Северный комсомолец
30 сентября 2005 (7)
Светлана ЛОЙЧЕНКО

Дмитрий в кубе

Дмитрий Дмитриевич Григорьев - настоятель Свято-Николаевского кафедрального собора в Вашингтоне. Его отец, Дмитрий Дмитриевич Григорьев, в предреволюционные годы был Архангельским вице-губернатором. На прошлой неделе по приглашению Епископа Архангельского и Холмогорского Тихона Дмитрий Дмитриевич был гостем Архангельска.

- Отец Дмитрий, слышала, что вы нашли в Архангельске родственников? Видимо, это уже далекая родня?

- Нет, очень близкие. У нас дедушка общий.

- То есть вы двоюродные?

- Так и есть. Наш общий дедушка с Ириной Александровной, урожденной Пресняковой, был председателем окружного суда Архангельска.

- Это по материнской линии?

- Да, и теперь я смог побывать в городе, где моя мама провела младенчество, детство и юность и где встретилась с моим отцом.

- Выходит, что Архангельск для вас очень значительный город.

- Да, мой отец здесь был вице-губернатором. Его тоже звали Дмитрием, как и дедушку. Так что я Дмитрий в кубе!

- Наверное, это ваше родовое имя?

- Дмитрий Солунский был воином. Мои предки по отцу - воины. Отец был офицером, дед -a артиллерийским генералом, прадед тоже был военным.

- У вас военная выправка. Она необходима и для священника?

- Священник - тоже воин...

- Можно сказать, что вы продолжаете семейные традиции? А в какие годы ваш отец был вице-губернатром в нашем городе?

- С 1907 по 1910, потом он был вице-губернатором Вятки, а затем - губернатором Сахалина.

- Видимо, оттуда ваша семья и эмигрировала?

- Здесь есть интересная подробность. Отец был отозван в Царское село и по рекомендации императрицы вошел в комитет Красного креста. В 1918 году, в ноябре, его за это и арестовали. Мама взяла иконку, и пошла выручать отца в здание ЧК.

- Так просто...

- Там была масса народу, мама не знала, что делать. И вдруг к ней подходит простой человечек: "Барыня, что вы тут делаете?" Она его узнала. Это был стражник губернатора Сахалина. А здесь он уже был членом ЦК рабоче-крестьянских депутатов. Вот он, с большой опасностью для себя, помог отцу бежать. И еще умно все рассчитал. Довел родителей до квартиры, где оставалась моя маленькая сестренка, чтобы ее взяли и успели на последний поезд в Ригу. Он считал, что это была единственная возможность уехать. Таким образом мы оказались в Риге, я в это время находился в чреве матери.

- Тоже способ эмигрировать.

- А меня никто не спрашивал.

- В Риге в то время было безопаснее?

- Там снова сказалось сцепление обстоятельств. Брат моей матери, Пресняков, был прокурором в Пскове...

- То есть ваш дядя и дядя вашей архангельской двоюродной сестры?

- Да, там длинная история... Хоть дядя никогда не жил в Латвии, его убедили быть представителем русского населения, и он вошел в правительство. А в это время на Двине, только Западной, стоял английский эсминец, который должен был латвийское правительство вывезти из страны. Мы туда попали по блату вместе с дядей.

- И таким образом оказались в Англии...

- ... где я и вышел на свет Божий!

- Нелегко было вашим родителям в чужой стране с маленькими детьми.

- Но родился я в доме своей тети! Сестра моего отца еще до революции вышла замуж за англичанина. Это такая романтическая история. Отец мой, был офицер и очень любил лошадей. И пригласил как-то свою сестру на скачки. Туда со своими лошадьми приехал англичанин. И познакомился с сестрой моего отца. Она вышла за него замуж.

- Так все переплелось.

- Считаю, что в этом был промысел Божий.

- Безусловно.

- А потом мы попали в Японию, где отец был представителем белого правительства.

- Ничего себе!

- Да, мы ехали через Канаду, жили в Японии пока не кончилась война. А затем отец потерял свое назначение. Нам надо было куда-то ехать. Решили вернуться в Ригу. Там я провел свое детство, юность, закончил русскую гимназию.

- Вот откуда ваш безупречный русский.

- Я русский! Не американец, не англичанин, а русский. И таковым себя чувствовал всегда.

- В то время, вам, русскому, как жилось в Риге?

- Перед второй мировой войной там происходило то же, что и сейчас происходит. Притесняли русских, стали закрываться русские школы. Я успел еще закончить.

- А с каким настроением вы восприняли приход Красной армии в Ригу?

- Мне было радостно слышать на улице бравые военные песни. Тогда многие уезжали, но я даже не собирался. Я радовался, что пришли русские.

- Но все же уехали.

- Прошло месяца три. И ко мне приходит человечек один. Очень просто мне говорит: "Мы вам предлагаем сотрудничество. Если вы лояльны к Советскому Союзу, то наше предложение примете. А если вы отказываетесь, значит, не лояльны. А если не лояльны, то вы знаете, что это значит".

- Вам - прямой путь в английские шпионы.

- Кстати, где-то в каком-то шкафу у меня лежал английский паспорт. Если ты появляешься на свет в Англии, его дают автоматически. Я хотел от него избавиться, он мне мешал, я не мог учиться в университете - для иностранцев это было слишком дорого. И я поступил в Богословский институт и учился там бесплатно.

- Теперь паспорт пригодился?

- Да. Как раз оставался один день, когда можно было подать документы на выезд. С тяжелым сердцем я это сделал.

- И отправились на свою "малую родину", то есть в Англию?

- Нет. Тогда был специальный договор между английским и советским правительством, что все британские подданные поедут поездом через всю Россию до Владивостока. Там нас посадили на пароход и отправили в Австралию. В Англии уже шла война. В Австралии я жил два года. Это хорошая страна, но для тех, кто там родился. Мне очень хотелось в Европу, я надеялся вернуться домой. Поэтому поступил в английский торговый флот. Однажды попал в Нью-Йорк, где ждал смены пароходов. Случайно встретил хорошего знакомого отца. Он объяснил, что в Россию пока все равно вернуться не удастся. И я остался в Америке...

Дмитрий Григорьев закончил престижный Йельский университет, позже получил степень доктора в Пенсинвальском университете. Завершил духовное образование в Свято-Дмитриевской духовной академии. В 1964 году стал профессором Джоржтаунского университета, в этом качестве проработал до 1989 года. В 1969 году рукоположен в сан священника.

В его приходе 400 человек. Это и русские и американцы. Отец Дмитрий считает, что именно храм помогает человеку сохранить внутреннюю связь с Родиной. Это он в миру - американец, а в храме остается наедине с самым дорогим и заветным. Именно православие многим переселенцам - сербам, грекам, галичанам, русским помогло не растерять себя в чужом для них мире.

Когда мы расставались с отцом Дмитрием, он собирался на Соловки, чтобы поклониться святой земле. Отец Дмитрий верит в будущее России. Ведь это его родная страна, любовь к которой он перенес через все годы. А еще он немного романтик...

Беседовала Светлана ЛОЙЧЕНКО