Правда Северо-Запада
20 сентября 2006 (37)
Сергей САБАНИН, Светлана ГАВРИЛОВА

Между храмом и вокзалом

В прошлом году в Исакогорке обокрали храм Сергия Радонежского - вынесли 56 самых старых, редких икон. Настоятель храма отец Михаил показывает пустые киоты, которые так и остались на церковных стенах. Их немного. Куда больше светлых "квадратов": обшивка-"вагонка" от времени потемнела почти везде, только под иконами она оставалась, как новенькая.

Светлые пятна на память, чёрные дыры в памяти... Вначале-то у нас была уверенность: приезжие орудовали, "временщики" с чемоданно-вокзальной совестью. Но отец Михаил смотрит на слепой киот: "Местные это".

Очередь в храм.

За колбасой

"Сделан храм из добротного такого дерева, лиственницы", - отец Михаил родом из Закарпатья, и говор у него южный, округлый и скорый, будто спелый отборный горох. "Лественница" - получается у батюшки. Лестница.

Для железнодорожников прошлого века нормальным было не только движение по горизонтали. В перпендикуляр рельсам-шпалам в тайге построили храм. Работали строители в немыслимых условиях и почти без медицинской помощи, но храм протянули к небу за считанные месяцы. То есть весной 1902 года заложили первый камень, а осенью, готовый, уже освятили. "Официальная" история храма гласит: за мужество строителей и назван он именем Сергия Радонежского - тоже в своём роде первопроходца.

А потом пройдёт без малого три десятка лет, и сюда выстроится очередь за продуктовым дефицитом. Магазину потолок с высокими сводами ни к чему, и его перекроют досками - изнутри храм станет, как деревянный ящик. Ну, ящик ящиком, а когда новодвинцы приезжали на вокзал к поезду или просто провожали родню, в магазин обязательно сворачивали: за тушёнкой, колбасой, венгерским консервированным зелёным горошком. Посёлок железнодорожников снабжался лучше, чем город бумажников. И очередь в храм за колбасой и горошком не иссякала шестьдесят лет.

"Облили бензином и подожгли"

"Я когда в 1999 году приехал, страшное дело творилось: пьяные в церковь ходили, как в магазин - толпами. Сколько раз выводил и милицию вызывал..." - вспоминает отец Михаил. Так ведь 99-й - это уже четвёртый год, как в храме постоянно идут службы. А - "как в магазин". Тоже память. Не в той ли памяти дело было, когда возвращали храм в 90-м тяжело, так тяжело, что "вспоминать не хочется", - отец Михаил качает головой: "И разве у нас так только, в Исакогорке? Это везде так - везде в Архангельской области. В других областях такого нет. Посмотрите, как другие относятся к своим храмам. С любовью, аккуратно..."

Сам он в прошлом - строитель, и про любовь и аккуратность - это не для красного словца. Скорее, для того, чтобы показать: время, как радуга, даже здесь наконец- то описало полную подкову. За девяностые внутри перебрали полы, подняли потолок, заменили стёкла - "они тоненькие были, вот как три листочка в вашем блокноте". Ремонт в храме окончился только четыре года назад - в канун столетия. Отец Михаил говорит, руки знают каждую дощечку из пятнадцати кубометров вагонки: "Я когда пришёл, так было холодно, что во время службы пальцы немели и чаша замерзала. Те два года из храма не выходил почти. Работали с восьми утра и редко когда возвращались домой в десять вечера, чаще - в одиннадцать. Каждую досочку маленькую - её ж просто так не приколотишь - надо примерить, пригнать".

Он с таким же волнением рассказывает, какая замечательная была при храме воскресная школа: помещение большое, со столовой и кухней. "Мы там такой ремонт сделали! Батареи поменяли - тепло стало. Преподавали основы православия, церковнославянский язык, церковную музыку, рисовали дети на библейские темы. Даже спектакли ставили. Сорок детей училось. Там само здание добротное было, а мы так хорошо отремонтировали! А ведь это, сами понимаете, всё выпросить, всё достать надо. Краску ту же. Столько денег, сил... Собирали на ремонт по копеечке, по копеечке, у меня список такой был - кто пожертвовал. За них за всех молились..." - тут отец Михаил отворачивается, и голос его в мгновение становится сухим и жёстким.

"А потом всё сгорело... Книги - православная библиотека была очень большая, пианино. За две недели до престольного праздника, до торжества столетия храма - всё, всё... Школу кто-то облил бензином и поджёг".

Потом он уже спокойнее говорит, что воскресная школа всё равно работает, но из- за проблем с помещением детей в прошлом году было чуть больше двадцати. Когда снова вспоминаем о пожаре, второй раз за полчаса отец Михаил произносит слово "местные".

Милиция говорит: "Ищем..."

"Когда железнодорожники тут всем командовали, нам помогали. А теперь власть - нет, ничегошеньки. Не понимают, что ли, не будет духовности - не будет и России. Семьдесят лет твердили: "Бога нет, Бога нет", - так и детей воспитывали. Вот теперь пожинаем плоды..."

Храм почти год стоит под сигнализацией. Потому что в металлической решётке на одном из церковных окон вставка - "чужие" современные прутья. "Родные" вырезаны. Отец Михаил рассказывает, когда иконы выносили, было три часа ночи. Свет горел на весь храм, но свидетелей нет, никто ничего не видел. Милиция говорит: "Ищем, ищем..." "Думаете, местные?" - "Местные..."

Люди действовали знающие - украдены иконы 17-19-го веков. Только маленькая старинная икона Сергия Радонежского уцелела - лежала на полу, прикрытая пустыми киотами. "Кто первый-то раз в храм заходит - не замечает. А кто часто в храме бывает, видит, что до сих пор остались отпечатки икон, светлые квадраты на стенах. Мы их местами попытались прикрыть, повесили сверху другие иконы. Но размеры-то разные, и пятна светлые всё равно видно".

***

За последние годы отсюда уехали 62 семьи - отец Михаил называет цифру точную. Все они были его прихожанами, Исакогорка да Катунино. "Старые бабушки умирают, а молодые - так, вроде и ходят, но только на Пасху, например, или свечку изредка поставить". Почти что вежливая такая теплохладность, промежуточность. Вроде и вреда от неё никакого. Но почему-то до сих пор в Исакогорке, завидев издали батюшку, можно безнаказанно окликнуть его "Эй, поп!" - а потом навешать на "попа" грязных трёхэтажных. Отец Михаил прощает. Он уже отучил местных алкоголиков шуметь в храме - теперь если и заходят, то сидят в углу на скамейке тихо и скромно. Шумят здесь только проходящие поезда - наверное, стук колёс даже во время службы слышно. Но без этого на станции никак, а если в душе не дом и не храм, а вокзал - не железная дорога в том виновата.