Пресса Архангельской области
Птица счастья
Птица счастья



Двина
5 апреля 2005 (2)
Иван ТРЕТЬЯКОВ

Приказ: "Высоту вернуть!"

Иван Поликарпович Третьяков родился в 1922 году на Каргопольщине. В 1941 году был призван на военную службу. После ускоренного курса Борисовского военно- инженерного училища (г. Архангельск) его направили в действующую армию, и с января 1942 года он находился на переднем крае. Прошёл с боями Северный Кавказ, Причерноморье, Украину, Бессарабию, Румынию, Венгрию, Чехословакию. Был не раз контужен, четырежды ранен, последний раз 15 апреля 1945 года тяжело. Два с лишним года находился в госпиталях, перенёс дюжину операций. [an error occurred while processing this directive]

На снимке: гвардии старший лейтенант Иван Третьяков. Фото сделано 31 августа 1944 года на подступах к Бухаресту. [an error occurred while processing this directive]

Дорога была каждая минута. Ни Горячев, ни Бояринов, ни Шубин не знали ещё, что замполит ведёт роте подмогу, и ещё неизвестно было, как он её проведёт в хуторок - все подходы к нему уже простреливались. [an error occurred while processing this directive]

- Идём след в след! Прижимаемся к скале. В стороны не шарахаться, не отставать. - И вышел вперёд. [an error occurred while processing this directive]

- Сейчас перейдём дорогу, минное поле будем обходить со стороны реки, по склону обрыва. Повторяю: идти след в след, без отклонений, если со мной что - дальше поведёт Уваров. Метрах в пятидесяти за минным полем к дороге опускается узкая балочка. По весне и по осени там течёт ручей, сейчас должно быть сухо; значит, выйдем на дорогу, перебежим и по балочке полезем наверх. Она выведет нас в тыл высоткам, на которых сейчас немцы, но помните: наверху балочка тоже перегорожена минным полем. Уваров, вы помните то поле? - Уваров кивнул. - Тогда так: я иду, за мной вы, Уваров, и Микшин, за ними вы, капитан, и пулемётчики, позади - Зимин, он будет нас прикрывать. Итак, по одному, согнувшись и - след в след! [an error occurred while processing this directive]

Горячев до рези в глазах всматривался в дорожное полотно. Как раз в том месте, где мог быть просвет, под дорогой лежала водоотводная труба, а с крутого откоса скалы к ней спускалась балочка, узкая, поросшая по краям кустарником. Допустим, немцы ждут, что по ней сверху могут спуститься к дороге наши, где они перекроют дорогу минами: перед трубой или позади неё? По балочке, если поле будет впереди трубы, его можно беспрепятственно обойти. Значит, позади... Значит, надо вылезать и перебегать дорогу прямо против этой узкой и глубокой, как щель в ад, балочки... [an error occurred while processing this directive]

- Когда я перескочу дорогу, вы один за одним постарайтесь проскочить через неё, как мыши. - И встретился взглядом с Зиминым, и тот понял, что, что бы ни случилось, он будет прикрывать сапёров и пулемётчиков и пойдёт, как и шёл, последним: тут, если противник близко, они на виду у него, как на картинке, и скрыты поворотом дороги от своих... Конечно, можно было попросить автоматчиков прикрыть их, да мало что можно да невозможно... [an error occurred while processing this directive]

- Теперь, - сказал он, - поднимемся. Тесновато, узковато, но... Не шуметь, смотреть направо-налево: могут растяжки встретиться, зевнуть нельзя. [an error occurred while processing this directive]

Горячев глянул на него, спросил с усмешкой: [an error occurred while processing this directive]

