Северный рабочий
2 февраля 2005 (17)
Виктория ПРИЩЕПИНА

"Мертвая голова" на нашей улице

Весна 1943 года у нас в Харькове, как всегда, началась уже в марте: в один день небольшие речушки Харьков и Лопань выходили из берегов и затопляли низины городских районов. В эту пору, когда отгремела битва под Сталинградом, город был насыщен немецкими войсками: измотанные, израненные и потрепанные войска врага возвращались в Харьков на отдых и переформирование. Сюда же поступали свежие силы врага для подкрепления. В оставшихся неразрушенных зданиях размещались немецкие казармы и госпитали.

Наш дом до войны заселяли еврейские семьи, большинство в военное время эвакуировались. И вселялись те, у кого жилье сгорело от пожара или бомбежки. Дом тихо жил, затаившись. Голодал не голодал, а нечистоты накопились, убирать надо. Посреди двора наметили прямоугольник. От семьи работать должен был каждый человек по два дня.

Был жаркий день 2 мая. Я и соседка Таня Чуприна (на год меня помоложе) копаемся на дне ямы. И вдруг на краю выросла фигура в черном. Первая мысль испугала: эсэсовец! Как он оказался во дворе, ведь ворота и калитка, выходящие на ул. Кузнечную, всегда закрыты на висячий замок огромного размера?! Было странно и страшно: яма глубокая, нам видны только вторые этажи и крыши домов.

Прошло два-три дня. Жизнь диктовала свои требования. Пришлось мне идти в те дни на рыбный базар за едой. Он находился в начале улицы Рыбной. Сколько же я увидела там танков! Они растянулись страшной черной нескончаемой змеей. О том, что готовилась битва на Курско-Орловской дуге, мы не могли знать - приемники и радио были сданы в немецкую комендатуру. Отчим, подпольщик, пропал без вести еще зимой. В городе случались облавы. Всюду расклеивались немецкие листовки и плакаты с похвальбой Германии и пропагандой счастливой жизни в ней. Что ждало нас впереди?

Май 1942 года в Харькове в ту пору уже схватил нас мертвой хваткой голода. Город не село, в оккупированном городе по сусекам не поскребешь: ни овощей, ни муки, ни крупы, ни птицы, ни скотины. Мы жестоко голодали. Продавали последние вещи. К той поре многое изменилось в жизни города. Враг хозяйничал везде!

За 15 минут базар менял свой облик: валялись корзины, мешки, втоптанные в грязь добротные вещи, черепки разбитой посуды... Я побывала в этом аду, спаслась - убежала.

А бои шли иод Харьковом и дальше. После зимы 1941/42 года мы последний раз виделись с моим отчимом, от него так и не было вестей. В доме о нем не упоминалось. Но, как я узнала позже от мамы, отчим в последний приход зимой поведал ей горькую весть: по приказу Гитлера на Украине должно быть уничтожено все население неукраинской национальности.

Сталинградская и Курская битвы решили нашу судьбу - мы все остались живы. 23 августа 1943 года окончательно освобожден Харьков. Город ликовал! Но это было потом, а пока...

Он начал что-то говорить, но мы не понимали его. Тогда жестами немец стал показывать, что хочет войти в дом, и повторять, что он не СС. "Ихь нихьт СС, ихь "тррр", - и показал на петлицу, где был изображен танк - и "мертвая голова", на пилотке тоже "мертвая голова".

А назавчра, 7 мая, днем он снова появился у нас во дворе и позвал меня по имени: "Виккяа". Мама впустила гостя-чужеземца в дом. Мы его уже не боялись. Вальтер (так его звали) начал взволнованно и серьезно говорить на своем языке, что пришел попрощаться, так как их танковая часть уходит из города на фронт. Главным в этом разговоре было то, что он сжал руки в кулаки и проговорил, ударяя кулак о кулак: "Сталин - Гитлер пук-пук! Ихь найн тот. Люди нихьт тот. Найн криг!". Это было откровение: ни народ, ни он не хотят умирать и воевать. Нет войне! Пусть Гитлер и Сталин бьются лоб в лоб, а народу это не нужно.