Правда Севера
19 января 2006 (8)
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.

Три встречи судьи Щипуновой

Жительница Архангельска Анна Ивановна Щипунова 41 год работала в судебной власти. Начинала секретарем судебного заседания, потом была ревизором управления юстиции Минюста СССР по Архангельской области, судьей в Маймаксе. Закончила карьеру председателем Коношского районного суда. Судьей была таким справедливым, что осужденные посвящали ей стихи. Один из них даже сказал в письме, что готов был бы отбыть любой срок, если бы осудила его именно Анна Ивановна.

Много было памятных встреч в жизни А. И. Щипуновой. Особенно запомнились три.

С Алексеем Косыгиным

Перед Великой Отечественной войной ревизор Анна Щипунова участвовала в большом совещании работников юстиции в Москве. На нее пал выбор - и она вошла в группу тех, кому предстоял прием у заместителя председателя правительства СССР (тогда - Совнаркома) Алексея Косыгина.

Наверно, не так хорошо запомнила бы Анна Ивановна ту встречу, если бы Алексей Николаевич Косыгин (впоследствии он долго работал председателем правительства СССР) не был бы в нашей стране безоговорочно уважаем. В частности, за то, что его не увешивали Звездами Героя, что он был как будто несколько в стороне от брежневской камарильи.

- Работал Косыгин в не очень большом кабинете. Я обратила внимание на огромные часы в футляре, - рассказывает Анна Ивановна. - Мы были подготовлены к встрече, знали, кому о каких проблемах говорить. В то время суды жили бедно: в качестве писчей бумаги для заведения уголовных, гражданских дел и другой судебной документации часто использовали чистые поля газет. Никаких бланков не было - например, в суд повесткой вызвать... Суды занимали очень плохие помещения. Если человек видел самое худое здание, мог смело заходить - там народный суд.

Зарплаты судей в ту пору были очень маленькие, пообносились мы. Просто стыдно было в таком виде выносить приговоры от имени Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Обо всем этом и говорили Косыгину, который в продолжение всего разговора не вставал с места. Он даже голову не поднимал, все сидел, писал и постоянно курил. Когда мы вошли - тоже не встал поприветствовать.

Выслушав нас, хозяин кабинета спросил у секретаря президиума Верховного Совета СССР Горкина, который привел делегацию: "Почему не докладывали в правительство?" Тот ответил, что не раз докладывали...

Примерно через час Косыгин закончил разговор, результаты которого не замедлили сказаться. Кое-где даже райкомы компартии выселяли из обжитых зданий и судам отдавали. Канцелярскими товарами стали обеспечивать работников юстиции централизованно. Выдавали костюмы или отрезы на них. Анне Ивановне достался костюм из бостона - дорогого, модного в ту пору и ноского материала.

Косыгинскую бы деловитость, его бы контроль за выполнением решений - да нынешним чиновникам всех уровней!..

С Иосифом Бродским

Как известно, будущего лауреата Нобелевской премии судили в 1962 году в Ленинграде за тунеядство и выслали в Коношский район "на трудовые работы".

Попал он в деревню Норинскую, в совхоз "Даниловский". Отличался независимостью: вот за это дело возьмусь, а за это - нет, увольте. Телят, говорят, пас охотно, а камни с полей убирать не желал. Совхозное начальство этого не потерпело, накатало жалобу в милицию, и "тунеядца" засадили в коношскую камеру предварительного заключения на пятнадцать суток.

Сидел Бродский в КПЗ, все было спокойно. Как вдруг из Ленинграда в Коношу приезжают человек десять - и женщины, и мужчины, и молодые, и пожившие. "Делегация" сразу же направилась в райком КПСС. Первого секретаря на месте не оказалось. И тогда пошли ленинградцы к секретарю по идеологии Анатолию Дмитриевичу Нефедову: мол, сегодня исполняется 25 лет поэту Бродскому, так нельзя ли по этому случаю отпустить его в Норинскую?

Надо заметить, в Коноше тогда и не знали, что за личность ссылку у них отбывает: тунеядец и тунеядец. А ленинградцы, приехавшие с огромными букетами цветов, говорят высокие слова, просят за него вежливо и так убедительно...

Секретарь райкома сказал членам "делегации", что освободить Бродского имеет право только суд. Позвонил председателю райсуда: дескать, Анна Ивановна, подумай, пожалуйста, - возможно, стоит уважить и гостей, и Бродского?

Делегация пошла к Щипуновой. Та выслушала приезжих и изменила меру пресечения, то есть разрешила Бродскому на время празднования дня рождения покинуть КПЗ. И пошли гости вместе с освобожденным поэтом в деревню - за двадцать километров по майской грязи.

В камеру Бродский уже не вернулся. И никто его туда - в нарушение закона - водворять не стал: поэт же! Уважили человека.

Впоследствии Иосиф Бродский тепло отзывался о приютивших его коношанах. А про Нефедова через годы написали в журнале "Новый мир", что он, мол, за две бутылки водки распорядился отпустить Бродского. Поклеп, утверждает Анна Ивановна: Анатолий Дмитриевич не тот был человек, чтобы до такого опускаться; к тому же за такой проступок он мог запросто лишиться должности и партийного билета, поэтому и непорядочный человек поостерегся бы рисковать...

С Шуриком

Работы у Анны Ивановны было много, поэтому новые кинофильмы не всегда удавалось посмотреть. Не видела она и "Кавказскую пленницу". А тут доставляют к ней в суд актера Александра Демьяненко: железнодорожная милиция сняла его с поезда, потому что в вагоне-ресторане он не "рассчитал свои силы" и в нетрезвом виде чего-то там натворил.

Грозил актеру штраф, а может, и пятнадцать суток в КПЗ. Разумеется, вторая перспектива совсем не устраивала исполнителя главной роли в "Кавказской пленнице". И состоялся между ним и судьей Щипуновой примерно такой диалог:

- Вы, гражданин судья, "Кавказскую пленницу" видели?

- Что это?

- Кинофильм.

- Нет, не видела.

- Советую посмотреть.

- Может быть, и посмотрю когда-нибудь.

- Обязательно посмотрите. Я - Шурик.

- Какой Шурик?

- Ну роль там у меня такая - Шурика играю.

Отделался тогда Александр Демьяненко штрафом.

А "Кавказскую пленницу" Анна Ивановна потом посмотрела. Фильм ей понравился.