|
Устьянский край
7 мая 2005 (49)
Августа Андреевна ПОРШНЕВА
Через годы, через испытания
Я родилась в 1922 году и выросла в деревне Мехреньга Дмитриевского сельсовета.
Хотя мое детство и судьба схожи со многими судьбами моего поколения, в связи с
приближением знаменательной даты в жизни не только России, но и всего мира - 60
лет Победы в.Великой Отечественной войне над фашистской Германией, хочется
многое рассказать молодым людям, грядущим нам на смену.
Я ОЧЕНЬ рано познала крестьянскую долю - с первых дней вступления в колхоз, с
девяти лет. Зимой ходила в школу, а летом впрягалась в посильную работу. Народ у
нас был дружный, работящий, и наш колхоз всегда был примером для других.
Наступила весна. Работа кипела: пахали, сеяли, сажали картошку, народ настроился
мирно жить. Но в один день 22 июня 1941 года все рухнуло. Люди услышали по
радиоприемнику о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину:
"Война!"
В первый же день красивые, здоровые, сильные мужчины пошли в военкомат,
оглянувшись в последний разок на деревню, зубами скрипнув, чтобы ни слезинки на
глаза не набежало. Глядя на осиротевших стариков, женщин и детей, ушли кто на
смерть, кто на увечье, а кто и на исчезновение без вести.
Сколько было страданий! Все плакали, провожая мужей, сыновей и братьев на войну.
Мне и моим ровесникам исполнилось по 18 лет. Только бы радоваться молодости,
заводить семьи, но наши женихи пошли на войну и навсегда, как в воду канули,
остались на поле сражений. Остались сиротами дети, жены, старики и невесты.
Вся колхозная, крестьянская работа легла на женские и подростковые плечи. А
война все просила людей, людей, людей. Шли уже похоронки на убитых. Мужики по
долгу своему мужскому шли на войну, жены и матери - в поле, а мы, подростки, -
на оборонные работы. У одной станции мы копали рвы противотанковые - глубиной в
три метра, а шириной в шесть метров.
Каково было одними-то лопатами, кирками и
ломами рыть в мороз? Рыли с 5 ноября 1941 года по 1 марта 1942 года. Землю
выносили по трапу на носилках по всему полю, а на обратном пути несли снег для
маскировки. Одежда была одним названием, к валенкам сырая земля липла, подошвы
рвались.
Стали, нам готовить стельки, да такие тяжелые, что их никакие нитки не
выдерживали, и нам приходилось приматывать их веревками к валенкам. Пайка - 400
граммов хлеба и милостыня, которую нам подавали
тоже голодающие люди. Мы и тому были рады. Запомните, молодые, имена наших
мехреньгских девчат: Евдокия Антоновна Паршина, Анна Андреевна Паршина, Анна
Федоровна Лопатина, Анастасия Александровна Кошелева, Анастасия Васильевна
Паршина и мое - Августа Андреевна Поршнева.
Не лгут в конце жизни: мы работали и жили так, что никакие тяготы сегодняшней
военной службы не идут ни в какое сравнение. Мы уже готовы были и полечь там у
этих рвов и траншей, настолько вымотал нас, голодных и холодных, этот
нечеловеческий труд. Полечь, но не уйти с этой полосы, которую доверили нашим
киркам и лопатам, и нашим кровавым мозолям, лечить которые можно было только
горючими слезами.
Но мы не нужны стали в конец обессиленные, и тогда нас
отпустили домой. Привезли в г. Котлас, высадили, а там пешком отправили, кто как
сможет. Десять дней пути вымотали так, что матери дома криком кричали от горя,
увидев нас.
Только перестало ветром сдувать, колхоз призвал в лес рубить жерди, колья для
изгородей. Дрова к овину возили, выполняли все колхозные работы. А потом
направили на сплав леса.
ВЕЧЕРОМ 28 мая 1942 года, придя с работы, я получила повестку для отправки на
фронт. Ночью стали меня собирать: одежду покрепче, да мешок сухарей натолкли.
Утром отправились на лошадке в военкомат, а ведь до Черевково 100 км. Ехали мы
впятером два дня, до военкомата оставалось 12 км, а лошадь не пошла. Оставили ее
покормить, а сами разулись и побежали в потемках в военкомат.
Хотя нас было пятеро девчонок, взяли почему-то меня одну на Северный флот.
Наверное, по здоровью подошла. Река Северная Двина была в разливе, а пристань
стояла у островка за 4 км.
Мы тут попрощались-поплакали, я села в лодку и
поплыла. У пристани меня встретил сопровождающий. Там были другие девушки. Утром
подошел пароход, и нас повезли в Архангельск.
