сказала экспертам: очевидно же, что труп криминальный, почему написали в акте исследования, что травматических повреждений нет, и захоронили как утопленника? И стала настаивать на эксгумации и повторной экспертизе.

На все заявления ей отвечали: это не ваш сын, ваш был в камуфляжном костюме, а этот в одних трусах. А если костюм сняли? Кроме того, она обратила внимание на то, что, судя по актам исследований, все неопознанные трупы поступают на экспертизу почему-то только в трусах и майках, а журнала одежды поступивших ей так и не показали. Настойчивость пожилой женщины судмедэкспертам явно не понравилась. Добиться разрешения на эксгумацию ей удалось только с помощью адвоката два месяца спустя.

Труп был брошен в могилу без гроба и оказался очень измененным. Кисти рук, материалы для биологических исследований куда-то странным образом исчезли.

Но материал для проб на ДНК и групповую совместимость эксперты взяли. Хоронить труп - Саша это или кто-то другой - пришлось Иде Владимировне самой: и гроб заказывать, и перевозить, и закапывать - все за свой счет. Вся в сомнениях, она попросила оставить ей череп для идентификации личности по фотопортрету методом фотосовмещения.

Ида Владимировна написала письмо в отдел идентификации Российского центра судебно-медицинских экспертиз профессору В. Н. Звягину. Оттуда ответили, что кроме черепа необходимо представить копии актов исследования при первичном вскрытии и повторного, после эксгумации. В бюро судебно-медицинских экспертиз ей этих документов не дали (но череп в Москву она все равно отвезла, хотя ясности это пока не добавило).

Кроме того, в апреле этого года ей отказали и в просмотре актов судебно- медицинских исследований неопознанных трупов. На том основании, что "проведение опознания и работа с родственниками пропавших без вести граждан в деятельность бюро СМЭ не входят". До сих пор, получается, вся эта информация была открытой, приходи и смотри, а когда был случайно обнаружен поспешно и небрежно захороненный криминальный труп, судмедэксперты вспомнили и о конфиденциальности своих исследований, и о неразглашении тайны следствия:

"ИНФОРМАЦИЯ ПОДЛЕЖИТ ЗАЩИТЕ"

Мать А. В. Митюхляева обратилась в суд с иском о нарушении права на получение информации и с просьбой обязать бюро судмедэкспертизы предоставить ей для просмотра акты исследования неопознанных трупов с целью розыска сына. Судья Октябрьского суда И. В. Рогова в удовлетворении иска отказала, решив, что эта информация относится к конфиденциальной, а именно, к персональным данным, и подлежит защите.

Персональные данные - это сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность.

Имеются ли такие сведения в актах судебно-медицинского исследования трупов неопознанных лиц, если все они как раз и не идентифицированы? Нет, конечно. А если, к примеру, Митюхляевой или кому-то другому удастся по сведениям из акта судебно-медицинского исследования идентифицировать личность своего пропавшего сына, мужа или отца - кому от этого будет хуже?

Встав на защиту частной жизни неопознанных трупов, суд решил, что акты судебно- медицинских исследований "никоим образом не затрагивают какие-либо права истицы". Но так ли это? Никто не может отнять у матери права искать пропавшего сына. Хотя бы для того, чтобы похоронить по-человечески.