Северный комсомолец
27 марта 2009 (11)
Леонид ЧЕБАНЮК

"Крепостная" актриса

Сегодня - Международный день театра. И сегодня самое то - написать о лучшем в нашем театре. Только, ради Бога, пусть никто не обижается. Автор этого материала всего лишь человек. И не претендует на "окончательное решение".

Актрисе Архангельского театра кукол Светлане Михайловой (заслуженной артистке России, лауреату премии "Золотая Маска") было 16, когда она пришла в кукольный театр, тогда ещё не архангельский. 16, когда она стала Актрисой. 16, когда я имел честь впервые приложиться к её руке и влюбиться... Ей 16 всегда, потому что она очень и очень красива...Французы говорят: шарм. Это не перевести. Это когда прекрасна... Во всём.

Мне досадно, что она актриса театра кукол. Только театра кукол. Поэтому "Ленинградская сказка", "Чайка" - любимые спектакли. Там Светлана видна сама по себе. С лицом, руками, грацией - то хищной, то беззащитной, то влюблённой Кошки.

Мне всегда хочется "улучшить" прямую речь в интервью, привнести своё видение, расшифровать, отредактировать... Стиль и интонации Светланы Михайловой настолько естественны, что "переписывать" их - всё равно что подсыпать в родник хлорку.

"ПРОБИТЬСЯ В КРАНОВЩИЦЫ"

- Да я, честно говоря, и сама не видела, чтобы стремились стать именно артистами кукольного театра, а не просто артистами. В "кукольный" человека обычно выносит сама жизнь. Ну у меня с детства, наверное. Потому что кукольный кружок, потому что тайна, сказка, чёрное, кулисы...

Иногда я задумываюсь, почему я стала актрисой. А потом становится лень задумываться... Ну чего я задумалась-то к 50 годам?.. Ну шло и шло. И несло к этому. Вот и стало.

Была у меня мечта в детстве. Единственная. Я очень хотела стать это... которая на кране-то. Крановщицей! Я и сейчас иду иногда, голову вверх задеру... Не то что завидую. Нравится это мне. Причем я высоты боюсь...

Я в детстве занималась балетом, плаванием. Но в силу травм всяких отпало всё это... А тут Горьковское училище, театральное. Оказывается этому учат... Была молодая, тупенькая ещё. Вот и стала поступать в театральное училище. Но провалилась.

И я решила пробиваться в крановщицы. Причем это было трудно. Народу там было на этих крановщиков! Меня через знакомых туда пристраивали. И уже у меня документы там, а мне папа утром говорит: "Света, я по радио слышал, что набирают в театр кукол помощников..."

Это не то что кран - плохо, а театр - хорошо. Он просто предлагал мне выбрать разные жизни. Или разные пути в этой жизни. А я испугалась дико. И папа со мной пошёл в театр. Если бы не он, я бы и не узнала, и не пошла. От страха.

Пришли. Нас там аж 300 человек отсматривали в Мурманском театре кукол. И взяли меня... И мальчика одного. Он так и проработал там. В прошлом году умер - Царствие Небесное ему.

Мурманский театр считался "звёздным". Все актёры с высшим образованием - ЛГИТМиК окончили. Режиссёр передовой, залы полные... А я-то этого ничего не понимала ещё. Отработала год. И мне одна актриса сказала: тебе надо поступать в Ленинград. У тебя способности.

А у меня действительно были способности. У меня была феноменальная память. Я запоминала с первого раза любой текст. Вот если я смотрела сцену из зала один раз, то могла повторить всё сразу же. Только мне нужно было на сцену выйти, чтобы не зеркально повторять движения. И поэтому у меня было аж 19 вводов. В 16 лет! Ну кто заболел, у кого-то чего-то... И ставили на роль, потому что знали, что хотя бы текст правильно скажет. И с куклой навыки работы были - всё-таки кукольный кружок в детстве. И ставили.

Даже интриги какие-то были. Кричали мне вслед: "Премьерша!" Да... Интриги! А я ещё этого ничего не понимала. Я даже не знала, кто такая "Премьерша". Я думала, меня поздравляют. Господи... Такая глупая. Вообще, "зелёная".

КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА

Папа у меня был капитан, сначала торгового, потом рыболовецкого флота. Четыре месяца он в море. Три месяца на берегу сплошного праздника. Он играл на всём. Всё, что звенело, на этом он умел играть. Хорошо играть.

