Пресса Архангельской области
 



Северный комсомолец
10 августа 2007 (31)
Светлана ГАВРИЛОВА.

В тундре нет полутонов. Потому и фотографии черно-белые

Вчера в Музее художественного освоения Арктики имени А.А.Борисова открылась выставка фотографических работ журналиста и писателя Виктора Толкачева. Выставка называется "Со мной был ФЭД и дети тундры", она для Толкачева первая и, одновременно, "верстовая" - посвящена его семидесятилетию.

За неделю до открытия я встретилась с ним в выставочном зале. Но интервью не получилось - вопросов я не задавала. Виктор Федорович просто рассказывал. Позже к рассказу присоединилась его супруга Лариса Борисовна...

"ВЕСНА В АРКТИКЕ - КАК АТОМНЫЙ ВЗРЫВ"

- Художник Дмитрий Свешников писал тундру. Но у него ненцы живут во вполне- конкретном времени, в политическом контексте. А ваши дети - они в безвременье.

- Вот Лариса Борисовна, жена моя, это и заметила: "Они у тебя вне времени, это дети всегда". Я ведь не фотокорреспондент, не репортер... Да, я журналистом хотел быть и стал. И то еще думал: а надо ли мне, чтобы меня цензура кромсала? Чтобы вместо "черствые пряники" оставляла просто "пряники" - а "черствые" вычеркивала? Я снимал, просто наблюдая, не для газеты...

Фотографии черно-белые. И в этом тоже идея. Потому что жизнь в тундре черно-белая. Она суровая. Вот эти красоты, о которых много говорят и поют, - они бывают в какой-то миг. Весна, когда тундра вспыхнула, как невеста - и погасла! Вообще, весна в Арктике - как атомный взрыв. Абсолютная радиация! А потом тяжелое лето, с дождями- и оводами, бесконечная осень, полярная ночь... В -общем-то, мы, фотографы или художники, приезжаем туда в надежде поймать этот миг. Поймали, увезли. И рисуем для людей роскошную прекрасную тундру. На самом деле жизнь там - суровая. И вот фотографическая "черно-белость" отражает эту суровость.

И все-таки у ненцев есть -потребность в красоте. И в теплоте. А в чем теплота и красота? Она в любимом цвете, в красном! Есть у художника Борисова такой этюд: сидит ненец на льду, и на нем красная маличная рубашка. И подпись: "Красный цвет - любимый цвет -самоедов". Но Борисов здесь не главный свидетель. Язык - вот главный свидетель. Когда советская власть пришла, она очень много доброго сделала для ненцев: вылечила от глазных болезней, от туберкулеза, дала образование и так далее. И эта любовь к "нарьяна", к красному цвету, она во что вылилась? "Нарьян-мар" - красный город, "Нарьяна вындер" - красная газета, "Красный тундровик", "нарьяна ты" - колхоз... Они умеют прекрасно дополнять отсутствие алого бодрого цвета жизни. Используют красную замшу - украшают себя, свои вещи и оленей, пьют красную оленью кровь. Маленькие дети мне говорили: "Кинородь (то есть русский киномеханик), мясо-то сырое ешь, и не будешь на здоровье свое жаловаться!"

"ДЕТИ БЫЛИ МОИМИ УЧИТЕЛЯМИ"

Лариса Борисовна Толкачева:

- В тундре же и отношения черно-белые. Либо есть любовь, либо нет любви. Нет того, что мы называем дипломатичностью. Ненцы не будут вести себя так: не нравится мне человек, но буду ему улыбаться, потому что нужно соблюсти какие-то приличия. Нет полутонов, все в полную силу!

Вот такой пример. Я была в гостях в тундре, в чуме, и нужно было выпить. Я говорю: "Я водку не пью". Ну, нет - значит, нет, никто не возражает. Через два года я снова попала в гости к этим же хозяевам. Они говорят: "Борисовна, мы знаем, водку ты не пьешь. Мы уже два года коньяк для тебя возим". Вы понимаете? Одно дело дома бутылочку держать, а другое дело, когда они кочуют и вообще не уверены, приеду я или нет. Но они знают, что водку я не пью, и возят -повсюду коньяк. То есть, если они тебя полюбили, они все для тебя сделают...

Виктор Толкачев:

- Ненцы, и дети тоже, были моими у-чи-те-ля-ми! Они меня учили языку. Вот Санька- (показывает на снимок), друг мой любимый. Я рисовал рыбу, рисовал чум, оленя и так далее. И спрашивал, что это такое. Он называл, я -записывал. И не только в языке они были моими учителями. Они меня учили разговаривать с ними достойно. Я привез и подарил Саньке рубашонку. Его учат: скажи "спасибо". А у них не очень принято спасибо, но он сказал. "Пожа-алуйста", - говорю так, немножко ерничая. И он мне отвечает строго: "Плохо сказал!" Я попросил у него прощения...

