Архангельский епархиальный вестник
31 января 2006 (1)
Валентина МУЗЫКИНА

Детство в Архангельске

Вера Николаевна Королева - врач, доцент кафедры педиатрии Архангельского государственного медицинского института, теперь - член совета ветеранов СГМУ, звено в династии из четырех поколений архангельских врачей.

Дед Веры Николаевны - священник Василий Королев - был клириком Свято-Троицкого кафедрального собора города Архангельска. Правда, умер он до революции, задолго до рождения внучки, зато его матушка, Акилина Ивановна, оставила глубокий след в детской памяти Веры.

Спустя год отец вместе с малышкой и старенькой няней своей умершей жены, ставшей и первой няней Веры, вернулся на родину, в Архангельск, в дом Вериной бабушки Акилины Ивановны. Первые воспоминания Веры связаны именно с этим местом. Вся семья Королевых жила в двухэтажном деревянном доме на улице Соборной (сейчас - Карла Либкнехта). Верхний этаж занимали члены семьи, а на первом этаже и во флигеле жили квартиранты, платившие мало и нерегулярно. Отопление было печное, воду привозили в бочке.

Новая няня была необыкновенной, из ссыльных. Как-то случайно она зашла в дом, бабушка пригрела ее, полюбила, и со временем Антонина Абрамовна стала членом семьи.

С няней Верочка гуляла по центральным улицам Архангельска - Соборной, Псковскому, Троицкому и Петроградскому проспектам, набережной. Этот район города был густо застроен церквями. Сперва няня с девочкой выходили к кафедральному собору - грандиозному зданию с огромными фресками-картинами над алтарными выступами. Обходили его вокруг. Рядом находилась Преображенская церковь. Неподалеку - подворье Соловецкого монастыря, Никольский храм. В районе Воскресенской улицы - Воскресенская церковь. Но особенно они любили сидеть на скамеечке в ограде Рождественской церкви - в районе улицы Поморской. Тут тоже происходили длинные неторопливые разговоры и воспоминания о былом.

- Отдых начинался уже на пароходе, в каюте 1-го класса. Перед Красноборском мы с папой выходили на палубу, перед нами появлялась высокая гора с лестницей, а наверху нас уже ждала бричка. На козлах восседал сам художник и махал нам шляпой.

Друзья вели нескончаемые беседы, играли в преферанс. По дому хозяйничала сестра художника, за которой я ходила "хвостом". Еще я гуляла по лесу, кормила любимую лошадку, которая хорошо меня знала. Помню, как хозяин с гордостью показывал нам "охранную грамоту", подписанную самим Лениным: никто до смерти художника на его дом не покушался. После смерти Борисова дом передали костно-туберкулезному санаторию "Евда".

- Мы с няней устремились туда и с ужасом наблюдали, как рушат красавец собор. Было очень много людей, все стояли и смотрели на разрушение любимого храма. Старушки ахали, крестились, кое-кто утверждал, что Господь не допустит такого злодеяния. Меж тем какие-то люди стаскивали веревками колокола, другие пытались разобрать кладку: говорят, кирпичи хотели применить для постройки чего-то другого. Но собор не сдался - по кирпичику его не разобрали, а куски стен превратились в кучи мелких обломков и пыли. Дома мы рассказали обо всем бабушке. Она плакала и повторяла: "Хорошо, что отец Василий не дожил до этого горя".

В 1932 году мы вернулись в Архангельск. Я не узнала любимый город! На месте церквей зияли настоящие раны. Их спешно "закрывали" - строили какие-то здания, чтобы не было такого чудовищного впечатления. Но наш город стал безликим. По существу, остались только три действующие церкви - кладбищенские: Соломбальская (Мартина Исповедника), Всех Святых и Ильинская. Архиереи служили в Ильинском храме.

Вера Николаевна помнит, что, несмотря на тяжелые времена, религиозные праздники у них в семье хоть и тайно, но отмечались. Бабушка Акилина пекла очень вкусные пироги с треской, приходили гости.

Давно уж нет людей, оставивших глубокий след в жизни Веры. Отец умер семидесяти лет, успев увидеть внука, названного его именем и продолжившего потом династию врачей.