А ещё у него были золотые руки. Он умел отремонтировать всё. И была дома потрясающая примета - перед приходом отца в доме что-то ломалось. Допустим, объявляют, что его судно придёт в порт 15-го. А 14-го ничего не сломалось, ничего не отвалилось. Мы уже знали: не придёт! Сегодня не сломалось, завтра, послезавтра... Наконец, отваливается ручка у двери. Тут же домой возвращается папа.

В гостях у нас постоянно бывали старпомы, капитаны... Всё его сокурсники. И странно - все они начали вымирать постепенно. Мы сначала ничего не понимали. И только потом, когда появилась информация, ЧТО именно могли перевозить на судах торгового флота (суда Мурманского пароходства перевозили в том числе и ядерные отходы. - Прим. автора), я думаю, что знаю, почему так рано ушёл папа. Он никогда не жаловался на здоровье. А тут четыре месяца, и уже метастазы, меланома, крайняя степень. У меня был огромный отец, физически очень хорошо развит - и бокс, и самбо. А тут я приезжаю с первого курса, а на кровати лежат только два глаза. Это страшная штука. Маме всё это досталось. Она мне и не писала про это.

"Не наша" одежда в Мурманске - это даже в советское время было нормально. Другое дело - "всякие" журналы. Это сейчас они спокойно продаются, а тогда за это с работы выгоняли и даже сажали. Папа привёз такие журналы. Слышу, мама кричит: "Ой, опять привёз "порнушку"!"

Отец зовёт меня, показывает журналы и говорит:

- Света, если в школе тебе будут показывать вот такое, то это называется эротика. А вот это (и достаёт другой журнал и показывает) - порнография! Это нельзя смотреть! (и рвёт его). Но говорить, что у тебя есть эротика или ты видела порнографию, - никому не надо.

"ПОЖЕВАЛ САМ, ДАЙ ПОЖЕВАТЬ ТОВАРИЩУ"

Я долгое время вообще не понимала, как город может находиться в плоскости, на равнине. Мне нужно, чтобы забираться, чтобы с чего-то спускаться. Мне нужно перемещение в пространстве.

Поскольку Мурманск - портовый город и там венерические болезни были рядовым явлением, то такая дикая чистота. Везде! Ну просто хоть языком лизни. По детским садам, по школам постоянно ходили проверяющие с белоснежным платочком и протирали пол. И когда я в Питер приехала учиться, то мне казалось, что грязно, ну просто везде. Старинно, красиво, изысканно, но всё залапано!

А ещё, когда я поступила в ЛГИТМиК, то я была самая младшая на курсе. А по-женски я ощущала себя самой старшей. Ну или знающей, наверное. Потому что уж чего только в Мурманске не насмотрелась, не наслушалась... Тогда уже существовали все эти бордели, притоны. И все знали нужные номера телефонов, знали, где чего можно достать. Наркотиков не было. А всё остальное - в избытке.

Когда мы приехали на гастроли в Норвегию в первый раз, мне было так странно всеобщее удивление. Ой, сопки, коттеджи, занавесочки! Да всё также, как в Мурманске. Почти. А норвежцы, шведы, финны... Ну приедут они в Мурманск, напьются и валяются под кустом. Мне папа говорил: "Если увидишь пьяного мужика, который валяется под кустом, - это финн! Русский всегда доползёт". И ведь правда.

И не было у нас такого, как у всех советских детей: "Дяденька, дай жвачку!". Потому что отцы всё привозили и мы сами могли - пожевал сам, дай пожевать товарищу.

"Я ВСЯ В РОЗАХ

И ЕМ ВИНОГРАД"

Папин отец, мой дед, был наркомом (министром) Узбекистана. Когда мне исполнился год, меня увезли в Ташкент к дедушке с бабушкой, и я там прожила пять лет. А увезли потому, что первое время мои родители жили в Мурманске в бараке. Там волосы к подушке примерзали. А в Ташкенте я спала в гамаке и лопала виноград не вставая. Дед разводил розы и виноград "Дамские пальчики". Вот такое у меня детство было - я вся в розах, ем виноград.

Мой прадед по материнской линии был колдун. Это те, которые на Урале жили. Бабушка была шептунья, а он считался колдуном. Когда надо было спасать лошадей от эпидемии, звали его. Его и боялись, и дом стороной обходили, и много про него всяких сказаний ходило. Придумывали, конечно, половину. Умирал он в 99 лет, очень мучительно. Три дня он умирал, и три дня он кричал: "Прокляну, если Свету не привезёте!" Я была в Мурманске. (Колдуны, по некоторым поверьям, перед смертью обязательно должны передать свой дар потомкам.) Но бабушка запретила меня привозить.

