Трудовая Коряжма
22 июня 2002 (66)
Владимир НОГОВИЦЫН.

"РАЗОБЬЕМ ВРАГА - СВИДИМСЯ!.."

Он не был героем. И после смерти не заслужил ни наград, ни воинских почестей. Солдат, простой солдат, каких много. Но без них не было бы Победы. Значит, и без него - тоже...14 июня этого года Ивану Павловичу Божедомову исполнилось бы сто лет. 100 минус 57, прошедших с мая 1945-го, в котором он погиб. Всё, что осталось от Вилегодского мужика, крестьянина, - стопочка фронтовых писем да несколько довоенных фотографий.

Дети состарились раньше отца. Для них он такой же молодой, как на снимках. Наверное, по мере взросления они, перечитывая отцовские письма, испытывали разные чувства. Только с возрастом доходил до них глубинный смысл каждой строчки...

Да не могли победить нас фашисты. По той простой причине, что советский солдат знал, за что идет на смерть. Потому что Родина часто ассоциировалась у него с роднёй; с изгибом лесной речки, с деревенским холмом, с березовыми рощами и лесами, с небом и плывущими облаками... ...Обычно в наследство старшему сыну доставалась изба. Вениамину Ивановичу же достался отцовский характер да эти разглаженные, трепетно, как документ, хранимые треугольники. На некоторых указан адресат - по имени-отчеству, как полагается. По-взрослому, выходит, величал тятя его, пацана. Где там взрослый! К началу войны Веньке исполнилось только пятнадцать.

Химический карандаш на тетрадной бумаге в клетку просматривается достаточно отчетливо. Еще не с фронта письма. До него еще не скоро. Сначала, как положено, карантин, потом - курс молодого бойца где-то в Вологодской области. 27 июня 1942 года. Доволен: и послания от Валерика и Вени получены, и бандероли "с сорожками" ("Благодарю за ваше беспокойство"). "Я их по 2 дня с чаем покушал очень хорошо и сытно". К сыну обращение: "Вы, Веня, пишете, что сегодня еду пахать 25-й день. Наверное, это тебе нелегко молодому, с непривычки, но ничто не поделаешь, приходится в колхозе кому-то пахать... Пишите все подробно, как живете, что есть нового, каков идет урожай и сколько посадили картошки на свою усадьбу и чего посеяли. Каково растет поросенок? Я скоро приеду домой кушать сало".

А вот еще, из того же времени. (Цитируем письма так, как написаны автором).

"Я пока живу хорошо, пока сухарьки еще есть, но уже мало, а без своих сухарей жить будет неважно. А это письмо посылаю с попутчим, с Никольского парень поехал домой с комиссии..., отпустили только 2-х человек..., отпускают уже которые очень плохие". И к четверым детям: "Ну, ребятки, живите пока по-хорошему, не скандальте, друг друга не обижайте..." Блокнотный листок, выведенная дата - 14/VII-42. Приветы всем "родным и знакомым" -как вступительная часть. "Уезжаем дальше, едем вот уже 3-й сутки. Теперь я от вас уже нахожусь далеко, около 3-х тысяч км и пока еще не остановились, поедем еще дальше Но не знаю, куда едем... Не расстраивайтесь и не скучайте..." Легко сказать! Конечно, и скучали, и расстраивались.

Большой перерыв в переписке. Август 1944 г. Госпиталь. "Живу хорошо, а вы, наверное, неважно, потому что у вас тут теперь нет старого папаши. С ним, я полагаю, всё же было лучше, потому что всё же был в хозяйстве старик. Наверное, Настя, и вам без дедушки хуже. Но как-нибудь живите. Вот скоро добьем проклятого фашиста и тогда, возможно, увидимся". 1 сентября: "В настоящее время нахожусь жив и здоров, из госпиталя уже выписали и направляемся опять ближе к фронту... Писать особого ничего нет, пока до скорого и приятного свиданья. За меня не журитесь и не скучайте Когда разобьем врага, возможно, увидаемся, а это недалеко в будущем". 25 октября. Польша. "Всё же вы меня не забываете, все же из ваших писем вижу некоторые новости. И вы пишете, что Коля приезжал домой, это хорошо, евонное счастье, а я пока домой приехать не могу. Значит, моя такая доля: я должен закончить победу над врагом, а тогда приехать домой... До скорого и приятного свидания". 29 октября. "Я в настоящее время нахожусь жив, а здоровье неважное - лежу в санчасти... Получил 4 письма: 2 раньше писаны Лидочкой, а сейчас 2 писаны дорогим сыночком Веней. Милый Венечка, как я рад, когда получил ваши письма, просто сказать не могу. И быстро спешу дать ответ.. Пишете, что Валерий учится на учителя, это хорошо. Лидочка тоже ходит уже в 6-й класс. Ученье - это неплохо, есть возможность - учитесь... Когда получу от вас письмо, то читаю его по нескольку раз. Пока все. Крепко жму и целую вас, милая жена Анас. Вас. (Анастасия Васильевна. - В.Н.) и дорогие мои деточки Венечка, Валеричек, Аркадичек и особо любящая Лидочка... Венечка, почему вы не пишете мне, в каком состоянии у вас гармошка и как вы научились играть или, может быть, совсем уже у вас нет гармошки, продали или разбили, пишите. Я в этом интересуюсь". И опять фронтовой треугольник в Покрово-Наволок. 14 декабря. Какая-то печальная нотка проступает в строчках. Безысходность? Нет, пожалуй. Грусть уставшего и от фронтовых условий, и от болезни человека. Живу, говорит, "а дальше видно будет". Обычная философия. Впрочем, философия - это из других областей. Здесь - проще. Сегодня жив, а завтра, как знать, может, убьют... И чем скорее приближалась развязка, тем отчетливее это становилось. "Настя, детей не обижай, живи с ними хорошо, а главное - не обижай Лидочку, ей, наверное, я считаю, присчитывается по хозяйству больше всех, а она еще молода. В школу ее обувай и одевай теплее, а также и Валерий тоже чтобы ходил неплохо. А о Вене я уже так не сумневаюсь: он, по-моему, уже стал взрослый, сам себя должен вести в порядке... Пишете, что сейгод плохой урожай, но ничего не поделаешь, нужно как-то все пережить"...

