Пресса Архангельской области
 


Независимый взгляд
23 февраля 2005 (6)
Инф.

К 85-летию со дня рождения писателя

МОЙ ФЕДОР АБРАМОВ

(Продолжение. Начало в NN4 и 5)

- И вот выходит у Федора Александровича очередная книга...

- Мне не пришлось быть свидетелем такого именно события в его жизни, но нетрудно предположить, что после всех трудов, связанных с изданием книги, оно было радостным. Знаю только, что он любил дарить свои книги... Мне приходилось видеть книги с автографом Федора Александровича у самых неожиданных, на мой взгляд, людей...

И не только книгу он присылал, но обязательно и письмо, хотя бы короткую записку. Я и по себе знаю: не было случая, чтобы Федор Александрович не поздравил с Новым годом или с каким-то другим праздником, не ответил на письмо. Наоборот, он не ждал, пока я отвечу, и не помню, чтобы укорял, если я долго не писал ему. И тем дороже было получить от него конверт - всегда без картинки, но строгий, чистый: куда, кому... Мне нрави-лось читать и перечитывать слова с угловато-летящими, словно деревянные лошадки, буквами...

Все это как бы даже и мелочи, но похоже, что необязательных мелочей для него не было ни в чем... Меня поразило, например, впервые опубликованное в вашей, Людмила Владимировна, книге "Сурские бывальщины" письмо, которое Федор Александрович написал Людмиле Дербиной, причастной к гибели Николая Рубцова. Как в этом письме все точно, строго, но в то же время и открыто, и деликатно: И какая отеческая, сдержанная доброта сквозит в каждом слове... Когда я думаю об этом письме Абрамова, мне вспоминается легенда о блудном сыне, величие отцовского милосердия... Только такое милосердие и способно поднять всякую вольно или невольно грешную душу...

- Рада, что и на вас письмо Федора Александровича произвело впечатление. В литературном музее мы специально демонстрируем его в постоянной экспозиции, посвященной жизни и творчеству Николая Рубцова. Лично для меня это письмо еще и своеобразная палочка-выручалочка. Я, например, всегда к нему прибегаю, когда приходится общаться с экскурсантами, яростно нападающими и осуждающими Людмилу Дербину. В таких случаях я не вступаю с ними в полемику, а привожу по памяти слова Федора Абрамова из этого письма. И видели бы вы, как буквально на глазах спорщики преображаются, их неприми-римость затухает, и они начинают смотреть на "проблему" хоть чуточку, но уже иначе. Милосердие Федора Абрамова их подкупает и разоружает.

- Обязательность Федора Александровича во всех делах и в отношениях с людьми меня всегда удивляла в нем еще и потому, что подобным полным подчинением всех своих житейских интересов литературному труду, литературному долгу не отличался никто из моих старших знакомых писателей...

- Государственные премии, ордена, дачи, заграничные поездки, издания- переиздания, официальные почести, особенное благожелательное отношение критики - все это было большим соблазном для советских писателей и очень часто не самым лучшим образом влияло на творчество... А Федор Александрович этим искушениям поддавался?

- Привилегии, особенное внимание вождей и всякие житейские блага, связанные с близостью к начальству, бывают весьма коварны и прямо сказываются на художест- венном творчестве. Можно привести много примеров, когда такой режим административного благоприятствования сыграл злую шутку даже с талантливыми писателями. Многие из них и сейчас томятся по своим подмосковным дачам, почти совершенно забытые, но винить тут, я думаю, не стоит ни Ельцина, ни демократов...

Федор Александрович Абрамов все получал за свою прямую литературную работу: и щелчки от критики, и подзатыльники от отдела пропаганды, и Государственную премию от своего государ-ства. Но, конечно, ничто человеческое ему не было чуждо: ни слава, ни деньги, ни увлечение прекрасными барышнями, ни внимание высоких людей. Да и было бы странно, если бы было наоборот у такого энергичного, страстного, эмоционального че-ловека. Он, например, очень горд был тем, что с присуждением Государственной премии первым поздравил его Романов. "Представь, - говорил он. - в шесть часов утра звонок: "Это Романов говорит!.." А я грешным делом подумал: Саша Романов, поэт из Вологды, в шесть утра!.. "Какой тебе "Саша"! Сам Григорий Васильевич! Член Полит-бюро! Первый секретарь Ленин- градского обкома! Вот так-то, парень!.."

При тогдашних советских порядках полной свободы от административных ритуалов, всяких правил и даже законов не было ни у кого - ни у самых высоких партийных чинов, ни у беспартийных людей. Я говорю не о том, хорошо это или плохо, а о том, что, даже если ты не просил ни новой квартиры, ни заграничных поездок, ты все равно был просителем того или этого: возможности купить машину, например, или путевку в Дом творчества...

И потому мы как бы и не замечали унизительности своего состояния просителей. Конечно, если ты известный человек, герой, лауреат, если ты вхож в кабинеты высоких начальников, ты и просишь соответственно, и сама процедура прошения несколько иная... Ты даже можешь принести прошение о переиздании своих сочинений в виде личного письма: "Дорогой Сергей Венедиктович!.." или "Дорогой Георгий Мокеич!.." Ведь начальство как будто только для того и существовало, чтобы было у кого просить, а ему разрешать или не разрешать...