А потом как-то она увидела, что я могу снимать головную боль. Я просто видела, что у человека болит голова, и знала, что руками могу это убрать. А она запретила мне вмешиваться в эту сферу. Сказала: "У тебя защиты нет! А без защиты ты всё будешь принимать на себя".

"РАЗВЕ МОЖНО ЗА ДОМ ВЫХОДИТЬ ЗАМУЖ?"

Все мальчики у меня в Мурманске были высокие, кудрявые... Скандинавского такого типа. А когда мы с Димой приехали знакомить его с моей мамой, вышли из самолёта, подошли... И я смотрю, у мамы слеза катится. Я говорю: "Мама! Спокойно, это твой зять". Это сейчас для неё нет лучше зятя и любимее человека...

Он-то этого не помнит ничего, а я...

Бежит мимо нас, - которые поступают, мальчик. Такой худенький, в "битловочке", чуб на фиолетовых глазах блондинистый... А я стою, как мне потом сказали, "ни кожи, ни рожи, ещё и в артистки приняли". А я просто с волосами экспериментировала и приехала поступать практически лысая. В ситцевом платье и в кедах. И ненакрашенная, поскольку три дня на вокзале ночевала. И вот такой меня Дима увидел. А у него глаза горят... Чего я в Мурманске видела?! У них чего горит? Куда горят. У них в другую сторону глаза горят. А тут я этюд показываю с куклами, а у него глаза горят творчески. И вот тут у меня чего-то ёкнуло. И я говорю: "Похоже, этот мальчик будет моим мужем". И все так заржали...

Я понимаю, что я бы долго могла выбирать. Если бы Лохов, со свойственной ему... Он может долго думать, отступать, как тигр, а потом как броситься. Он узнал, что у меня есть молодой человек, с которым я долго дружу, который меня хорошо знает, его родители меня знают, дом купили на станции Мга, мы уже ездили его смотреть, мы уже заявление подали... Я уже сказала Лохову, что я, наверное, замуж пойду...

А он не понял. Я говорю: "Дом купили! Неудобно отказываться..." Лохов реагирует: "Разве можно за дом выходить замуж?" Подумал... Залез по водосточной трубе на третий этаж (их в общежитие не пускали)... А он - лёгкий. Видимо, поэтому водосточная труба не оторвалась. Бросил мне в открытое окно букет сирени, сказал: "Выходи за меня замуж", - и дррррррррр. Вниз.

Я никогда ничего не боялась, пока у нас не родился сын. Максим... Мне странно, что в нашей семье мог вырасти такой "продвинутый" мальчик. Когда он ехал поступать, я сказала себе: "Не поступит, и ладно". А он не только окончил, стал актёром, но и научился проводить какие-то тендеры... я в этом ничего не понимаю. А когда он мне начинает объяснять, то мне сразу становится кисло. Когда мне говорят, что у тебя сын такой умный, он такие бумаги составляет, я восхищаюсь: "Вы их ещё и прочитали!" Я не могу.

ПО ПОВОДУ "КРЕПОСТНОЙ" АКТРИСЫ

Есть у меня возможность порыпаться. Но как-то эти возможности ни к чему хорошему не приводят. Мне ничего по большому счёту не интересно, кроме нашей семьи и нашего театра. Вот я сейчас хожу в барокамеру. Лежу час и думаю: вот человек постепенно по жизни переходит в какое-то новое качество. Раньше я всегда, чего хотела, того и добивалась. Вплоть до переезда в новую квартиру. Вот не нравилось мне жить в Привокзальном районе, и так получилось, что мы стали жить на Набережной. Вот не несли меня ноги в старую. И мы переехали. Хотя тут... Самое стойкое, что здесь было, - это тараканы. Как их ни морили, они просто переходили всем табором из одной квартиры в другую. Это было видно. Со всем барахлом кочевали по подъезду... Ну ладно. Это всё к тому, что раньше хотелось перемен, нового, разговоров... И получалось именно так, как я хочу. А сейчас?.. Я пытаюсь понять, чего я хочу. Я актриса, наверное, одного театра. Точно - одного режиссёра. Да... в этом смысле "крепостная". Но, когда я пойму, чего именно мне сейчас хочется, стану другой. Хоть и останусь, наверное, "крепостной" актрисой.

Записал Леонид ЧЕБАНЮК