Пресса Архангельской области
 


Трудовая Коряжма
26 ноября 2002 (132)
Владимир НОГОВИЦЫН.

Знаки БЕДЫ не смогли погасить в дочери священника веру в Бога и в хороших людей

Давно уже не бывал я в тех местах. Но вспоминаю иногда и Васильевскую церковь, и колокольню, и старый погост, и поле, обрывающееся у низины, и тропинку, сбегающую к лесной речке... Но чем ближе подходил к столетним стенам, тем надрывнее билось сердце. Чуть ли не в унисон гулким шагам, нарушавшим после тишь бывшего храма... Признаться, здесь я чувствовал себя неловко. От вида вдребезги разбитого иконостаса, груд мусора... А дальше тянулись следы давнего пожара: прокопченные стены хранили знаки беды. Этой и всех иных бед...

***

Тот осторожный стук в дверь Тамара Сергеевна Веснина, кажется, помнит до сих пор: "Спокойно стучали". Вот поднялся с постели отец - пошел открывать.

Вот кто-то громко спросил: "Воронов? Поп?"

"Священник", - поправил он.

Пришедшие были милиционерами. Чужих восьмилетняя Томка не испугалась. Наоборот, ее так и распирало детское любопытство.

Отец взял ключи от церкви и вместе с остальными мужчинами вышел. Вскоре они вернулись. Принесли деньги. В основном бумажные, вывалили на стол, стали считать... Но это было неинтересно.

Девочка уставилась на тех дядек, что рыскали по горнице. Из бельевого шкафа они вывалили на пол одежду; счекнули с полок книги... Как можно?! Но отец молчал. Лишь желваки на скулах, обросших седой бородой, нервно дергались. А добрые глаза стали грустными. О чем говорил этот взгляд?

Потом незнакомцы достали семейные фотографии, заставили Сергея Андреевича подписать каждую: кто и что... Он безропотно выполнял приказание. Вся его прежняя стать и горделивость куда-то улетучились, исчезли, испарились. Всё, что ни делал, -с видом обреченного человека. Обронил: отдал-де в Удиме в починку дочкины ботинки - выкупить бы. А то ведь ей не в чем ходить будет... Один из пришедших, наверное, старший, снисходительно сунул Тамаре несколько монет: держи-ка... Она -что спрашивать с малолетки! -швырнула их на пол... Даритель подобрал всё до копеечки.

Ее же больше занимал велосипед. Добрый дядька перевернул "технику" вверх колесами, и Томка крутила их, как хотела, -представьте, никто не ругал. Но и это занятие ей наскучило...

...Когда же поутру она проснулась, в доме было пусто. "Лежу на голом полу - нигде ничего". Вышла из дому, заглянула в стаю: пусто - ни коровы, ни овец. Значит, никого пасти не надо, обрадела... "Где и ум-то был!"

О том, что стряслось, рассказала девчонке зареванная соседка. Оказалось, и ее мужа в эту ночь "забрали". Вот вместе-то с ней и соскребали с печи разлившуюся квашню: отец замесил - хотел хлебца испечь...

А через три дня в дом пришел один из братьев - пятнадцатилетний Васятка. Остальные братья-сестры давно жили своими семьями...

Знаешь, сказал, а я папу видел - на переправе. Кричал ему, а он меня не заметил...

***

"Никудышная судьба, - говорит Тамара Сергеевна. - Всё отняли - и детство, и юность. Крепко жизнь колотила..."

И при этом - никакой злобы в словах: вся обида за долгие годы прошла. Вместе с молодостью. Лишь глаза, как много лет назад, под стать небу - голубые...

Отец. А ведь в чем обвинили? -в создании запрещенной организации, готовившей якобы "подрыв советской власти". По тому "делу" "проходили" десять человек. Четверых приговорили к расстрелу, шестерым дал и десять лет без права переписки. И никто из них не остался в живых. Самому старшему, представлявшему опасность "заговорщику" - за семьдесят, самому младшему - под шестьдесят... Так, один из арестованных, записанный в бумагах "конюхом", никогда не имел никакой живности. Он же, "яро агитировавший против новых порядков", был совершенно неграмотным. К тому же дряхлым стариком был... Но... приобщен "до кучи"...

В шестьдесят четвертом отца реабилитировали. Не как многих - одним указом, а специальная комиссия приезжала, работала, опрашивала свидетелей, допрашивала оговорщиков... Да поздно, слишком поздно восторжествовала справедливость.

Шестьдесят лет спустя держала в руках старые архивные документы Тамара Сергеевна и диву давалась - как же можно так оболгать человека! Дескать, ее не молодой уже отец (в момент ареста - 58 лет) чуть ли не каждый день ходил в Вондокурье - за пятнадцать-то километров! - на "контрреволюционные сборища", "готовил заговоры и сговоры"... Когда? До того ли, если, помимо служб церковных, обряжался по хозяйству; несколько лет ухаживал за тяжелобольной, обезножившей женой, детей малых растил, а старшим всячески помогал. А было их, ребят-то, двенадцать...

За что врагом признали? - невдомёк. Впрочем, уверена: зато, что веру свою, как Иуда, не продал. От Бога не отрекся.

"За братом Василием-то тоже приходили, хотели и его улетать, да, видать, одумались, сжалостивились - пацан..."

***

Однажды в Коряжме один из знакомых бросил в лицо ее мужу: "А ты знаешь, что твоя Тамарка - поповская дочка?". "Знаю, -спокойно ответил Вячеслав Александрович. - А что такое?"

