Правда Севера
31 августа 2006 (158)
Олег УГРЮМОВ.

Старинного села зрачки пустые окон...

В то время как в Москве и Архангельске стремительно растут цены за каждый квадратный метр жилья, в Слободчикове стоимость квартир приблизилась к нулевой отметке

Местный Успенский храм, пустующий уже более семи десятков лет, хорошо виден из всех уголков села. Стоит лишь разогнуть спину от привычных хозяйственных дел или оторваться от разговора у дверей магазина и оглянуться - сразу наткнешься взглядом на белеющее чудо, что возвышается на крутом берегу Вычегды.

Школа Кондакова

А сколько надписей на стенах храма! Если со стороны реки к нему подойти, то здесь они больше напоминают страничку из тетрадки мальчишки-второгодника: так же все исчеркано-исписано. Каких только фамилий и имен тут не увидишь: ну не храм, а берлинский рейхстаг в мае сорок пятого.

Кто ж потрудился так ржавым гвоздем да по белым-то стенам?

Этот секрет открывается просто. Средь фамилий и имен изредка номера классов на кирпичах гвоздем выцарапаны. По ним и можно понять - школяры озорничали.

Сколько поколений сольвычегодских школьников таким образом попытались память о себе оставить, не скажу, зато, судя по фамилиям, география чуть не всего Ленского района здесь представлена. Объясняется такой феномен просто. Еще лет сорок с небольшим назад на весь район приходилось только две школы, в которых можно было среднее образование получить.

Одна из них находилась в Яренске. Понятное дело, там райцентр. Вторая здесь, в Слободчикове. Вот и съезжались сюда, селились в тесном интернате - койка к койке - мальчишки и девчонки из Литвина, Сойги, Козьмина, более мелкие поселки и деревни даже в расчет не беру. Из-за Вычегды переправлялись сюда после каникул урдомские старшеклассники, там была в то время обычная школа-семилетка.

Школа была замечательная, еще и сейчас бывшие ученики ее, люди уже давно пенсионного возраста, приезжают сюда изредка на встречи выпускников. Вспоминают своих педагогов, а чаще всего - Павла Васильевича Кондакова, который еще в довоенном 1933 году стал директором Слободчиковской школы, которая сначала была семилетней, а затем - средней.. И проработал здесь всю жизнь, почти до закрытия учебного заведения.

В голодные военные годы, когда обмороки от недоедания случались как со взрослыми, так и с детьми, он сумел с помощью колхозов организовать бесплатные обеды для учеников. Да и сама школа имела свое большое подсобное хозяйство, благодаря которому жили с картошкой и другими овощами. Часть своей огромной библиотеки Кондаков отдал на тетрадки школьникам. Отдавал, не только книги, и директор, и по примеру его учителя собирали одежду и обувь для детей из самых бедных семей, а таких было немало и после войны.

Коллеги, работавшие вместе с Павлом Васильевичем, вспоминали о его заботливом отношении к каждому ребенку. Рассказывали: один из учеников, живших за рекой в Урдоме, попал под поезд, и несколько месяцев ноги у него были в гипсе. Директор поговорил с его одноклассниками, и те каждый день возили его в школу и из школы в интернат на санках. Он успешно окончил учебу и поступил в медицинский институт. Имя этого ученика - Иван Иванович Ростокин - хорошо знают в районе: много лет работал он хирургом, главным врачом в Урдомской больнице.

На пенсии Кондаков не смог долго просидеть без дела. Работал председателем исполкома сельсовета. Мотался в сенокос по лугам, и бывшие его ученики, механизаторы разных возрастов, по-прежнему называли его "нашим директором" и боялись хоть в чем-то провиниться перед ним.

Многим помог, а как-то раз самому понадобилась помощь: прихватила его болезнь, да так, что нужно было срочно везти в больницу. По хорошей дороге от районной больницы до Слободчикова меньше часа езды, да только где она была тогда, хорошая-то дорога? Так и не смогли спасти...

Клубок несчастий

Что и говорить, не было в ту пору большей беды для этих мест, чем бездорожье. По слободчиковским "трассам" в распутицу или после дождя машины только в паре с гусеничным трактором могли передвигаться. Народ возрастом постарше хоть матюкался от жизни такой, но делал это больше по привычке.

Дети их привыкать не хотели и старались сразу после окончания школы перебраться куда подальше от родительских изб и этих живописных вычегодских берегов. Некогда огромное село безлюдело на глазах.

А тут еще власть районная из такой сельской беды решила выгоду извлечь. Школу, к тому времени она статус средней утратила, решили закрыть, объяснив свое намерение тем, что уж очень мало ребятишек ходит в классы. По нормативам не положено при такой численности детей школу держать, выгоднее в соседние поселки отправлять учиться.

Ох уж эти нормативы, в городских кабинетах скрупулезно составленные. Можно представить, сколько таких сел, как Слободчиково, они безжалостными цифрами своими на нет свели. А сколько еще могли свести, стереть с карты Ленского района... К чести работников районной администрации и отдела образования нужно признать: хоть и шишек от областного руководства доставалось немало, а спущенные сверху нормативы не стремились исполнять. По крайней мере, даже в самые безденежные девяностые годы ни одной школе закрыться не дали. Видимо, горький слободчиковский опыт помнится до сих пор.

В какую сумму полученная выгода от закрытой школы тогда вылилась, не знаю. Но как только на школьных дверях большой замок появился, уже и семейные мужики принялись на расчет подавать да окна родительских домов досками заколачивать.

- Вы сами детей своих за десяток километров в школу отправляйте, - выговаривали при случае слободчиковские женщины районному начальству громким ором. - Пусть ваши дети по такой дороге в открытой тракторной телеге трясутся каждую неделю. А мы своих не пустим!

