|
Северный рабочий
4 октября 2006 (152)
Андрей РУДАЛЕВ
Мы стояли не за Ельцина, а за присягу
Черный октябрь глазами простого солдата
Уходят в историю октябрьские дни в Москве 1993 года. История еще не расставила
акценты, но еще живы участники событий, стоявшие по разным сторонам на ст. метро
"Баррикадная". Октябрь назвали черным. А кто-то придает тем дням романтический
ореол. Мне крайне интересным показалось свидетельство о тех днях северодвинца
Николая Скобелева, который в 1993 году проходил срочную службу в разведроте ВДВ,
приписанной к тульской дивизии. Ему было тогда почти 19 лет.
- Когда начались октябрьские события, мы находились в Цхинвале, Южная Осетия. 30
сентября нашу роту, от которой после штурма Сухуми осталось 50 человек, вывели
на построение. Прилетел на вертолете полковник и сказал, что в Москве переворот,
президент не президент, министр обороны не министр обороны. Но мы давали присягу
президенту Ельцину, и соответственно приказ вылететь в Москву никто не обсуждал.
Перед отлетом нашу роту укомплектовали полностью - 120 человек. Буквально через
два часа того же дня нас погрузили в самолеты ИЛ-76.
Сели под Подольском, там
перегрузили на "Уралы" и 1 октября уже въехали в Москву, где взяли в
оборону столичную мэрию. Рядом с нами стояла рота Нарофоминского парашютно-
десантного полка. Наше вооружение: автоматы Калашникова да бронежилеты. Рожки с
патронами были убраны во внутренние карманы либо разгрузки, либо бронежилета,
примыкать их к автомату было запрещено. Не было касок, что потом оказалось
чревато, когда пошли демонстранты. Все наши офицеры и прапорщики прошли
афганскую войну, да и мы, можно сказать, к тому времени понюхали пороха...
Удивило то, что нас вывезли с войны, привезли за полторы тысячи километров, а
бригаду охраны генерального штаба, где служил мой знакомый, распустили в отпуска
на две недели за сутки до событий. Путч ведь не делается за один-два дня, это
заранее спланированная акция, которая готовится даже не месяц.
Мы перегородили московскую мэрию но периметру маленькими заборами, которые
нельзя просто так спихнуть. Встали в оцепление и отбивались двое суток. На нас
шли толпы демонстрантов по тысяче - полторы человек. Среди них были мужчины от
20 до 50 и старше, женщины. В руках - арматура, трубы, цепи. Первое, что
бросилось в глаза: все демонстранты были пьяными. Водка в те дни в Москве лилась
рекой, ее раздавали ящиками. Во-вторых, практически свободно выдавалось оружие.
Откуда оно было взято или украдено, сложно сказать.
Демонстранты наступали волнами, приходили и уходили. У них все было хорошо
спланировано и организовано. Можно было простоять несколько часов - никого, а
потом проходит короткое время, и образуется гигантская толпа, которая наступает
на тебя.
Нас сильно боялись на самом деле. В начале вообще не было жесткой сцепки, они
подходили к нам метров на 20. Стояли и давили психологически своими выкриками,
устраивали провокации. Вспоминается один эпизод, связанный с моим товарищем
Дмитрием Просвировым. Он вырос в детдоме. Когда нам стали говорить: ваши матери
- суки, они зря вас родили и вы никто, он не выдержал, достал рожок и примкнул
его. Но автомат у него успели выбить, и очередь прошла в небо, а не в толпу.
2 октября, когда стало особенно тяжело, поступил приказ примкнуть штык-ножи. Нам
запретили ими колоть, а лишь отбиваться исключительно рубящими ударами. Потом
под занавес дня произошла такая ситуация: подъехал милицейский генерал-майор и
сказал, что мы все делали неправильно, надо Перекрывать улицы, подходы к мэрии.
Когда мы это сделали, то на нас на следующий день пошли тараном автобусы,
КамаЗы. Понятно, что если на тебя идет автобус и ты от него никак не защищен,
стоять совершенно бесполезно.
Мы расступались, автобусы, битком набитые людьми,
проезжали через наши цепи. За ними шла толпа.Так мы попали в окружение, и у нас
осталась уже цель не просто
удержать этот объект, а выйти отсюда с минимальными потерями. Мы отошли в
переулки. Доходило до того, что брали автоматы за ствол и просто рубились
прикладами. Не было приказа, поэтому и достать рожки к автоматам мы не могли,
что, конечно, спасло многих наступающих.
С роты тогда мы потеряли трех человек "двухсотыми", их попросту затоптали. Лично
мне металлической трубой через бронежилет сломали два ребра. Жертвы были и с
другой стороны.Трупы отправляли грузовыми машинами. Там, перед московской
мэрией, как я думаю, погиб не один десяток человек, а ведь у нас была не самая
сложная ситуация по сравнению с Белым домом и Останкино. И, конечно, официальные
цифры, если мне не изменяет память, которые передавали, - 700 погибших, а кто-то
говорил 1500, попросту смехотворны.
Уже позже, когда я услышал, что через некоторое время были отпущены и Руцкой, и
Хазбулатов, был крайне
удивлен. Ведь это люди, которые убили наших русских людей, которых не дождались
матери. Я до сих пор считаю, что в той ситуации мы были правы. Наша страна все
равно в последнее время вышла на какие-то другие рельсы, и если бы этот путч
прошел, нас просто бы утянуло назад, в буквальном смысле слова раздробило бы всю
страну. Об этом своем присутствии перед столичной мэрией никогда не жалел, хоть
никто из нас и не получил за это никаких наград. В тот момент я был не за
Ельцина, а просто выполнял присягу, а для солдата это главное, ведь именно этим
армия и держится.
После московских событий мы две недели отдохнули под Рязанью, а потом снова была
Южная Осетия, тогда там и в Абхазии шло вооруженное противостояние.
| |