Вельск-инфо
25 мая 2007 (41)
Евгений Шаманин

Былое

Отрывки из обрывков

Василий Нечаевский, который преобразил город

Виктор Кононов рассказывает о городе Вельске второй половины XX века

(Окончание. Начало в "В-И" N 32)

- Мы остановились на революции в отдельно взятом городе. Как бы вы просуммировали главное в деятельности Нечаевского как мэра. Нельзя ли добавить подробностей, деталей?

- Вот такая подробность (ее часто вспоминает мама).

Как-то вечером отец пришел с работы не один, а с Василием Васильевичем. Сняли верхнюю одежду, подсели к столу на кухне. Стол у нас был по-старому, по- крестьянски, большой, на хорошую семью.

- Соня, сообрази-ка нам, - сказал отец.

Мама быстро собрала на стол закуску, принесла графинчик с водкой, поставила стопки. Отец налил гостю и себе, поднял стопку:

- Ну, Василий Васильевич, за твой очередной выговор!

Наверное, выпили и по второй, чтобы не хромать, и дядя Вася пошел к себе домой.

А отец объяснил маме, что только что на бюро райкома объявили коммунисту Нечаевскому очередной выговор за перерасходование средств на благоустройство города, то есть за нарушение финансовой дисциплины. Но ведь мужик делает доброе дело, поэтому отец как первый секретарь и пошел домой вместе с Василием Васильевичем, и пригласил его к себе, чтобы таким вот педагогическим приемом поддержать человека, показать ему, что его понимают, а что выговоры объявляют, так это неизбежная формальность.

Но это подробность, как бы сказать, косвенно характеризующая самого Василия Васильевича. Мама вспоминала и другие. Когда она исполняла обязанности заведующей детскими яслями (ясли помещались в доме на углу Советской и Сталинской - это теперь Комсомольская), ей как-то пришлось идти к председателю горсовета протестовать: деньги за дрова горсовету давно переведены, а дров нет как нет. "Если не можете дров привезти, верните деньги - купим у Райтопа". Долго мялся Нечаевский: на дрова спрос большой, но и живые деньги выпускать негоже - не было у горсовета лишних денег. А Райтоп в данном случае конкурент. Привезли дрова на другой же день.

Еще одну деталь мне недавно сообщила соседка по Революционной, Валя Струк, в девичестве Емельянова. После семилетки она летом подрабатывала в карьере, где город брал песок для подсыпки улиц. Работа несложная - учетчица: отмечай ездки, сколько каждая машина сделала, и все. Приехал Нечаевский, прошелся по карьеру, извинился перед женщинами, которые лопатами наполняли кузова грузовиков, что не может дать экскаватор - всего один у города, делает более тяжелые работы. Но проследил, чтобы лопатами наполняли кузов как следует, чтобы лишних рейсов не делать. И Вале наказал: галочку в тетрадь ставить только когда машина по- настоящему нагружена.

По-моему, все эти детальки свидетельствуют о том, что Нечаевский был не просто руководителем, а, скорее, предпринимателем, то есть человеком, в полной мере способным к самостоятельному ведению дел. С одной стороны, он не боялся рисковать. С другой - учитывал каждую мелочь, считал каждую копейку, чтобы дело шло как можно выигрышнее.

- Я прочитал в брошюре "Женщины земли вельской" очерк об Александре Николаевне Воронцовой, да и от стариков слыхал, сколько эта женщина сделала для озеленения Вельска, для превращения его в город-сад, город-цветник, в "столицу северных цветов". В тексте очерка несколько раз подчеркнуто, что агроном Воронцова работала под непосредственным руководством Нечаевского.

- Я мало знаю Александру Николаевну. Когда она начала работать в Вельске, я еще был школьником, а в феврале 59-го мы уехали в Архангельск. А в 90-е годы Александра Николаевна была уже на пенсии. Но при каждом приезде в родной город в 60-70-е годы восхищался цветочным богатством вельских улиц и площадей. А осенние выставки цветов в Доме Культуры! Конечно, тут заслуга прежде всего агронома.