Пытался позже район ошибку свою исправить: начальную школу для пятерых учеников в Слободчикове открыли, отведя под нее целую квартиру. К той поре и дорогу от райцентра до села надежную построили. Да только ни школа, ни дорога спасти села не могли. Пустели дома, уезжали люди. А тут еще совхоз "Слободчиковский" закрылся, работы не стало. И покатился горестный клубок несчастий, цепляя одну потерю за другой: ни клуба не стало, ни школы, ни библиотеки. От сельской администрации - горькая память: замок ржавый на дверях да забытая вывеска на стене.

Остался магазин, расположенный в некогда красивом старинном здании. Открывается он дважды на неделе - во вторник и пятницу, и тогда ненадолго оживает село.

Квартира на выбор

Одной проблемы, в отличие от других поселков и сел, Слободчиково не знает уже давно - жилищной. Чем, вероятно, и гордится по праву: ну где еще вы увидите, чтобы квартир было больше, чем желающих их занять?

Прохожу мимо деревянного двухэтажного дома. По виду ясно: стоит крепко. Вот только половина окон либо выбиты, либо заколочены досками да почти напротив подъезда помойка, но трудно сказать, откуда доносится аромат сильнее: от нее или из пустого проема подъезда.

Во дворе пусто и тихо, не считая незлого, любознательного пса. Наконец из-за угла, чуть покачиваясь, показался мужчина с ведрами в руках. Назвался он Юрием Степановичем.

- Да я тут только летом живу, вон в этом доме, - рукой на деревянную двухэтажку показал, - тут нас три жильца всего.

Это, заметьте, на три подъезда, на двенадцать квартир!

- А в остальных жить не будешь, - продолжает, - окна, двери выбиты. Печки разбиты, ремонтировать их надо. Где работаю? А какая тут работа может быть? Разве только где-то у частников подкалымишь, больше и делать нечего.

Вопрос получения квартиры в Слободчикове решается быстро.

- Я сначала в соседнем дому жила, - делится опытом одна из обитательниц двухэтажки Галина Степановна Колмогорова. - Он такой же был, на двенадцать квартир. Его потом разобрали на дрова. Я там одна осталась жить, больше никого. Что я буду в пустом доме одна делать? Сельсовет еще тогда был, попросилась: пусть меня сюда переведут. Не самовольно перешла, нет, не как другие!

До весны жила одна-одинешенька не только в двух своих комнатах, но и во всем подъезде. Зимой дом заметало снегом, и квартира превращалась в настоящую берлогу, слабо освещенную лампочками. Из дома Галина Степановна выходила на улицу очень редко: за дровами, водой да по узенькой тропинке в сугробах в соседний подъезд ко второму жильцу этого дома: тот приносил для нее продукты из магазина. Вот так и прожила несколько месяцев, почти не видя человеческого лица, не слыша человеческого голоса.

- Отчего же не проситесь, чтобы вас в Дом ветеранов отправили?

- Мне уж предлагали, да я тогда, глупая, не согласилась. А сейчас бы и рада переселиться туда, мне как-никак скоро восемьдесят. Да и глаза совсем худо видят. В Архангельск написали письмо, оттуда ответ пришел: мол, у вас дети есть, они должны о вас заботиться. У меня дочка и сын недалеко отсюда живут. Дочка-то продуктов иногда привозит, а сын забыл совсем. Еще двое детей далеко отсюда уехали, так они и не вспоминают про мать...

В конце весны внук двадцати годов к бабушке на квартиру приехал жить. Учился в профтехучилище, да что-то не заладилось, забросил учебу.

- Работы ему тут нет никакой, так он то к частнику устроится поработать, а то рыбы наловит да увезет продать. Все ж лишняя сотня рублей прибавка. А вот по безработице на учет до сих пор встать не может: надо в райцентр ехать. На одну дорогу туда и обратно триста рублей отдать нужно, откуда у него деньги такие? А в этом году еще одного внука жду, должен из заключения вернуться, квартира у него в этом же подъезде будет. За что срок получил? За что у нас обычно в тюрьму сажают? Да, конечно же, за кражу!..

Заросла кустарником улица

Деревянная двухэтажка - далеко не единственное жилье, построенное тут в совхозные времена. В восьмидесятые годы начали возводить для доярок да механизаторов дома на две квартиры, выросла даже целая улочка двухквартирных арболитовых домов. Счастливым новоселам не нужно было заботиться о дровах - от совхозных мастерских провели к домикам теплотрассу.

Сейчас почти все заброшено. Только в одной квартире на этой улочке живут люди. Чьи теперь эти дома, кому принадлежат? Пожимают в ответ плечами: и сами не знают - чьи. Квартирную плату не платят годами. И готовы бы платить, да никто ее не спрашивает.

Из целой улицы арболитовых домов осталось стоять только два, остальные разобраны. Но и у этих двух, еще довольно крепких с виду (вставь в окна стекла, подколоти расшатавшиеся доски - и живи!), царит запустение, словно в детской сказке про спящую царевну. Помните: спит она и во сне видит принца, который должен прийти и поцеловать ее в сахарные уста. И тогда все проснутся, тогда все опять оживет.

Ржавеет в деревянных коробах теплотрасса, только чудом не разобранная на трубы и не проданная за рубли какому-нибудь частнику. Дворы так заросли густым кустарником, что до скрипучего крыльца через них даже сказочному принцу не так-то просто пробраться. Да и что-то не видать его, принца, на пустынной сельской дороге.

Олег УГРЮМОВ.

На снимках: село Слободчиково; автографы местных школяров; Галина Степановна Колмогорова и ее дом; выбитые или забитые досками окна - характерная черта старинного села.

Фото автора.