Тундра - это место, где не перед кем хвастаться. По моему определению, тундра - это место, где умирает тщеславие. Там не нужны твои звания, ты там стоишь столько, сколько стоишь в деле. То есть, на что ты способен, когда нужно костер развести, найти место, чтобы поставить чум. Или, как мне, кино показать... Они меня и этому учили.

"МАТЕРИНСТВО ВЕЗДЕ ОДИНАКОВО"

- Удивительный у вас центральный снимок - малыш, который сосет материнскую- грудь...

- А вам нравится, что он -центральный?

- Да.

- Он называется "Мадонна кочевий". У меня спрашивали, как я мог снимать такое, очень личное. А я там был свой. Я был там и киномехаником, и врачом, и учителем, и милиционером даже иногда!

Снимок этот сделан во время кочевья. Ненцы, когда кочуют, ничего не едят. Как шахтеры: спускаются в шахту, берут термосок и больше ничего. Так и они - начали кочевать, чаю попили и все. А детей кормить все-таки надо. Оленям дают отдых - и в это время детей кормят. Олени отдохнули - дети покушали. И опять пошли.

Мама этой малютки даже расписываться не умела. А ведь нужно расписываться, когда зарплату получаешь, продукты... "Мария, - говорю, - давай я тебя научу". "Локме, - -отвечает, - не хочу". "Почему?" "Времени нет". "Мария, тебе вода нужна?". Я, молча, беру ведра, иду на озеро, набираю воды, приношу. Вот, говорю, десять минут я тебе сэкономил - садись, будем писать!

Вот еще снимок: олененка мама бросила. Оленевод не мог поймать ее один и привез малыша в стадо. Чаю попил, с товарищами поговорил. А в это время олененка -окружили дети. Хлебушек ему суют - а он даже молока-то не пробовал, какой ему хлеб... И я в это время их снимаю. А потом поехал вместе с -оленеводом в стадо, ловили эту маму непутевую. Стадо переполошили все, но поймали её, привязали, и вот оленеводы, раздевшись - жарко! - несут к ней олененка. Подносят его к маме: на, бери, бери, дурачок, бери - и он начинает сосать. Тогда мне говорят: Виктор Федорович, а ты оленьего молока не пробовал? Мы ведь в войну им спасались. Нет, -говорю. И я тоже, как олененок, попробовал оленьего молока. Оно как сгущенка, только не сладкое.

А материнство везде одинаково - хоть на иконе Богородицы-, хоть в тундре...

Записала Светлана ГАВРИЛОВА.



Северный комсомолец:
Свежий номер
Архив номеров
Об издании
Контакты
Реклама



Издания Архангельской области:

Правда Северо-Запада
МК в Архангельске




Авангард
АиФ в Архангельске
Архангельск
Архангельская лесная газета
Архангельская субботняя газета
Архангельский епархиальный вестник
Бизнес-класс
Бумажник
Важский край
Ваш личный доктор
Ведомости Поморья
Вельск-инфо
Вельские вести
Вести Архангельской области
Вестник космодрома
Вечерний Котлас
Вечерняя Урдома
Вилегодская газета
Витрина 42х40
Волна
Выбор народа
Горожанин
Голос рабочего
Графоман
Губернский лабиринт
Двина (лит. жур.)
Двиноважье
Двинская правда
Добрый вечер, Архангельск!
Единый Мир
Жизнь за всю неделю
Заря
Звезда
Звездочка
Земляки
Знамя
Знамя труда
Известия НАО
Инфопроспект
Каргополье
Коношские ведомости
Коношский курьер
Корабел
Коряжемский муниципальный вестник
Котласский бумажник
Красноборская газета
Курьер Беломорья
Лесной регион
Лесные новости
Ломоносовец
Маяк
Медик Севера
Мирный град
МК-Север
Моряк Севера
Моряна
Наш темп
Независимый взгляд
Новодвинский рабочий
Нэрм Юн
Онега
Пинежье
Плесецкие новости
Полезная газета Cевера
Поморский курьер
Правда Севера
Пульс города
Российская Газета
Рыбак Севера
Рубежъ
Север
Северный комсомолец
Северная корреспонденция
Северная магистраль
Северная широта
Северный рабочий
СМ. вестник
Смольный Буян
Троицкий проспект
Трудовая Коряжма
У Белого моря
Устьянский край
Устьянские Вести
Холмогорская жизнь
Частная Газета
Защита прав граждан
Вельская неделя