Архангельск
27 ноября 2004 (221)
Василий Соколов.

Валерий Гауптман: "Серая жизнь не для меня"

Генеральный директор компании "Финнколор" Валерий Гауптман нашел себя в том возрасте, когда большинство людей подводит итоги своей жизни. Сегодня у него есть почти все составляющие успеха: любимая работа, которую оценили Владимир Путин и Святейший Патриарх Алексий II, крепкая семья, материальная обеспеченность, твердая общественная позиция, уважение и признание окружающих - а что еще нужно человеку для счастья?

СЕВЕРНАЯ ШКОЛА

- Валерий Анатольевич, едва ли не половина вашей жизни связана с северодвинским оборонным предприятием "Арктика". Но попали вы туда не по своей воле...

- Я поступил на работу в СПО "Арктика" (тогда еще ЭМП-8) в феврале 1961 года. Попал туда совершенно случайно, можно сказать, по воле судьбы. В юности тяжело заболел и после серьезной операции не видел перед собой никаких перспектив. Но я влюбился. Знаете, как это впервые бывает в 17 лет... Жизнь преобразилась, я забыл про болячки, учебу. Но... Родители были категорически против моего выбора (мудрые были люди) и обманным путем отправили меня в Северодвинск, где жила моя старшая сестра с мужем. Узнал я об этом только через полгода, обнаружив письмо матери: "Забери его отсюда любым путем. Не хочу, чтобы он всю жизнь платил алименты, а жить с ней он все равно не будет..." Можно считать, я оказался в ссылке, которая затянулась почти на полвека. Этот поворот определил мою судьбу на много лет вперед. Скрыв свою инвалидность, я поступил на предприятие "Арктика", где отработал двадцать лет: сначала учеником, затем электромонтажником, потом инженером.

- Но себя в этом деле так и не нашли?

- Воспоминания о том времени у меня остались двоякие. С одной стороны, было очень интересно, на предприятии царила романтическая атмосфера того времени - сдавая корабль, мы могли не спать сутками. С другой - двадцать лет я ходил через проходную, чувствуя себя, как в тюрьме, маленьким болтиком огромного механизма, от которого мало что зависит, чей личный вклад совсем не заметен в масштабах огромного строительства подводных лодок. Вот когда я перешел на освобожденную работу, став председателем строящегося дачного кооператива "Тайга" под Северодвинском, - другое дело. Там я мог проявить себя на все сто. Я знал, что каждые сто метров построенной дороги - это мой пот, моя кровь, мой ум.

Я очень благодарен "Арктике" за то, что она свела меня с замечательными людьми, ставшими примером для подражания. Таким был руководитель предприятия Александр Васильевич Дубинин. Одним словом - хозяин. В хорошем смысле. Бесконечно преданный своему делу, думающий о производстве и днем, и ночью, и в выходные, и в праздники. Однажды он заболел, поэтому вызвал меня по работе к себе домой. Я застал его сидящим на ковре, а вокруг кипы документов...

На заводе работало много интересных людей. Кстати, наш губернатор Николай Киселев был тогда начальником отдела, правда, по работе мы почти не пересекались. Жили неподалеку, встречались, разговаривали... Незаурядная личность Александр Александрович Паршинов - главный инженер огромного предприятия, отличный специалист, инженер с большой буквы. Представляете, он каждую субботу обязательно бегал на лыжах! Его спортивный вид рушил привычный образ большого начальника с большим животом. Кроме того, Александр Александрович в подлиннике читал Шекспира! Это в те-то времена!

Я рад, что в моей жизни встречались такие люди. Поэтому однозначно говорить о том, что на "Арктике" я себя не нашел, нельзя. Там сформировались многие черты моего характера. Там обрел своих немногих друзей: Георгия Коваля и Тимофея Мениса. Они тоже во многом "виноваты", что я стал именно таким, какой есть.

- Вы были перспективным инженером, что называется, на хорошем счету. Но вдруг выходите из партии, поставив крест на своей дальнейшей карьере. По тем временам это очень серьезный шаг...

