Правда Севера
13 апреля 2006 (66)
Олег УГРЮМОВ.

Возвращая алтари

Только раз в году - на Пасху - каждый из нас может свободно подняться на звонницу храма и перезвоном колоколов выразить всему миру свою радость светлого праздника. Звучат старинные колокола, плывет перезвон над селом, над дорогой, по которой оживленно снуют машины. И звон этот - словно невидимый взгляду мостик между Прошлым и Настоящим. Между тем, как мы теряли веру несколько десятилетий назад, и тем, как сейчас беремся за благое дело.

Пасхальная "забастовка"

Василису с мужем и тремя маленькими детьми выслали из Волынской области на Север в январе 45-го, когда уже вся страна жила ощущением скорой Победы. Вспоминать о немецкой оккупации и о том, что было после нее, Василиса Ивановна Левчук не любит, поскольку затронь память - и потекут нерадостные воспоминания...

В марте эшелон с "западниками" миновал Котлас и направился дальше на Север, до станции с ласковым названием Светик, которая, впрочем, встретила этих истомленных долгой дорогой и напуганных неясным будущим людей не особо ласково.

Переселенцев доставили в поселок Лупья, что и сейчас стоит на берегу Вычегды. Расселили по баракам, первое время жили по нескольку семей в одной маленькой комнатушке. Потом стало немножко полегче: в поселке жило много эвакуированных из Карелии, после окончания войны они стали уезжать домой, освобождая жилье.

Но больше всего донимала не теснота - голод. На работающего полагалось 500 граммов хлеба, на иждивенца - 300.

- Как и пережили ту весну, не знаю... - Василиса Ивановна умолкает, словно набираясь сил для того, чтобы опять окунуться в прошлое. - Вот скажут нам: там за рекой, в Сойге, картошка осталась с осени некопана. Попросим местных, чтобы перевезли нас за реку, идем на поле. После ту картошку замерзшую привезешь да детям нарежешь в миску, как репу, они и едят ее сырую.

У кого из приехавших оставалось что из вещей, ходили по деревням менять платки, скатерти, платья на хлеб да на ведро картошки. У кого менять было нечего, ходили по домам побираться. В северных деревнях народ в ту пору тоже жил небогато. Однако на чужую беду крестьянин всегда отзывчив был - если уж попросит гость с порога "Христа ради", хоть небольшой ломтик от ярушника, да отломят.

Но были в этой скупой на события и щедрой на беды жизни согнанных с родных мест людей и праздники. Об одном из них рассказ особый.

- Дождались мы Пасхи, а она в тот год была поздняя, Первомай раньше прошел. Нам на Первомай дали полбуханки белого хлеба, а буханки такие толстые были, большие. Решили: давай будем хлеб на Пасху хранить.

А у меня было еще из дому сало привезено. Солдаты, что нас из села отправляли, оказались такие хорошие: "Мамаша, может, у тебя есть что из продуктов закопано, скажи, мы поможем откопать". Поросенок был у нас припрятан от лишних глаз. Они мне его откопали, я им дала сала, и с собой мы в дорогу взяли.

Пасха пришла, давай будем разговляться. Сели за стол. Я то сало по тоненькому кусочку всем разрезала. Всем, а нас девять семей в одной квартире тогда жило. Нате, говорю, хлеб у вас свой, а у меня свой.

Ладно, сели. Поели. Приходит мастер:

- Вы что, на работу не собираетесь сегодня?

Все молчат. Он снова:

- На работу, говорю, нужно идти. Или вы бастовать решили?!

- Сегодня Пасха, никто у нас на работу не пойдет.

Он как тут и не стоял, дверями брякнул, побёг в контору.

Сидим, со страхом ждем: что будет? В те времена за опоздание на работу в лагерь отправить могли, а тут - забастовка! Но, с другой стороны, нас и так на дальний Север пригнали, дальше-то гнать некуда.

Приходит из конторы мастер и с порога:

- Христос воскрес! Ладно, отдыхайте сегодня.

