Трудовая Коряжма
5 октября 2002 (111)
Инф.

ДАЧНЫЙ СЕЗОН ЗАКРЫТ, но хлопот меньше не стало

С некоторых пор дачные участки заметно опустели: нет привычной возни на огороде, урожай весь собран и свезен в город. Лишь остовы теплиц тоскливо темнеют на участках, качаясь в такт осеннему ветру. Грустно и пусто теперь на дачах, но опять же не на всех. Например, для владельцев участков N1 дачный сезон никогда не прекращается, он просто постепенно перетекает из лета в осень и так далее. Работы здесь в любое время года предостаточно. Об этом мне все подробно растолковал "вечный" дачник, как он сам себя назвал, Борис Брониславович Шкляр.

"Вы просто не представляете, сколько на даче всегда работы! Тут и армия солдат не справится. Вот пока, например, нужно все перекопать, бочки убрать, дрова прибрать, листву сжечь или закопать поглубже, навоз внести, яму высушить, да туда все овощи, банки пристроить... Так сразу и не вспомнишь, что еще-то нужно. А ведь каждый день до упора на участке работаешь и все края не видно", - сокрушается дачник. "Значит, дача - дело невыгодное?" - поддеваю я Бориса Брониславовича. "Точно говоришь, - соглашается он. - Маета одна эта дача, и болячки-то все от нее. Только вот без своей земли уже никуда не деться. Как ни погляди - и картошка тут своя, и ка-пустка, да и от города отдохнуть есть где".

"Много ты здесь отдыхаешь, дядя Борис, - встревает в наш разговор Николай Кувалдин, тоже дачник со стажем. - Тут так наломаешься, что уже не до отдыху, живым бы остаться. Я вот тоже раньше все "горбатился", когда мама живая была. А теперь сказал себе: все, на даче только отдыхать буду".

Показал мне Николай свое хозяйство. Рядом с домом развернул он строительную площадку - баню решил "создать", да такую, чтоб лет сто стояла. "Вот тут у меня предбанник будет, - мечтает Николай, меряя шагами фундамент бани. -А на этом месте - парилка, рядом с ней мыльня. Здесь, через дверь, отдыхать будем. Представляете, после баньки выйдешь на улицу и босиком по травке. Вот тут я ее высажу, - показывает мне мечтатель на ровную площадку земли. - А здесь сразу от дома аллея из яблонь и слив будет. Их я весной посажу, о саженцах уже договорился. Деревца подрастут - тенечек дадут. Выйдешь из баньки, - продолжает он о своем заветном, - тут вот шашлычки томятся, а рядом на грядочках зелень разная - кушай и жизни радуйся. Вот такую я сейчас для себя дачу хочу".

"Ну, это ты, Колька, загнул, - с неодобрением качает головой дядя Боря, - все равно же на даче пахать придется, не все же время ты будешь в бане париться да лучок с грядок жевать. А картошка-то как же?".

"Да я ее лучше куплю, чем как вы убиваться", - защищает свою позицию Николай. "Вы знаете, -это он уже ко мне обращается, -здесь, на первых дачах, в основном пенсионеры проживают. Им же тоже надо на что-то жить. Вот я у них все и покупаю: и картошку, и капусту - все, что нужно. И им хорошо, и мне приятно. Одного навоза привезти - почти две тысячи надо выложить. А сколько же я картошки да других овощей на эти деньги куплю? Вот то-то и оно!".

Чтобы мужчины прекратили спор о плюсах и минусах земледелия, я "примирила" их вопросом о навозе. Не последняя, кстати, тема для огорода. На что мои знакомые в один голос заявили, что лучше и выгодней прикормки, чем речной ил, и придумать нельзя. Оказывается, никакой навоз с ним в сравнение не идет. От того ила все растет и силу набирает куда как лучше: и в теплицу его кладут, и под картофель, и куда угодно.

А собирают его дачники весной рядом с озером, но только в сухую погоду. Когда большая вода уходит, слой ила на песке остается. На солнце он высыхает так, что в корку превращается. Таким его и собирают в мешки да в корзины. Потом перетирают в труху и посыпают грядки. Многие, говорят, уже давно силу и полезность ила узнали. Теперь только им свои посадки и удобряют.

Показали мне мужчины и свои овощные ямы. У Николая, например, яма построена прямо в доме, на веранде. Стенки ее утеплены опилком, а от мышей кладет Николай в погреб можжевельник, так его мама научила. В том погребе многолетние припасы хранятся в лучшем виде. Кстати, можжевельник, как выяснилось, Николай и в банном деле применяет. Сначала пихтовым веником парится, потом можжевеловым, только не запаривает его, как другие это делают, а прямо так, колючками себя обихаживает. Потом, говорит, опять пихтой стегаюсь, а затем тем веником и натираюсь. Только тогда кайф от бани получаешь, когда все тело дышать, а потом и "петь" начинает.

Дядя Боря тоже любитель попариться, но в парилке предпочитает березу. А вот погреб у него, в отличие от Николая, и правда, царский. Стоит он отдельно от дома, на высоком месте, чтоб весной не залило. Стены внутри его выложены из просмоленных бревен в чередовании со шпалами. Вот уж три дня, как Борис Брониславович приводит яму в "товарный вид". Окуривает ее дымом, чтобы грибок не появился. Для этого прямо в яме у него приспособлена печка, которая жарит кладовую изнутри. Когда дядя Боря открыл дверь, чтобы продемонстрировать мне свое детище, такой дух оттуда поднялся - будто из коптильни. Скоро стенки погреба основательно дымом "прожарятся", тогда и овощи закладывать на хранение будут.

А пока печурка "работает" - хозяин без дела не сидит. Жена, уезжая в город, наказала ему морковь перемыть да перебрать. "Ну, возьми хоть пакетик моркошки, - почти умолял меня дачник, - до черта ее нынче наросло. Куда девать-то?".

Скоро зима. А, как выяснилось, дядя Боря очень зиму любит. Когда мороз и снег под ногами хрустит, когда по дому от печи тепло растекается, когда дрова колешь, а от них запахом арбузным тянет...