Но ведь сама должность агронома-садовода и озеленителя в Вельске появилась по инициативе мэра Нечаевского. Ему повезло, что в 1958 году Воронцова переехала в Вельск, но и Вельску повезло, что встретились и почти полтора года работали в одной упряжке два талантливых человека. Да, кстати, и тогда, когда Василия Васильевича (опять же в партийном порядке) передвинули на совхоз "Вельский", он остался не просто жителем города, а его опекуном и хранителем, непременным помощником городских властей. Цветники перед конторой совхоза, расположенной тогда в городе, были из богатейших. Так что, когда в 1962-м в Вельске проходил семинар мэров районных центров Северо-Запада России, когда представителям десятков областей показывали, каким должен быть город, стоящий во главе сельского района, это было торжество и В.В. Нечаевского.

- Вы настаиваете в отношении Василия Васильевича Нечаевского на характеристике его как предпринимателя? Но ведь в советские времена, как нам говорят на уроках и по телевизору, предпринимательства не было:

- Формально не было. Но если кто-то из хозяйственных или муниципальных руководителей чего-либо добивался для своих коллективов или граждан, то не благодаря плановой экономике, а вопреки ей.

Нечаевский особенно развернулся, когда в конце 1959-го стал директором совхоза (советского, то есть государственного хозяйства) "Вельский". Стал не совсем по своей воле, только-только всерьез раскрутил городское хозяйство, но: партия взяла курс на ускоренное превращение колхозной формы собственности на селе в государственную - к коммунизму спешили. Да, откровенно говоря, в условиях Севера мало какие колхозы могли жить прилично. Ну, племколхозы Приморского и Холмогорского районов, рыбакколхозы на Белом и Баренцевым морях. И по одному-два так называемых "маяка" на район в обычных сельских районах. Или удачно расположенные, небольшие по размерам и, по сути, семейные колхозы, как у нас в Пакшеньге, или искусственно подкармливаемые, ради примера.

Окружающие город Вельск колхозы, как один, были маломощными, только-только сводили концы с концами. Одним из самых захудалых, кстати, был пригородный колхоз "Путь к коммунизму", в Заборье (по-нынешнему это деревня Лукинская). В сталинские времена экономика этих колхозов, за счет так называемых обязательных государственных поставок, была доведена до того, что и колхозники на трудодни получали в конце года копейки, и основные фонды колхозов почти не росли. Мои одноклассники помнят, конечно, колхоз "Раменский" (по дороге в Пакшеньгу) - мы были там на уборке льна и картофеля в сентябре 1957-го. Хозяин избы, где квартировал весь наш класс - в летней горнице мальчишки, в маленькой комнатке девчата, - дядя Федя, с гордостью рассказывал нам, что он с супругой выработали трудодней, то есть условных учетных единиц, дававших право на получение части чистого дохода колхоза, значительно больше обязательной нормы, больше трехсот каждый. И по итогам хозяйственного года получили по: 400 граммов сухого гороха и по 40 копеек деньгами на каждый трудодень. Выходит, на двоих заработали за год пять мешков гороха и около пятисот рублей! Рубли тогдашние были по покупательной способности раза в два сильнее нынешних. Продукты стоили, конечно, дешевле, чем сейчас, промтовары подороже. Но все равно, много на такую сумму не купишь. Тот же дядя Федя раз в год устраивал себе праздничный выезд в Вельск, вез на продажу тот же горох да кое-что из продуктов личного подворья. Праздник состоял в том, что человек подстригал шевелюру в городской парикмахерской, выпивал в городской чайной маленькую водки и несколько стаканов чая, покупал супруге какую-то обновку, несколько вязанок сушек, конфет - леденцов и подушечек. Это происходило в том году, когда СССР запустил в космос первый искусственный спутник Земли:

И даже в колхозе-миллионере имени Буденного, что в Пакшеньге (позже колхоз стал "Россией"), летом следующего, 58-го года, колхозники завидовали нам, городским школьникам, жившим в лагере труда и отдыха, что мы пили чай и даже творог с пахтой ели с настоящим сахарным песком. Дело в том, что сахарный песок по розничным ценам был неподъемен для тогдашних колхозных заработков, а нам его продавали, по соглашению школы с правлением колхоза, в четыре раза дешевле. Как и передовым льноводам, покупавшим сахар по запискам председателя колхоза, в качестве поощрения.

