Вельск-инфо
9 августа 2006 (32)
Борис Кагарлицкий

Как быть с тем, что разрушается?

Чем прославились вандалы? Нет, не грабежами и разбоями. Римлян они потрясли другим - совершенной, с точки зрения цивилизованного человека, бессмысленностью своих действий. Стоимость испорченного и разрушенного в результате их набегов многократно превышала ценность награбленного.

О том, что российские реформы сопровождались, и по-прежнему сопровождаются, всевозможными видами воровства и грабежа, не написал только ленивый. Говорить подобное в либеральной прессе начала 1990-х годов было, конечно, строго запрещено (иначе прослывешь врагом прогресса и демократии), но сегодня покажите мне либеральное издание, которое не написало бы о разграблении страны?

Однако у нас речь не о разграблении, а именно, о разрушении. Награбленное добро можно использовать, краденые деньги можно куда-то вложить. В политической экономии это называется "первоначальным накоплением капитала". А как быть с тем, что разрушается? Особенно, если речь идет не о материальных ценностях. Например, о научных или художественных школах. Или просто о человеческих судьбах.

В первой половине 1990-х у нас занимались экономикой. С советской экономикой действительно были серьезные проблемы. Результаты реформ хорошо известны: промышленное производство резко упало, технологии были потеряны, а куча проблем осталась. И если бы не подарок судьбы в виде сверхвысоких цен на нефть, было бы нам сейчас очень грустно.

Нынешние реформаторы занимаются уже не экономикой, а социальной сферой - жильем, образованием, здравоохранением и культурой. По поводу жилья и образования уже началась паника. Где-то выставляют пикеты, где-то пишут про-тестующие письма. Жилищный вопрос нас волнует.

С культурой хуже.

Невозможно починить то, что хорошо работает, любил говорить мой знакомый инженер. Эту простую истину, к сожалению, очень трудно усвоить. А потому чинят с энтузиазмом.

Были, например, в Советском Союзе "школы искусств". Целая сеть подобных учебных заведений готовила музыкантов, лучшие из которых потом попадали в консерватории и делали головокружительную карьеру в симфонических оркестрах - на родине и по всему миру.

Теперь таких школ больше не будет. В процессе реформ их просто потеряли - где-то между зонами ответственности чиновников, курирующих образование и культуру. Не культура - потому что "школы". И не образование - потому что "искусств".

В ответ на протесты чиновники объясняют, что все правильно: таких школ больше нигде нет, потому и у нас их быть не должно. Логика безупречная.

Интересно, кстати, почему наш средний скрипач, попадая в американский или европей-ский оркестр, сразу оказывается первой скрипкой? Это как-то само собой получается. Просто народ у нас талантливый, музыкально одаренный, - умильно констатирует чиновник.

Народ и в самом деле талантливый, кто бы спорил. Но будь ты хоть трижды музыкальный гений, хоть сам Паганини, на скрипке ты играть не будешь, если тебя этому не научат. Любое творчество - это прежде всего, ремесло. Без техники нет мастерства. А технике учат. Вернее, раньше учили. Больше не будут.

Реформа образования еще только начинается, а начальство на местах уже приступает к разгону ненужных школ. И в самом деле, какие здания зря пропадают!

Слово "автономия" красиво двусмысленностью. Вроде бы не свобода и не независимость. Но вроде как что-то хорошее. Между тем, речь идет о фактической поэтапной приватизации учреждений культуры и образования, которые теперь по воле чиновников (или собственной администрации) будут становиться не столько "автономными", сколько коммерческими. В первом чтении закон "Об автономных учреждениях" в Государственной Думе уже принят. А там прямо говорится о создании "более четкого разделения между покупателями и производителями услуг отраслей социальной сферы". Товар - деньги - товар. И ничего более.

Парадоксальным образом предлагаемая "автономия" резко урезает права учителей и других работников в учреждениях, подпадающих под этот закон. Предложенный проект полностью отстраняет трудовой коллектив от контроля за своим руководством, лишает возможности хоть как-то влиять на принимаемые директором решения.

Без полноценного бюджетного финансирования, которое отныне не гарантировано, учреждения культуры и образования не выживут. Вернее, выживут, если займутся чем-то более прибыльным.

Напоследок, предусмотренная законом процедура банкротства обеспечит передачу школ и музеев в частные руки. Хотя это будут уже не школы, а просто четырехэтажные здания. Ведь с точки зрения рынка, самое ценное в подобных учреждениях сегодня - не даваемые ими знания, а принадлежащая им недвижимость. Потому учить будут меньше, а сдавать в аренду помещения - больше. И если система учебных заведений, скорее всего, как-то выживет, то учреждениям культуры, особенно на районном уровне, явно хана.

Сейчас законопроект все же переносят на осень. Дали отсрочку на несколько месяцев. Спасибо!

Если у вас в районном городе есть местный музей - торопитесь его посетить. Скоро его не будет. Если вы хотите учить ребенка музыке, не теряйте времени, его осталось совсем немного! И обязательно сходите в районную библиотеку, там еще есть книги!

Потом - конец. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

Культура, она вообще убыточна. Районные школы искусств, местные музеи, библиотеки и прочие подобные заведения никто, кроме их сотрудников, спасать не будет. А это люди не влиятельные - без денег, без власти, без спонсоров и покровителей. Потому что чиновники просто не будут с ними считаться. Кто они вообще такие?

Как говорят оптимисты, "все еще только начинается"!

Мы можем бессчетные деньги отдать на реконструкцию Большого театра. Он у нас один. Национальное достояние. И я уверен, что, как бы ни складывались у нас реформы, главный оперный театр России будет в полном порядке. Кто в нем будет петь - в конце концов, не так важно. Певцов можно пригласить из Италии, а скрипачей из Китая.

Третьяковская галерея, Исторический музей и Эрмитаж у нас тоже останутся. Как без них развивать туристический бизнес? И даже если мэрия Москвы сроет напротив Кремля аварийный дом Пашкова вместе с Ленинской библиотекой и всей остальной исторической застройкой столицы, то на их месте построят новые здания. Очень похожие. Даже лучше - с подземными стоянками и барельефами работы великого Церетели.

Нет, за Москву я не волнуюсь. Пока у нас есть Лужков и Церетели, у нас будут, по крайней мере, архитектура и изобразительное искусство.

А вот по всей русской провинции - скоро не будет ни школы, ни искусств.

Борис Кагарлицкий, деловая газета "Взгляд",

10 июля 2006 года