Снегу в щели было где по колено, а где и по пояс: камни, в беспорядке устилающие дно, за-трудняли движение, колючий кустарник так густо переплёл откосы, а порой и перекрывал самоё щель, что пришлось сквозь него продираться, как сквозь путаницу колючей проволоки. Пулемётчики вконец измучились, пока преодолевали самые узкие места. Наконец щель раздалась, стало просторнее и светлее, ещё немного, и можно выползать наверх, но Горячев остановился, и Бояринов, глянув через его плечо наверх, обмер: мины. Снег вокруг них осел, и они торчали из него, как сморчки с белыми шапочками, кое-где виднелись провисшие проволочные растяжки. Это были помзы - противопехотные осколочные мины, напоминавшие воткнутые рукояткой в землю немецкие ручные гранаты, но они пострашнее гранат... Заденешь растяжку, сработает взрыватель, и мина взрывается, поражая осколками на десятки метров вокруг всё живое. Мысленно Бояринов ругнул Горячева: перестарался, энтузиаст, сам себе дорогу загородил! Но уже выползли вперед с ножницами Уваров и Микшин, ставившие это поле, поползли, зорко оглядывая каждый сантиметр снежной поверхности, "перекусили" тросы-растяжки у одного "сморчка", у другого, сняли мину с колышков, отложили в стороны - проход готов. [an error occurred while processing this directive]

- И даже чуть дальше хуторка, и чуть правее - на одинокий домик. Знали бы, что там твоя краля - давным-давно его штурмом взяли бы. И капут был бы Шубину... [an error occurred while processing this directive]

Горячев с сапёрами решил прикрывать пулемётчиков с тыла. [an error occurred while processing this directive]

И - бывает же такое везение: всё сталось, как было задумано, благополучно миновали проход в помзах, поднялись наверх, проползли через реденький голый лесочек, передохнули на опушке. Тут сапёры залегли, а Бояринов прополз дальше, на самую высокую точку возвышенности, почти на "пуп" и нырнул в конец траншеи. Позади противника нет, там - обрыв к дороге, там сапёры, слева немцев не видно, они мелькают в дальнем конце траншеи - ну что ж, этих, если пронюхают чего и попрут, можно осадить, зато справа, по скату высотки, обращённому к хуторку, мелькали вспышки выстрелов, снизу, где стрельба гремела не переставая, тянуло пороховым дымом... Бояринов уже изготовился к стрельбе: цель была на виду - по дну ложбинки, неуклонно продвигаясь к хуторку, перебегали немцы, и особенно много их было на взгорке перед хуторком. Всё это было так близко, так чётко видно, что Бояринов различал даже жирные загривки под грязно-серыми пилотками, видел потные лица тех, кто оборачивался вправо или влево, и каждый фриц был как мишень - толстая перетянутая ремнём туша, широкий зад, раскинутые ноги. [an error occurred while processing this directive]

Бояринов начинал стрелять тогда, когда били немецкие пулемёты, и прекращал стрельбу за мгновение до того, как они, словно выдохнувшись, умолкали. Что-то случилось с расчётом крупнокалиберного пулемёта - он замолчал, а так как и русские миномёты смолкли, немцы воодушевились, с рёвом, с пальбой рванулись вперёд - и снова какой-то невидимый пулемёт начал выклёвывать из толпы атакующих то самых передних, то самых задних; по немцам ещё яростнее били автоматы гвардейцев - и немцы в который уже раз вынуждены были залечь. И тут они обратили внимание, что большинство раненых и убитых сражены выстрелами сзади. Крайне обеспокоенные, стали вынюхивать, кто и откуда по ним бьёт, но, так как Бояринов открывал и прекращал огонь синхронно с их стрельбой, долго не могли сообразить, откуда приходит смерть. Бояринов знай себе усмехался и продолжал своё дело - можно сказать, атаки немцев на хутор он сорвал. Но даже сумасшедшему везенью приходит конец, и приходит тоже внезапно: Никандров, бдительно следивший за траншеей, убегавшей на соседнюю высотку, словно кем-то подтолкнутый, глянул в сторону: сверху, прижимаясь к опушке лесочка, спускалось трое немцев; кто бы они ни были, связисты или посыльные, они легко могли заметить пулемёт, а может быть, и посланы были его уничтожить - похоже, что так, поскольку перебегали со всеми осторожностями, временами пропадали из виду, значит - ползли, их надо убрать, - и Бояринов, не надеясь, что их уберут сапёры, убрал их сам. Но минуту-две спустя слева показалось до полусотни немецких автоматчиков; они шли развернутым строем, вот-вот откроют огонь, и их, по всему, не сдержать ни сапёрам, ни ему, Бояринову, особенно если встретить их огнём в упор - сомнут. Вот если бы они, стервецы, катились стороной, если бы Горячев со своими мудрецами воздержался, не открыл огонь, пропустил их, тогда можно было бы, если не усекут на ходу, ударить по ним сбоку, а ещё лучше - дать им возможность перевалить через гребешок и врезать сзади. И, похоже, бог внял его горячему желанию: немцы, все убыстряя шаг, пронеслись мимо, перевалили гребешок и с рёвом и пальбой устремились вниз - и тут Бояринов начал их не выбивать, а как бы стричь под гребёнку, а те, которые ещё маячили на гребне высотки, не успев спуститься вниз, оказались под автоматным огнём сапёров, заметались по склону высотки, не зная, то ли рвануть вперёд, то ли податься назад, а пулемёт Бояринова и оживший ДШК из хутора добавляли им смятения. Бояринов уже особенно и не таился, не выжидал, когда заговорит какой-нибудь пулемёт немцев, чтобы подстраиваться под его голос - нельзя было терять ни мгновения: если хоть часть этой банды, идущей на подмогу атакующим хуторок, прорвётся, роте Шубина капут... [an error occurred while processing this directive]