- Никакого подвига я не совершил. Отнять у меня было нечего, я не занимал никаких постов, работал простым инженером. Да и времена были уже не те. А сделал это по принципиальным соображениям. В мой адрес было несколько антисемитских выпадов. Можно было просто набить морду, как я неоднократно делал. Но тогда, после очередного оскорбления, решил поступить по-другому. Я обратился к секретарю партийного комитета предприятия, но не нашел понимания. И тогда написал заявление: "... в связи с несогласием с национальной политикой КПСС...", потому что я не желал быть членом партии, которая закрывала глаза на открытые проявления антисемитизма.

- А теперь вы состоите в какой-нибудь партии?

- Нет, ни в одной из нынешних партий я не состою. Думаю, что уже и не буду состоять. В принципе ни одна из современных российских политических структур не вызывает у меня горячей симпатии. Пожалуй, предпочтительнее смотрится "Единая Россия". Что касается остальных партий, то их политическая стратегия остается мне не очень понятной. Будь то региональные отделения ЛДПР или Партии социальной справедливости. Возможно, они пока слишком увлекаются лозунгами и красочными плакатами и меньше говорят о своей платформе. А мне бы хотелось узнать именно об этом.

"КОГДА ТЕБЯ БЬЮТ ПО МОРДЕ..."

- Сегодня вы являетесь председателем Еврейской национально-культурной автономии Архангельской области. Что побудило вас заняться такой общественной деятельностью?

- Меня с детства били по морде только за то, что я - еврей. В карельском поселке Каменный Бор, где я вырос, мы были единственной еврейской семьей. Условия там совершенно жуткие. Большую часть населения составляли освободившиеся уголовники, которым было запрещено жить в больших городах.

В школе меня дразнили, били, приходилось давать сдачи, стоять за себя. Я без финки даже в туалет не ходил... Защищался ежедневно, бился в кровь, не понимая, почему нас так ненавидят. Ведь мы жили не богаче других, даже беднее. В семье было шестеро детей, а работал только отец. Но мама всегда заботилась о том, чтобы мы опрятно выглядели. Сама шила, переделывала старые вещи.

Помню, как-то к нам в гости пришли два моих одноклассника, как раз во время обеда, и мама налила им по тарелке борща. Ребята так удивились, что мы тоже едим борщ! Они были просто уверены, что евреи питаются чем-то особенным, манной небесной.

Можно бить себя в грудь и кричать на каждом шагу, что ты еврей. Можно тихонько прятаться, скрывая это. Но это - печать на всю жизнь, и никуда от этого не деться. Мне еще отец говорил: "На тебе лежит огромная ответственность. Только потому, что ты еврей, твои недостатки будут рассматривать под лупой. Ты не можешь позволить себе работать хуже других, совершать плохие поступки..."

С детства я имел доступ в две огромные дворянские библиотеки, где были уникальнейшие книги. Очень много читал, увлекался еврейской историей, религией. И чем глубже изучал эти вопросы, тем больше понимал: антисемитизм - часть государственной политики СССР.

После войны еврейская культура была совершенно загублена. Уничтожили практически все: язык, традиции, театры, издательства, а главное - людей, причем самых лучших. Известных артистов, поэтов, писателей, художников, ученых...

В 1963 году в Северодвинск приехал молодой инженер Борис Миропольский. По понятным причинам ему пришлось сменить фамилию: его отец, Берхман, еще до революции был членом ЦК Российской сионистской организации. Он отсидел тридцать лет! Этот человек стал для меня настоящей еврейской энциклопедией. Мы часто встречались в моей восьмиметровой комнате общежития, где уже тогда было около двух тысяч книг. Надо сказать, что сам Борис этими вопросами мало интересовался. Он задумался об этом позже, когда из-за национальности его не приняли на высокую должность. Постепенно вокруг нас стали собираться и другие люди. Так в Северодвинске зарождалась еврейская община, причем происходило это в условиях, когда пострадать можно было не только за дела и слова, но даже за мысли. В Архангельске община появилась значительно позже.

- Чем сегодня занимается национально-культурная автономия?

- Название говорит само за себя. Мы не просто пытаемся сохранить свою культуру - нам приходится ее восстанавливать буквально по частицам. Сотрудничаем с еврейскими общинами других регионов России и зарубежья. 28 октября состоялся замечательный вечер, посвященный истории семьи Саши Розенбаума. К этому событию собирали информацию буквально по всему миру: в России и Израиле, Франции и Аргентине. В итоге было найдено около 400 имен - родственников этой выдающейся семьи, о которых не подозревал даже сам Розенбаум. Например, человек, который в свое время выращивал и поставлял из Европы в Россию знаменитые нежинские огурчики, оказался его предком.