А фронт задыхался - требовал людей. И попала я в товарняк на нары из сырых
досок. Под бомбежками он тащил нас в Мурманск. Когда проехали Кандалакшу до реки
Кола, тут-то я и встретилась первый раз с войной. Был очень большой налет
вражеских бомбардировщиков, бомбили порт Мурманск. Наш поезд остановился на
мосту, нас из вагонов высадили и сказали: "Бегите в сопки, спасайтесь, кто как и
где может, только не кучками, а в одиночку!"
Сколько тут поднялось шума, грома! Самолеты в воздухе гудят, сирена ревет, со
всех сопок зенитки трещат. Вот тут я поняла, куда попала. Спряталась за камень,
голову берегу, дрожу от страха, а жить очень хочется.
В Ваеньге (ныне гор. Североморск) прошли подготовку, научились стрелять из всех
видов оружия и оказывать медицинскую помощь раненым в бою. И оказались мы на
самом рубеже у Норвегии, в 125-м полку морской пехоты, во втором батальоне.
Снова стали строить землянки, укреплять рубеж. Носили доски и брусья, даже кожи
на плечах не было.
Наш батальон передвигался с места на место. Ходили и в море. Попадали в шторма,
все пришлось вынести. Приплыли в Сеть-Наволок, где был лазарет, куда свозили
раненых с Рыбачьего. Нам приходилось день и ночь дежурить около раненых в
лазарете.
В Сеть-Наволоке стояла 11-я морская батарея, зенитный батальон и наш батальон
морской пехоты. Мы простояли до весны 1944 года. Когда наши войска перешли в
наступление и выгнали немцев, стоящих всю войну в Киркенесе и Печеньге, фронт
Карельский ликвидировался.
В 1944 году я попала во флотский полуэкипаж в гор. Полярный, пробыла там 10 дней
и была направлена в 71-й военно-морской госпиталь, который находился в губе
Грязная, там в госпитале и встретила Победу. Повидала смертей и мучений, словно
в аду побывала. На радость матери, по ее молитвам и по воле моей судьбы осталась
жива.
Не поймет меня только тот, кто не испытал суточных дежурств в госпитале,
когда от одного только ношения раненых на носилках отрывались руки, кто не видел
и не нюхал смрада госпитальных палат, где метались солдаты и матросы в
горячечном бреду, кто не пережил бомбежку морского транспорта.
Обдумывая жизнь своего поколения, пришла к выводу: такого народа, как наш, в
мире просто нет. Но сквозь вонь и смрад войны доносились запахи свежего снега,
спелой земляники, тихих ландышей родного края, сквозь вой бомб слышали мы доброе
мычание коров, звонкий голос русской гармошки.
Вот, что приросло -не оторвать от
сердца, разве что разорвать это сердце вражеской пулей. Потому что пока оно
стучит в груди, мы ногтями роем траншею, зубами тянем раненого с поля боя.
Мы такие! Быть такими заклинаю и вас, наша смена! У вас есть мы, золотое
поколение не только России, а всего Мира. Гордитесь собой, россияне, и пусть
никогда запах денег не пересилит запаха родного поля и родного дома. Так я
говорю своим детям, внукам и правнукам.
А ТЕПЕРЬ давайте посмотрим, как я сдала Родине экзамен на гражданское и
солдатское мужество в годы испытаний. Имею такие награды: медали "За Победу над
Германией 1941-1945гг", "За оборону Советского Заполярья", медаль Полководца
Жукова, медаль "300 лет Российскому флоту", орден Отечественной войны первой
степени, медаль "Ветеран труда" и ряд юбилейных медалей. А главная теперь -"60
лет Победы".
Итак, моя молодость с 18-ти лет прошла в военной обстановке - с 5 ноября 1941 г.
по 20 октября 1945 года - четыре месяца на оборонных и три с половиной года в
армии.
Начальник госпиталя просил меня остаться работать в госпитале, но я не дала
согласия и уехала в свою родную Мехреньгу. Война для всех была трагическим
испытанием. Но пережила-перетерпела все тяготы военной поры деревня и опять
встала на ноги.
Вернувшись Но армии домой, я вскоре вышла замуж. Встретился хороший парень -
трудолюбивый и внимательный. Жизнь прошла незаметно и счастливо, хоть после
войны было голодно, и трудно, и тяжело. Народилось у нас четверо детей: три сына
и дочь. Всех довели, как говорится, до ума.
У всех свои семьи, имеют детей и
внуков. А мы с мужем живем в любви и согласии, в октябре 2005 года исполнится 60
лет. Сейчас мы в Плесецке у дочки с зятем с 1997 года, хотя звали и сыновья в
Псковскую область. Нам уже по 83 года, но сегодняшней жизнью мы все-таки
недовольны, мы шли на смерть не ради такой жизни.
| |