А какой-то решительный офицер с парабеллумом в руке направлял на высотку отступающих, что-то кричал и приказывал, торопил и без того задыхавшихся от бега: "Шнель, шнель!" - они не сразу его узнавали, и суть его приказаний, казалось, не доходила до них, и всё же ему удалось сколотить группу в десяток солдат, и он направил её в сторону, откуда бил беспощадный пулемёт, а пулемёту вторили автоматы... Но Бояринов живо их образумил, и эта группа отвернула и понеслась вместе со всеми отступающими, уже не пытаясь больше задержаться, за пулемётом теперь лежал Никандров, вместо второго номера подскочил Микшин, а сам Бояринов работал автоматом, и раза два ему удалось срезать молодцов, которые могли подстрелить высокого человека в расстёгнутой шинели - замполита Завьялова. [an error occurred while processing this directive]

- Что, нах фатерлянд? Задом наперёд наступаете? Ах как вы мне нравитесь, гадёныши, аж бить вас жалко! - но, крича это, капитан без промаха бил бегущих почти в упор, сапёры стреляли молча, сосредоточенные, словно решили не расходовать энергию на всплески эмоций, и, конечно, ни один выстрел Уварова не пропадал даром; метко бил Зимин, только что закончивший бинтовать раненого пулемётчика, Горячев задался целью поймать на мушку того долговязого офицера с парабеллумом, который, кажется, был единственным, кто не потерял пристутствия духа и всё ещё пытался остановить бегущих, но вынужден был бежать вместе с ними, и когда до него оставалось шагов десять, Горячев метким выстрелом положил его на землю. [an error occurred while processing this directive]

- Спасибо, друзья! Бояринов, Дульцинея твоя спасена. И её старикан! Мы к ним никого не допустили. Иди, чарочку поднесут: заслужил! [an error occurred while processing this directive]

Автоматная очередь вспорола истоптанный снег под ногами Шубина, но бывшего разведчика хранила в тот день судьба. [an error occurred while processing this directive]

- А первым делом прошу я тебя: сбрось ты этот проклятый полушубок, - сказал он. - И без полушубка все знают, что ты - Шубин, а немец думает, что ты Попов, Мишень! Скажи спасибо Никандрову, он по крайней мере дважды тебя спас... Снимал тех, кто по тебе лупил. Так что не дразни гусей. И не возникай! [an error occurred while processing this directive]

А немцы отходили на позиции, с которых утром кинулись на шубинскую роту; туда их провожали полковые пушки и миномёты, огонь которых корректировал Бекасов, - он, оказывается, шёл в боевых порядках пехоты. [an error occurred while processing this directive]