Пресса Архангельской области
Птица счастья
Птица счастья



Правда Севера
25 октября 2001 (199)
Светлана Пешкова

Мадонна с младенцем и жизнь отца Стефана

Фото Н. Чеснокова.

Память прихотлива. Она выхватывает из тьмы то, что хотелось бы похоронить навсегда, и надежно прячет, охраняя от сиюминутного, светлые образы, лица, мысли, мгновения. Но прекрасное мгновение может оставить свой реальный отпечаток на куске плотной бумаги - фотографии. Снимок уже не следует прихотям памяти, он не подчинен ни времени, ни пространству, поскольку и то и другое заключает в самом себе. Над ним властен лишь автор - именно от его профессионализма и взгляда на мир зависит то, что проявится потом на пленке: искаженный мир или одухотворенная действительность.

Фотовзгляду Николая Чеснокова невозможно не доверять. Это уже признанный мастер, художник, о работах которого судят и в Архангельске, и в Москве, и в Риме. Сейчас в Марфином доме открыта выставка художественной фотографии, на которой Николай Николаевич выступает в соавторстве с Василием Пилицыным: первый известен и признан давно, второй начал выставлять свои работы пару лет назад. Тем не менее, есть общее, что объединяет обоих - трепетное, мудрое отношение к тому, что видит их объектив.

В фотоработах Чеснокова мазки крупнее, увереннее, тона глубже, нет случайных деталей, каждая прорисована, каждая привносит свой штрих в общую идею. Он художник, а его фотографии - законченные картины, причем, осмысленные в цвете. Он умело рисует женские образы, и здесь вкус никогда не изменяет ему. Демонстрируя красоту тела, он не переступает грань, за которой начинается пошлость. Его портреты "Жанна Д,Арк", "Лилия", "После бала", а особенно "Мадонна" (его мы сегодня публикуем) - не застывшие маски, достоверно копирующие своих героинь, а полные жизни, гармоничные образы.

Но особое место в творчестве этого автора занимает тема православия. Николай Чесноков уже давно идет по этому пути, начало которому положило простое человеческое любопытство к неизвестному, порушенному, но возрождающемуся и крепнущему духовному миру, к жизни вновь отстраиваемых храмов, монашеских обителей и их обитателей. Сейчас он уже не сторонний наблюдатель, а свой среди своих, участник этого возрождения. (Чего стоит только одна из его фоторабот, "Иордань": ледяной крест на фоне крещенской купели, серебром бликующий в темной холодной воде)! Потому так достоверно-осмысленны и портреты священников ("Жизнь монаха Стефана", "Святые отцы") и так философски-глубоки жанровые сценки на эту тему ("В алтаре", "Рукоположение отца Александра"). Его работы хочется читать внимательно и долго, как хорошую толстую книгу.

Василий Пилицын, человек разносторонне одаренный. Судя по выставке, в нем пробудился и истинный фотохудожник. Он пробует себя в разных жанрах фотографии; в чем-то преуспел больше, в чем-то меньше, но, как мне кажется, лучше всего ему подчиняются природные стихии - вода, земля, небо... Он смел и вдумчив, наблюдателен и философичен, когда дело касается природы. Стоит посмотреть его работы "Южное побережье Белого моря", "Радуга", "Дождь", "Жизнь продолжается" - вполне законченные картины, но не выдуманные, не созданные только фантазией автора, а копии вполне реальной жизни.

То, что можно увидеть на выставке в Марфином доме, это все где-то когда-то было, происходило, и вот, оставило свой отпечаток на фотобумаге - художественный слепок обыденной повседневности, устремленный в будущее....