|
Правда Северо-Запада
31 марта 2004 (13)
Алла ХОДЫРЕВА.
ПРОГНЕТСЯ ЛИ МИР ПОД ПОМОРОВ?
За семь-восемь часов ухабистого бездорожья становится понятнее, каковы они -
краски жизни. Полосы этих красок контрастней в областном центре, но шире,
плотнее и как будто ощутимее ближе к полярному кругу, там, где меньше
цивилизации.
От Мезени до рыболовецкой деревни Сояны еще 73 километра. Тоже на УАЗике. "А
волки в лесу есть?" - осторожно спрашивает водителя фотокор. "Волков мало - не
бойтесь! Медведи только:" - с удовольствием поддерживает разговор Александр
Осипович. Ни дороги, ни зги, ни связи - жутковато даже в кабине УАЗика.
- Хорошее время для жизни уже прошло, - наперебой утверждают соянцы Андрей
Сивков и Владимир Нечаев. - Прекрасно жили в поморских деревнях до горбачевских
реформ. Пива попить, за чаем поболтать летали в Мезень. Билет на самолет стоил
один рубль, и насчитывалось пять рейсов в день. Рыболовецкий колхоз "Сояна" был
опорно-показательным.
Главная доходная часть поморской деревни Сояны - вылов рыбы. В 60-е годы
поморским рыболовецким артелям государство давало кредиты на приобретение
океанических рыболовецких траулеров. Хозяевами на судах становились жители тех
же поморских деревень, они получали образование в Архангельской "рыбке" и
"мореходке" и работали на траулере на благо своей малой родины.
Разрешение на вылов рыбы или квота, которая составляла не менее полутора тысяч
тонн на деревню, для Сояны была как счет в банке. Но демократическая волна
преобразований вынесла на политический олимп страны и области новых людей. Они
то ли забыли, что было до них хорошего, то ли об этом вовсе не знали.
Понятно, что эту дилемму разрешают руководители рыболовецкого колхоза. Вариантов
немного: судно можно сдать в аренду, а квоту продать. Либо заключить с
аналогично обделенным рыболовецким предприятием договор о совместной
деятельности, то есть объединиться квотами. Решая эти вопросы, председатели
рыболовецких колхозов мотаются между деревней, Архангельском и Москвой. Ведь
именно там принимаются судьбоносные решения.
- Кто это рассчитывал? - возмущается глава соянской администрации Светлана
Васильевна Сивкова. - От фонаря цифры берут, лучше бы наши расчеты спросили. А
если не верят, то пожили бы тут для проверки. В населенном пункте то и дело
отключают электроэнергию в целях экономии топлива. Ну, а как, допустим, в
медпункте без света? В деревне из медиков только один фельдшер - Елена
Александровна Горбунова. У жителей Сояны нет возможности обследоваться в
стационарных условиях, фельдшер ведь только может следить за лечением, но не
назначать его. Чтобы доехать из Сояны до Мезени, нужно заплатить водителю
"Бурана" или УАЗика 150 рублей за дорогу туда и столько же обратно. Итого триста
рублей на одного путешественника поневоле.
Хоть и сетуют поморы, что деревня вырождается, но жизнь их выглядит все же
налаженной. Средний возраст жителей Сояны - 40 лет. Из 440 жителей всего 60
пенсионеров. Причем мужчин на этом поморском берегу больше, чем женщин. Более
того, есть молодые, холостые, работящие и непьющие. Народ живет тем, что
выращено на огороде, мужики то рыбы наловят, то птичку забьют. Зарабатывают и на
перевозке охотников и рыбаков из города, зимой - по зимнику, летом - по воде.
Однако твердят соянцы, что на промысле отцов и дедов долго не протянешь.
Претензии всех земляков к областной и федеральной власти выразила сельский мэр
Светлана Сивкова:
Долгощелье
Основные фондовые ресурсы рыболовецких колхозов были накоплены в советские
времена, а вот вновь приобрести поморы ничего не могут. По словам главного
экономиста колхоза "Север", рыбацкие хозяйства давно жили в условиях рыночной
экономики. Любовь Евгеньевна Буторина утверждает, что денег хватало на все.
Только возле Долгощелья было четыре рыбстана.
Даже в тундре отстроили дома с печным отоплением, бани. Но со взлетом цен на
топливо дико подорожал авиатранспорт, работа рыбацких станов перестала быть
рентабельной. Рыбстаны стал растаскивать по бревнышку озлобленный, одурманенный
спиртом народ. Поэтому их и продали.
- Там, в Москве и в Архангельске думают, что мы здесь не понимаем ничего. Да, мы
подчиняемся государственным решениям. Но с ними не согласны. Ведь понятно, что
за всей чехардой в Госкомрыболовстве - большие криминальные интересы. Разве мы
могли соперничать с толстосумами на аукционах? Они себе квоты тысячами покупали,
а коренным поморам кидали крохи. Даже сейчас, получив по тысяче квоты, они
вылавливают тысяч по десять. Кто их проверит? А, если и проверят - им есть, чем
откупаться. О чем думают государственные люди? О поморах не думают - это точно.
Ведь через десять лет в поморских деревнях останутся только пенсионеры, молодых
родители всеми силами выпроваживают - здесь будущего нет.
В этом году и зверобойку сорвали, а это тоже источник поморских доходов. С 14
века жители этих мест ходили на зверобойный промысел, а в этом году не вышли.
Государство ввело налог на биологические ресурсы, а это 350 рублей за каждого
зверя. Откуда у населения такие средства?
Ненцы
Мезень
Жителей Мезени называют мезенцами. И мужчин, и женщин. Потому что мезенки - это
порода лошадей. Мезенки - очень выносливые лошадки. Как ни странно, но на краю
Архангельской области, где очень холодно и ветрено, чувствуется какая-то
особенная уверенность в людях. Женщины - красиво и богато одеты, закутаны в
меха, дети - яркие и аккуратные, подростки - модные и непосредственные, прямо на
улицах поют. За три дня в Мезенском краю не встретилось ни одного не то что
пьяного - даже подвыпившего:
Мезенский голова
По семь часов в день в течение двух месяцев предвыборной кампании он рассказывал
людям, что можно сделать для того, чтобы мезенская действительность становилась
не менее, а все более надежной.
Потеря механизмов управления сказывается во всем. Например, полетел дизель в
Мезени, Заборский обратился в областную администрацию, хотел узнать: может, где
в области такой же дизель, но работающий, простаивает. Нет, сказали ему, никаких
свободных дизелей. А спустя два с половиной года выяснилось, что в соседней
Пинеге такой агрегат мхом покрывался от безделья.
Глава - он ведь и организатор, и экономист, и психолог в одном лице. Посчитал
Игорь Заборский, что молочный завод выгодно в районе восстановить. Деньги под
развитие производства нашел, оборудование закупил, с консультациями специалистов
в Архангельске договорился, так ведь надо еще уговорить человека это
производство возглавить. А это, оказывается, труднее расчетов и поисков
инвестиций. Попробуй, объясни помору, что мир вокруг изменился. И вряд ли этот
мир прогнется под каждого из поморов. Они ведь, например, сами красной рыбой
питаются, а продавать ее - не продают. Автомобильной трассы в районе нет,
поэтому торговать здесь не принято.
Мезенский край - это уникальная природная зона, где присутствуют сразу три
климатических пояса: тундра, лесотундра и тайга, в Мезенском крае чудесные
девственные леса, которые нельзя рубить: Поморы боятся, что у них и природу эту,
как рыбные квоты, отнимут.
Предпоследний самолет
Алла ХОДЫРЕВА.
| |