Мы храним и восстанавливаем свои традиции, корни и обычаи не только для себя. Богатство российской культуры складывается из ярких, самобытных культур всех народов, населяющих нашу многонациональную страну. Мы стараемся делать добро. Несколько лет назад был создан благотворительный фонд "Хэсэд Ахим", который занимается помощью престарелым и инвалидам. Помогать друг другу - давняя еврейская традиция: до революции даже самая бедная семья отдавала часть своего дохода в фонд общины. Затем совет старейшин решал, как лучше потратить эти деньги. У кого-то подрастает сын - талантливый скрипач, чтобы выучить его, не хватает средств; кто-то тяжело болеет; кому-то просто необходимо дать взятку чиновнику. Сегодня действуют программы "Аптека", "Столовая", "Мазл Тов" (работа с маленькими детьми), воскресная школа и молодежный клуб.

Мы проводим национальные праздники и участвуем в мероприятиях других национальных общин, например в татарском Сабантуе. Это способствует хорошим межнациональным отношениям в нашем городе.

- Насколько я знаю, Архангельск часто посещают выдающиеся представители еврейской интеллегенции. Чем их привлекает наш город?

- Действительно, к нам часто приезжают такие люди, как генеральный консул Израиля в Санкт-Петербурге Марат Богуславски, главный кантор и золотой голос России Барух Финкельштейн, заместитель редактора Российской еврейской энциклопедии раввин Зеев Вагнер. А почему? Ответ прост. У нас прекрасные отношения, их здесь хорошо принимают, им просто нравится сюда приезжать.

ОБЪЕКТЫ ГОРДОСТИ

- Валерий Анатольевич, давайте вернемся к вашей трудовой деятельности. Вы создали "Финнколор", когда вам было уже за пятьдесят. До этого пришлось попробовать себя в разных областях. Я знаю, что некоторое время вы просто жили на своем дачном участке и разводили там кур, свиней...

- Кстати, свиньи у меня были, каких на Украине еще поискать надо. В это время я размышлял, что мне делать дальше, ведь я уже стал пенсионером. Поступило предложение поработать вице-президентом Ассоциации молочной промышленности Архангельской области, затем директором в коммерческой структуре. Я попробовал, но очень скоро понял, что это пустое дело. Люди старой закваски не могут или не хотят работать, предпочитая легкую наживу, однодневную выгоду. В этом смысле я плохой бизнесмен. Я не могу "кинуть", поступиться своими принципами, подставить.

Желания вращаться в этой пустоте у меня не было. Вот тогда жизнь меня случайно свела с генеральным директором представительства финского концерна "Тиккурила" в России Владимиром Близнецовым. Он предложил открыть первый в России филиал. Я ничего не понимал в красках, но ввязался в эту авантюру.

Начинали в жутких условиях. Бизнес того времени напоминал жестокую игру без правил. Открывая свое дело, мы с заместителем развозили краску по магазинам, но я понимал, что бесконечно так продолжаться не может - нужно развиваться. Влез в страшные долги, взял финское оборудование в лизинг под бешеные проценты - 16 процентов годовых в валюте. Я поступал вопреки тому немногому, что знал в сфере экономики. В чем-то, может быть, повезло, но все получилось. Из магазина лакокрасочной продукции мы выросли в производственную компанию, способную выполнять вместе с партнерами самые сложные работы.

- Безусловно, за десять лет успешной работы "Финнколору" сегодня есть чем похвастаться. Среди объектов, на которых вы работали, имеются довольно уникальные.

- Единственный в России цветной герб на подводной лодке "Архангельск", созданный нашей фирмой, удивил даже президента Путина во время его приезда в Мурманск.