А когда по инициативе Хрущева в 1957-1958 годах сельскохозяйственную технику из машинно-тракторных станций принудительно продали колхозам, многие из них оказались в положении давно не кормленных лошадей, принудительно запряженных в тракторные телеги. Ведь расплачиваться за технику надо было либо живыми деньгами, которых в кассе нет, либо продукцией сверх обязательных поставок, либо древесиной из колхозных лесов. А эту древесину, и по гораздо более высоким ценам, у наших колхозов с удовольствием покупали кооператоры Кубани и Украины:

Мне пришлось немало слышать и от самого Василия Васильевича, с которым встречался не раз в 60-70-е годы, и от моей тетушки Александры Александровны Кононовой, работавшей в совхозе "Вельский" главным агрономом, и от отца, внимательно следившего за успехами Вельского района, как вставал на ноги совхоз.

:По спискам, которые передали Нечаевскому, в колхозах, чьи земли были переданы новому сов-хозу, числилось почти 2700 работников. Но в колхозах тогда не было пенсий, поэтому люди работали до глубокой старости. А совхоз был государственным предприятием, к тому же при реорганизации колхозов в совхозы специальным решением правительства было установлено, что колхозный стаж работникам новых совхозов будет засчитываться как стаж работы на госпред-приятиях. И в начале 1960 года две трети списочного состава: вышли на пенсию. Директор остался при девятистах трудоспособных.

Несколько недель мотался Василий Васильевич по деревням, кланялся старикам, просил поработать, кто сколько сможет, хотя бы год-два-три. Обещал исправно платить зарплату, помогать техникой при обработке приусадебных участков. Проблему рабочей силы временно решил.

Предстояло решить проблему экономической эффективности хозяйства - она была даже не на нуле, а в громадном минусе.

Тогда Нечаевский сделал шаг, нетипичный для директора госпредприятия не только в Вель-ском районе, но, наверное, и во всей области. Обычно совхозы ждали прямых дотаций от государства. А он, не отказываясь, конечно, от дотаций, взял в банке коммерческий кредит! Закупил большую партию полиэтиленовой пленки и построил в пойме реки Вель, под деревней Лукинской, громадные теплицы. Урожай огурцов продал по преимуществу в Северодвинск и на строительство космодрома Плесецк - там был громадный спрос на свежие овощи. Окупил кредит со всеми процентами за один сезон и снова взял кредит, расширив теплицы.

Огурцы, вкупе с другими организационными находками, дали Нечаевскому возможность уже в 1962 году вывести совхоз на самоокупаемость, на прибыльность. Из совхозов, созданных на территории Архангельской области в 1959-60 годах, "Вельский" стал пионером в этом отношении. Дальше пошло легче, и государственное финансирование, и внимание областных, да и российских властей к совхозу и лично Нечаевскому усилились.

Об интересной находке, чисто предпринимательской, мне рассказывала тетя Шура. Совхоз расположен вокруг Вельска, на берегах двух рек, угодья разбросаны. Телефонная связь и тогда работала из рук вон плохо. Директор настоял на том, чтобы все главные специалисты прошли обучение на курсах шоферов, получили права. А потом обеспечил каждого легковой машиной повышенной проходимости. В результате каждый из главных специалистов мог, при необходимости, в считанные часы оказаться в любой точке совхозной территории и на месте решить проблему. Профессиональные же водители работали на грузовиках и тракторах.

Кстати, Василий Васильевич не жалел сил для налаживания дорог внутри совхозных угодий, стараясь, чтобы к любому скотному двору, к любому полю был надежный и удобный подъезд.

- Действительно, это все поступки предпринимателя, не просто администратора. Наверное, живи Нечаевский сегодня, он был бы миллиардером.

- Вполне возможно. Но, как и для настоящих миллиардеров (а не наших нынешних российских олигархов (типа Мордашова в Череповце), которые были сотворены искусственно, с помощью государства, часто по указке Кремля), для Василия Васильевича главным было не богатство, а дело. Приезжая с курортов, он неизменно привозил с собой эскизы, наброски чего-нибудь новенького, подсмотренного в Прибалтике, на Кубани, в Крыму. И редко догуливал отпуск до конца. Наверное, потому и сгорел довольно молодым. Зато осталась память о нем не только в названии улицы.

Беседовал Евгений Шаманин