А об отце и деде она узнала уже на старости лет. Из справки, присланной госархивом Вологодской области. Сыном священника был ее отец. Судя по всему, неплохим. Не раз награждался: то набедренником, то серебряными медалями - "по случаю исполнения 13 июня 1909 года двадцатипятилетия церковно-приходских школ" и "в память... трехсотлетия царствования дома Романовых" (1913 г.). А священником в Васильевской Удимской церкви стал 7 сентября 1907 года. Законоучителем Удимского земского училища был, членом местного попечительского совета... И далеко бы пошел, считает Веснина, кабы не события последних лет. Стечение обстоятельств. Зависть ли людская, злоба ли, страх ли толкали односельчан к понапраслине. Некоторые из этих людей подписывали доносы, как позже признавались, под принуждением. Однажды на Васильевском кладбище Веснина столкнулась с местным жителем. Тот, завидя ее, стал спешно удаляться. Совесть пробудилась? Не бойся, не тронем, как бы обратилась к нему Тамара Сергеевна. Но он все равно ушел...

...Да что чужие! И свои-то - две дочери и два сына написали "отказную" от отца. "Иначе бы до работы не допустили", - оправдывая их поступок, говорит Тамара Сергеевна.

А одна из сестер сорок годов была прикована к постели. В лёжку лежала. И намучилась же! Плакалась: "Это, наверное, меня за батюшку наказало"...

Другая сестра выго-

ворила как-то Весниной: "Тебя маленькой не забрали, а теперь заберут..." За что? За рассказы о том времени, о несправедливости, оказывается... Но она больше не боится.

***

В ее городской квартире - несколько иконок. Распятие, подаренное знакомой женщиной. И, как завещание, помнит Тамара Сергеевна слова одной бабушки: "Рука не отсохнет - перекреститься-то... И чаще, чаще поминай в церкви хороших людей"...

...А она отца помнит мало. "Работный был. Всё при деле. А нас, помню, заставлял скот пасти, а нам шибко не хотелось..."

***

Родственники взяли ее из котласской деревни в Нарьян-Мар. Оттуда другая сестра перевезла девушку в Архангельск. Учеба, работа. Однажды Тамару направили в министерство с отчетом областного управления землеустройства и севооборотов. "А мне ни обуть нечего, ни одеть. На пальто - заплатки. Подружка дала шарфик и шапочку..." На большом самолете летела, смущая пассажиров своим видом. В Москве восемнадцатилетнюю северянку "пожалели" - выделили 500 рублей на новое пальто. Деньги, правда, из зарплаты удержали...

Позже, по случаю, Тамара устроилась в воинскую часть. И получше там было, и поденежней... Но через три месяца девушку уволили, узнав, кто ее отец. Был скандал: утаила!

***

Время всё расставило по своим местам. Дальнейшая судьба Весниной крепко связана с Коряжмой. В Васильевской же она бывает каждый год. Ездит на могилы близких людей, а получается, оплакивает и родителей, и прежнюю свою деревню, и детство, закончившееся так рано...

Вспоминает об отце, у которого НЕТ могилки. Правда, кто-то сказал, что его и других священников расстреляли в Великом Устюге. Где-то во рву за кладбищенской церковью... Но она молится у своей, Васильевской церкви. За себя и за всех нас.

Владимир НОГОВИЦЫН.

На снимках: священник Васильевской церкви Сергей Андреевич Воронов с супругой Юлией Александровной и детьми (1907 г.); Тамара Воронова (слева) (1938 г.).



Трудовая Коряжма:
Свежий номер
Архив номеров
Об издании
Контакты
Реклама



Издания Архангельской области:

Правда Северо-Запада
МК в Архангельске




Авангард
АиФ в Архангельске
Архангельск
Архангельская лесная газета
Архангельская субботняя газета
Архангельский епархиальный вестник
Бизнес-класс
Бумажник
Важский край
Ваш личный доктор
Ведомости Поморья
Вельск-инфо
Вельские вести
Вести Архангельской области
Вестник космодрома
Вечерний Котлас
Вечерняя Урдома
Вилегодская газета
Витрина 42х40
Волна
Выбор народа
Горожанин
Голос рабочего
Графоман
Губернский лабиринт
Двина (лит. жур.)
Двиноважье
Двинская правда
Добрый вечер, Архангельск!
Единый Мир
Жизнь за всю неделю
Заря
Звезда
Звездочка
Земляки
Знамя
Знамя труда
Известия НАО
Инфопроспект
Каргополье
Коношские ведомости
Коношский курьер
Корабел
Коряжемский муниципальный вестник
Котласский бумажник
Красноборская газета
Курьер Беломорья
Лесной регион
Лесные новости
Ломоносовец
Маяк
Медик Севера
Мирный град
МК-Север
Моряк Севера
Моряна
Наш темп
Независимый взгляд
Новодвинский рабочий
Нэрм Юн
Онега
Пинежье
Плесецкие новости
Полезная газета Cевера
Поморский курьер
Правда Севера
Пульс города
Российская Газета
Рыбак Севера
Рубежъ
Север
Северный комсомолец
Северная корреспонденция
Северная магистраль
Северная широта
Северный рабочий
СМ. вестник
Смольный Буян
Троицкий проспект
Трудовая Коряжма
У Белого моря
Устьянский край
Устьянские Вести
Холмогорская жизнь
Частная Газета
Защита прав граждан
Вельская неделя