Интересный объект - церковь в селе Несь Ненецкого автономного округа, являющаяся федеральным памятником культуры девятнадцатого века. Сложность заключалась в том, что через некоторое время после окончания работ на свежей белой краске проступали бурые пятна. Позже выяснилось, что местные умельцы лет за десять до этого пропитали бревна тюленьим жиром в целях сохранности. Даже финны ничего не могли сделать, но мы нашли способ это преодолеть. Теперь церковь стала центром не только села Несь, но и всей округи. Она радует глаз своей красотой. Люди приезжают сюда издалека, чтобы повенчаться и покреститься. За проделанную работу мы получили благодарность от Святейшего Патриарха Алексия II.

Цех для хранения жидких радиоактивных отходов, мобильный комплекс по переработке твердых радиоактивных отходов, Приводинский нефтеналивной терминал... Я горжусь, что "Финнколор" сегодня способен выполнять работу на таких колоссальных и чрезвычайно сложных объектах. Да и города наши - Архангельск, Северодвинск, Новодвинск, Котлас -благодаря компании за последнее время стали намного ярче. Человек быстро привыкает к хорошему, поэтому, может быть, не все обращают внимание на эти изменения, но тем не менее они есть.

С 1995 года "Финнколор" принимает участие в восстановлении Антониево-Сийского монастыря. Мы постоянно оказываем шефскую помощь отделению травматологии и ортопедии областной детской больницы.

"У МЕНЯ ОЧЕНЬ МАЛО ВРЕМЕНИ ЖАЛЕТЬ"

- Валерий Анатольевич, я слышал, что вы коллекционируете камни. У вас в офисе их целая экспозиция.

- Дома их тоже много, жена ругается, что ставить некуда. Я привожу их со всего мира, что-то мне дарят знакомые. Драгоценных среди них нет, но посмотрите, какую красоту создает природа, - здесь Валерий Гауптман превращается из директора в страстного коллекционера. Он встает из-за стола и начинает по очереди показывать своих любимцев:

- Это малиновый кварцит, из которого сделан Мавзолей. Это шунгезит с острова Кижи - его местные жители бросают в воду, чтобы она не портилась. Вот кимберлит с Ломоносовского месторождения. А это морская соль Мертвого моря. Эйлатский камень, агат, малахит... Этот я нашел на юге Израиля. А тот привез из Иордании.

Кто-то коллекционирует спичечные коробки, кто-то монеты, кто-то игрушки - это замечательно, такие увлечения добавляют красок в нашу порой слишком серую жизнь. Тем более если человек занимается не просто собирательством, а каждый предмет из его коллекции может что-то рассказать о его жизни.

- Еще одним вашим увлечением являются книги. У вас огромная библиотека, в которой можно встретить совершенно уникальные тома.

- Я бы не стал сравнивать эти два увлечения. Книги - это мои учителя, моя страсть, это огромная часть моей жизни. Еще работая учеником на заводе "Арктика", я ездил в Ленинград в поисках редких изданий. На них мог потратить треть своей зарплаты, во многом себе отказывая. Но сегодня я счастлив, что в моей библиотеке есть, например, прижизненные издания Фета. Один из самых ценных подарков моей жизни - тоже книга. Ее мне подарил известный питерский библиофил Слава Илюшин. Это пьеса Великого князя Константина Романова "Царь Иудейский" 1914 года. Автор был дядей Николая Второго и не имел права подписывать свои произведения царской фамилией, поэтому он известен под псевдонимом "К. Р.". Книга - в переплете, обтянутом телячьей кожей, с золотым обрезом и иллюстрациями, на специальном английском картоне - была выпущена тиражом всего 150 экземпляров в подарок тем, кто пришел на премьеру пьесы. Каждая имела порядковый номер и дарственную надпись. Мой экземпляр оказался сто пятым, он был предназначен барону Борису Алексеевичу Кусову.

- Валерий Анатольевич, вы, без сомнения, успешный, состоявшийся, нашедший себя человек. Оглядываясь назад, вы ни о чем не жалеете?

- Может быть, только о том, что из-за постоянной занятости, разъездов и поисков самого себя я недостаточно времени уделял своим близким - жене и сыну. Но надеюсь компенсировать это, больше бывая с внуком.

Жалею, что времена, когда появилась возможность проявить себя, наступили немного поздновато для меня. Не жалею, а скорее завидую нынешнему поколению - я не имел возможности получить такое образование, какое доступно сейчас. Жаль, что я так и не удосужился выучить свой язык. А вообще у меня очень мало времени для сожалений, и я ничуть об этом не жалею.