А на следующий год мастер опять пришел в барак с утра. Зашел:

- Здравствуйте! Христос воскрес! Отдыхайте!

Еще год прошел, всех в Пасху на работу погнали: праздник отменяется.

А работала на всякой работе. Газочурку пилили, катера на ней по реке ходили. И попробуй не сделай норму! Хорошо, были из Яренска катеристы хорошие, им нужны дрова, а мы еще норму не сделали, соберутся и сами напилят. Еще кирпичи вручную делали. На угор воду носили ведрами, пока вылезешь, язык на плечо высунешь...

* * *

Так всю жизнь и прожила бабушка Василиса в Лупье. В 50-х годах стали "западникам" паспорта выдавать, выдали и ей. Неграмотная была, не заметила, что вместо Ивановны нарекли ее в выданном документе Степановной.

Вышла ошибка и с годом рождения - сделали ее "старше" на десять лет. Неточности эти гораздо позже обнаружились. Выросшие дети предложили исправить, а она отмахнулась: нехай так будет.

В прошлом году Василисе Ивановне 95 исполнилось, а если по паспорту смотреть, она теперь - старейший житель района, 105 лет разменяла.

И возродится храм

О чем больше всего жалеют бабушки Лены, Ирты и других окрестных сел и деревень, так о том, что не ходят в воскресные дни по району рейсовые автобусы. А раз так, то и на воскресную службу в церковь в Яренске не попадешь. Но уж коли оказия такая выпадет - в райцентре в такой день оказаться, - платочки повяжут, и с утра пораньше в храм. Стали нынче церкви открывать, и оказалось, что лоб-то крестить не разучились. И вера жива.

Храмы порушены, только в Ленском районе их более десятка сиротливо смотрят глазницами пустых окон. Вокруг некоторых уже лес молодой - деревни раньше приказали долго жить. В селе Лена даже не одна, а две старинные каменные церкви рядышком стоят. Сейчас только бабушки постарше помнят, как в 30-е годы колокола наземь роняли, иконы, словно хлам, на улицу выбрасывали. Зато гораздо больше тех, кто помнит, как в молодости ходил сюда на танцы: второй этаж храма Успения Божьей Матери был превращен в клуб.

Но если не звучат над селом колокола, это вовсе не означает, что здесь не отмечают церковные праздники.

Собираются в такие дни в небольшом зале сельской администрации, приходят сюда и обитатели местного Дома ветеранов, который в этом же здании расположен. Не будет исключением и нынешняя Пасха, которая уже давно стала для всей Лены одним из самых больших праздников.

И жители давно поговаривали о том, что хорошо бы открыть в селе свой храм. Пусть не построить - но привести в порядок в брошенной церкви одно из помещений, иконами украсить. Да и собираться на молитвы там, где не одно поколение нынешних жителей села крестилось и венчалось, - разве не благое дело?

Инициатора восстановления храма, женсовет села, летом прошлого года благословил настоятель яренской Всехсвятской церкви отец Адам.

- Работы еще предстоит немало, - сказала одна из активисток женсовета Галина Оскорбина, когда мы с ней узким проходом по каменным ступенькам поднялись наверх. - Местные предприниматели сказали: поможем. А место тут замечательное, не правда ли?

Не согласиться трудно. Храм стоит на главной улице села, но сюда, в окружение старинных кирпичных стен, не проникают будничный шум трактора или лай собак во дворе соседнего дома. Тут царит совсем иное время, тут покой и величественная тишина. Картину не портит даже разбитый проем в потолке или кучка кирпичей от разобранной печи. Если же пройти в небольшую дверь, то с террасы откроется весь простор Ленского полоя.

Отшумит на селе большим радостным праздником Пасха, теплей от лучей весеннего солнышка станет во дворе. И тогда придут сюда люди в рабочей одежде, продолжая начатое с лета дело, зазвучат голоса, застучат топоры.

Пусть труд их не пропадет даром, и, может, уже в следующую весну светлый праздник Пасхи вернется в эти старинные стены. Как знать, наступит и такое время, когда услышит отвыкшее от величественного звона село голоса вернувшихся колоколов.