Просто удивительно, как это мы сейчас еще живем без такого начальства. Вот был у Леонида Максимовича Леонова, крупнейшего советского писателя, большой юбилей, и приехал к нему с поздравлениями сам генеральный секретарь Горбачев. О чем, вы думаете, они говорили? Может, о мировых проблемах и о месте в этих проблемах человека? Или о нравственном величии советского человека-труженика и о том, как сделать его жизнь достойной? Или о русской культуре? Нет! Лауреат всяких премий и орденоносец, то есть лицо высших номенклатурных разрядов по части литературы, Леонид Максимович Леонов ПРОСИЛ Горбачева о переиздании своих книг...

Конечно, сами эти просительные процедуры в 70-е, 80-е годы уже были далеки от тех грубых, прямолинейных холуйских форм 30-х и 40-х. Но сами-то методы поощрения художественного творчества оставались неизменными. Если ты их принимал безоговорочно, как погоду, например, то становился участником этого распределительно-просительного процесса. Маленьким или большим - это уже зависело не столько от твоего литературного таланта, сколько от твоего умонастроения, от общественного поведения, от способности естественно жить в этом процессе, не пугать, не настораживать его своим резким осуждением, напротив, - становиться нужной персоной в этом общественном механизме.

- Можно ли назвать это приспособленчеством?

- Только в той мере, в какой вы приспосабливаетесь к погоде... Федор Александрович в этом смысле был, как мне кажется, сторонником эволюционных движений и перемен. И сам его тезис о том, что социализм надо лечить социализмом, прямо говорит об этом. И его служение, то есть занятие литературным трудом, для него было возможным только в постоянном ощущении родной пинежской земли, близких ему на этой самой земле людей. Даже его письмо землякам, весь пафос его, все упреки возможны только тогда, когда люди тебе близки, когда они твои прямые братья и сестры... Мне кажется, и дом-то свой в Верколе был необходим Федору Александровичу не как дом для оседлого житья, даже не как дом творчества, а как некий духовный якорь...

- Дух родного места, род-ственная близость автора с персонажами сочинения...

- У Абрамова эта особенность, я думаю, проявилась наиболее явно и прямо. Даже в форме его романов и повестей: это очевидные хроники... Он и сам говорит: летопись. Конечно, в жанре хроники есть и слабая сторона: отсутствие личности летописца. Отчасти это сказывается и на том, что внутренняя жизнь его героев, весь психологический ряд имеют сугубо социологический характер...

- А как бы жилось сегодня нашему Федору Александровичу?

- Если он одно целое со своей родной Пинегой, со своей Верколой, то спросим, как живется теперь его землякам? Чем они кормятся? Какими трудами? Надеждами на какую правду?..

Теперь эта правда общеизвестна, да нести ее некуда... И вот как с этим чувством в душе живется его землякам, так бы жилось и Федору Александровичу...

(Продолжение следует)



Независимый взгляд:
Свежий номер
Архив номеров
Об издании
Контакты
Реклама



Издания Архангельской области:

Правда Северо-Запада
МК в Архангельске




Авангард
АиФ в Архангельске
Архангельск
Архангельская лесная газета
Архангельская субботняя газета
Архангельский епархиальный вестник
Бизнес-класс
Бумажник
Важский край
Ваш личный доктор
Ведомости Поморья
Вельск-инфо
Вельские вести
Вести Архангельской области
Вестник космодрома
Вечерний Котлас
Вечерняя Урдома
Вилегодская газета
Витрина 42х40
Волна
Выбор народа
Горожанин
Голос рабочего
Графоман
Губернский лабиринт
Двина (лит. жур.)
Двиноважье
Двинская правда
Добрый вечер, Архангельск!
Единый Мир
Жизнь за всю неделю
Заря
Звезда
Звездочка
Земляки
Знамя
Знамя труда
Известия НАО
Инфопроспект
Каргополье
Коношские ведомости
Коношский курьер
Корабел
Коряжемский муниципальный вестник
Котласский бумажник
Красноборская газета
Курьер Беломорья
Лесной регион
Лесные новости
Ломоносовец
Маяк
Медик Севера
Мирный град
МК-Север
Моряк Севера
Моряна
Наш темп
Независимый взгляд
Новодвинский рабочий
Нэрм Юн
Онега
Пинежье
Плесецкие новости
Полезная газета Cевера
Поморский курьер
Правда Севера
Пульс города
Российская Газета
Рыбак Севера
Рубежъ
Север
Северный комсомолец
Северная корреспонденция
Северная магистраль
Северная широта
Северный рабочий
СМ. вестник
Смольный Буян
Троицкий проспект
Трудовая Коряжма
У Белого моря
Устьянский край
Устьянские Вести
Холмогорская жизнь
Частная Газета
Новый Архангельск
Защита прав граждан
Вельская неделя