Новость: выписали из госпиталя. "Немножко отремонтировали". Мол, пишите на прежний адрес: полевая почта 66569 (кстати, фронтовики, может, и вас был такой же? Или у ваших знакомых... Как знать, может, по нему удастся найти - а вдруг? - следы земляка-солдата? - В.Н.). Других новостей, понятно, нет. Ну разве что о теплой погоде да редких дождях. В конце - приписка: "Возможно, скоро увидаемся, недалек тот час, скоро добьем ненавистного врага и тогда приедем домой с победой и будем жить мирно и хорошо. Лидочка, пиши, каково учишься? Смотри, учись лучше, не шали, а дома слушай маму". На штемпеле дата - "15.12.44".

А вот листок, выдранный из какой-то канцелярской книги. Жирная типографская надпись: "Ausgang". Какие-то записи, похоже, на польском - фамилии, номера... Видно, что попало под руку, на том и написано.

28 декабря 1944 года. "Уважаемая жена Анас. Вас., пишешь, что в колхозе в октябрьские был праздник, но, оказывается, для вас был невеселый Возможно, судьба доведет - встретимся да соберемся все вместе, дак тогда сделаем праздник веселый... Спрашиваете вы у меня, что нужно или нет.. Нет, мне денег не нужно. Меня здесь в армии обувают и одевают хорошо, и кормят тоже хорошо. Я сейчас собой лучше, чем был дома. Я дома весил 72 к (г), больше никогда не был, а здесь до раненья был 84 к (г) 500 грам., а сейчас уже нет".

Обратил внимание: это вот "возможно" постоянно проскальзывает в тексте. Ничего утвердительно, может, чтобы невзначай не сглазить. Суеверие? Никто ведь на войне не заговорен на долгую жизнь... А жить так хотелось.

Видимо, ранение (или болезнь?) давало о себе знать. Снова госпиталь. "Нахожусь в выздоравливающей команде,- сообщал Иван Павлович. - ...Новый год проводил (правильнее бы: встретил! - В.Н.) хорошо. Давали водки по 100 гр. и хороший обед. Сегодня я получил от вас 2 письма за раз, которые писал Веня 17/XII и второе из Сольвычегодска от Валерия писано 18/XII, за которые сердечно я вас благодарю.. И очень я доволен, что вы, дорогие сыночки, меня не забываете... Веня пишет, что живете хорошо, все обуты и одеты и пока сыты. И он пока живет и работает на старом месте, и на зиму тепло обмундирован. Это самое главное. И хорошо выполняет свою работу, это меня очень радует и очень я доволен, что у меня выросли неплохие сыночки. И в дальнейшем желаю я тебе, милый Венечка, хороших успехов в вашей работе и приятной веселой жизни в вашем молодом возрасте... Настя, береги свое здоровье, не студись и работать сильно не убивайся, как- нибудь немного затем..."

...Это не все письма, оставшиеся от отца в семье Божедомовых. Перечитывает их Вениамин Иванович, и сразу воскресают в его памяти проводы одиннадцати односельчан в армию (обратно вернулись только двое, да и те недолго пожили. Всего же наволокских осталось на той войне 38 человек). У каждого из мужчин за плечами котомка. Вот уж коней запрягли в телеги. Пора бы ехать. А оттягивают время, оттягивают: хоть бы минуточку да дома побыть... Мать ездила его проводить до самого Ильинска... Потом отец прислал первую весточку из Череповца. Их, новобранцев, держали в учебке долго. Но война за то время, как думалось поначалу, не закончилась..

Из воспоминаний - довоенных, отчетливых, ясных: как вместе с батяней ездили по дрова; как с ним же заготавливали бревна для нового амбара; как отец в 1938-м году устроился на курсы МТС. Один из первых в районе трактористов! Несколько деревень обслуживал с напарниками. Сутками работали, чтобы, стало быть, техника не простаивала...

А может быть, всё это не так важно, второстепенно это все? Кому как. Старший сын пытался найти следы отца. Тщетно. Отовсюду отвечали: пропал без вести..

Владимир НОГОВИЦЫН.