Правда Севера
6 апреля 2006 (61)
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.

Остров "Правда Севера"

7 апреля А. С. Глущенко исполняется 70 лет. Почти четверть из них, 17 лет, были связаны с "Правдой Севера", которая через год отметит свое 90-летие. Есть о чем поговорить с ветераном журналистики, который работает теперь в Государственном музейном объединении "Художественная культура Русского Севера".

- Анатолий Степанович, что вы знали об Архангельске, о "Правде Севера", когда в 1964 году делали свой выбор?

- Об Архангельске я знал довольно много, потому что много читал с детства, меня увлекала география, темы путешествий, экспедиций, открытий. И удивился, что моим архангельским коллегам было неизвестно об острове, названном в честь "Правды Севера".

- В Карском море такой остров.

- Да. Так вот: и про "всесоюзную лесопилку", и про "валютный цех страны" мне было известно. Как и про то, что Советом Министров СССР было принято два постановления о развитии Архангельска и Мурманска. Но привлекло меня к Северу не все это, а то, что редактором "Правды Севера" стал Иван Мартынович Стегачев, у которого я проходил студенческую практику в "Правде Бурятии", где он тоже был руководителем. Он мне очень понравился. Представьте себе шефа, который первым делом спрашивает: "Деньги-то у тебя есть?" Я сказал, что есть, - у меня было три рубля. На следующий день пришел, говорю: ошибся, нету денег. Он распорядился выписать мне 150 рублей, солидную по тем временам сумму. Я, разумеется, вернул ее, а еще и на костюм себе заработал и на прочее.

На комиссии по распределению, куда я был приглашен в числе первых, мне предложили Ярославль. Красивый город, благодатный край, - но я отказался, потому что за три месяца узнал Стегачева как профессионала высокого уровня и замечательного человека.

- В вашем личном деле есть такое заявление, написанное через полтора года работы в "Правде Севера": "Прошу освободить меня от должности заместителя ответственного секретаря и перевести в один из отделов редакции, так как недостаток опыта литературной работы не дает мне права оценивать материалы сотрудников и, тем более, оценивать их квалифицированно". Чем было вызвано это заявление - может быть, конфликтом с кем-то из мэтров?

- Нет, дело в другом - мне давно хотелось писать. Я писал, например, в армии - работал в дивизионной газете, проходя срочную службу. В звании сержанта занимал офицерскую должность корреспондента-организатора. А в секретариате "Правды Севера", штабе газеты, времени на писание не хватало.

Конфликты у нас были. Через короткое время после начала работы в "Правде Севера" я ничтоже сумняшеся поправил заметку Александра Николаевича Семакова - пригладил ее с точки зрения языка. Семаков потом кричал на меня на планерке: "Чистоплюй!.."

- Гладкость языка - еще не признак хорошей работы.

- Да, конечно... С Александром Николаевичем у нас сложились очень добрые отношения. У таких мэтров, как он, поучиться - дорогого стоит. Его корреспонденции и статьи не отличались литературными изысками, но как он знал материал, как умел с людьми разговаривать, насколько справедливо к ним подходил!..

В 1963 году, с приходом Стегачева, "Правда Севера" стала сильно обновляться. Первыми пришли Дмитрий Новиков, Валентин Пригодин, Виктор Климов. По образованию они были не журналистами, а специалистами сельского хозяйства, промышленности. Работали в отраслевых отделах газеты, отличались глубоким знанием тем, которые вели.

Затем стали приходить выпускники факультетов журналистики Ленинградского и Московского государственного университетов.

Несмотря на конфликты по поводу материалов, жили мы очень дружно. В этом велика была заслуга Стегачева, которого мы звали Дедом. Я думаю, своей мегазадачей он считал воспитание журналистов творческими, порядочными. Как в "Правде Бурятии", так и в "Правде Севера". Стегачев сдерживал ветеранов - Павла Семеновича Некрасова, Виктора Ивановича Коряева, - чтобы не "угнетали" молодежь, предоставлял нам возможности творить.

Иван Мартынович сам иногда писал. Брал для передовой статьи факт и обмозговывал его со всех сторон.

Преемник Стегачева (Иван Мартынович работал до 1977 года) был представителем обкома КПСС в редакции, а Дед - представителем редакции в обкоме компартии. Будучи умнейшим человеком, иногда он ваньку валял, не давая своих журналистов в обиду.

Стегачев - человек многоопытный, фронтовик - держал себя с нами как равный. Воли давал много. При этом далеко не всегда мы знали о том, что в связи с нашими материалами возникали у Деда какие-то проблемы, - он их сам решал. Поэтому мы научились работать без оглядки на партийную конъюнктуру.

- Неужели можно было работать без оглядки на конъюнктуру?

- Если говорить по-крупному, - да. Мы старались быть в своих материалах честными. В ту пору журналистика была моральной. Сейчас она сплошь и рядом - бизнес.

- Вы в свое время не диссидентствовали?

- Нет. Пытались размышлять над тенденциями развития страны, над проблемами. Не были диссидентами, жили без репрессий. Но нервотрепки нам хватало. К примеру, я трижды был депутатом городского и областного Советов. Потом на собрании трудового коллектива выдвинули меня в четвертый раз. А я был тогда ответственным секретарем. На этой должности требовалось днем и ночью пропадать в редакции. Я и сказал об этом. Отказался от выдвижения. Меня вызвали к секретарю обкома. Он говорит: "Я вас слушаю". Отвечаю: "Нет, это я вас слушаю..." Депутатом больше не был, но турпоездку за границу мне не разрешили; было и предложение исключить меня из партии, но обошлось "постановкой на вид".

Вообще эпоха шестидесятых-семидесятых была довольно драматичной. В Ленинградском университете прошел диспут "Отцы и дети". Мой товарищ сказал, что не понимает, за что доярки, рабочие благодарят товарища Хрущева, когда добиваются каких-то успехов в труде. За такое "вольнодумство" нас, членов партии, таскали в ленинградский обком и "прорабатывали".

- Если бы это было возможно, что хотелось бы вам перенести из шестидесятых - восьмидесятых годов в нынешнюю жизнь?

- Коллективизм. С ним вместе идут доброжелательность, доброта, поддержка и защита друг друга. Боюсь, что этого с каждым годом будет все меньше, потому что мы идем по пути индивидуализма. Хотя, надеюсь, что все будет хорошо, что придем к человечности.

Я не склонен драматизировать положение в современной журналистике. Продажность всегда была - продавались иначе, чем сейчас. Есть логика истории, которая диктует свою диалектику и свои законы.

Я давно не работаю в "Правде Севера", но когда бываю в вашем здании, в строительстве которого, кстати, активно участвовал, душа отзывается на все то хорошее, что было, есть и будет в моей любимой газете, где я учился не пасовать перед разными трудностями, придерживаться своего мнения. Многому учился...