Пресса Архангельской области
Птица счастья
Птица счастья



Архангельск
14 сентября 2001 (170)
Асютченко Людмила Николаевна

Обморок? В дурдом!

К поговорке "от сумы да от тюрьмы не зарекайся" Галина Павловна (имя изменено) теперь добавляет: "И от психушки".

Галине Павловне 48 лет, у нее двое детей-школьников. За всю свою жизнь она ничем серьезным не болела и ни в каких больницах, кроме роддома, не лежала. Ее мама дожила до 80 лет, и тоже никогда не ходила по врачам, заболеет - полежит, погладит, погреет больное место, отмахиваясь от предложения вызвать врача. В тот недобрый день бабушка, как обычно, пришла домой с прогулки, сама сняла курточку, села на кровать и умерла.

Тело увезли только на следующий день. Галине Павловне пришлось сначала отпаивать таблетками пожилого отца-сердечника, а потом в течение нескольких дней заниматься оформлением разных бумаг и подготовкой к похоронам. По печальному стечению обстоятельств муж Галины Павловны в это время лежал в больнице и отпросился домой лишь на день похорон.

"Когда маму похоронили, уже на поминках, которые проходили в столовой в Соломбале, где я не могла ни есть, ни пить, меня вдруг пронзила мысль: вот и все, мамы больше нет. Я не смогла сдержать рыданий, меня душили слезы, и я потеряла сознание. Кто-то вызвал "скорую помощь"..."

Задача "скорой" - как можно быстрее доставить больного специалистам. Бригада медиков, определив у женщины реактивное состояние - результат стресса и почему-то еще и алкогольное опьянение (Галина Павловна уверяет, что вообще не пила), отвезла ее в шестую горбольницу: во-первых, по месту жительства, во-вторых, там есть неврологическое отделение. В приемном покое Галине Павловне сразу же сделали инъекцию седативного (успокоительного) средства, только после этого дали понюхать нашатырь. И оставили тут же, в приемном отделении, чтобы понаблюдать за ее состоянием. Сделали еще один укол - сердечное средство. "С нашей стороны все было сделано правильно, - комментирует заместитель главного врача больницы С. Н. Суворов. - В таких случаях врач назначает именно эти препараты и в соответствующих дозах".

"Мне сделали два укола, один из них - в вену. После этого меня словно парализовало. Я не могла открыть глаза, шевелить языком, губами, разговаривать. Но я была в сознании, все слышала и чувствовала. В грудь и по ногам стучали, видимо, молоточком, спрашивали, больно ли мне. Но я не могла ответить. Тогда дежурный врач решил отправить меня в первую горбольницу, предварительно туда позвонив".

Заподозрив острое нарушение мозгового кровообращения, т.е. инсульт, врач-невропатолог, как положено, направил Галину Павловну туда, где ей могли оказать экстренную квалифицированную помощь. Пациентку положили на носилки, вызвали машину "скорой".

"Когда меня привезли в первую больницу, я услышала такие фразы: "развозите здесь трупы", "у нее инсульт или инфаркт, она умрет у нас, а нам потом отвечай", "везите туда, откуда привезли"".

Но все же сняли кардиограмму, взяли кровь на анлиз, вздохнув с облегчением - не наша больная. Тогда чья же? Врачи горбольницы номер один указали направление: в отделение неврозов психиатрической больницы. Снова была вызвана машина "скорой", которая, прежде чем доставить Галину Павловну по назначению, долго кружила по городу, собирая по пути алкоголиков для отправки в наркологическое отделение. "Набили их полную машину, мне пришлось сесть чуть ли не на ноги лежавшей на полу (на носилках) жены,"- рассказывает муж Галины Павловны, который все это время сопровождал ее, не отходя ни на шаг.

"Меня опять погрузили в машину и повезли. Когда мы туда приехали, кто-то из отделения неврозов вышел и сказал, что они меня не возьмут, потому что они принимают только ходячих, а я - носилочная".

Приближалась ночь, дальше выяснять, чья она пациентка, не было возможности, и Галину Павловну "сбагрили" в психиатрическое отделение. Дежурный врач в приемном покое в графе "назначения" написал: наблюдение. Но как наблюдать за человеком, проявляющим лишь слабые признаки жизни? В сопроводительной бумаге из первой горбольницы значилось лишь, что инсульт исключен. Чтобы правильно назначить лечение, нужно было узнать причину такого состояния пациентки. Выяснив по телефону, что Галину Павловну просто хорошенько "успокоили" лекарствами, дежурные врач и медсестра психиатрического отделения приняли решение: поставить капельницу, провести деинтоксикацию организма. Начали капать физраствор с глюкозой и витаминами, сделали укол мочегонного...

"У меня открылись глаза, и я увидела улыбающиеся лица. Мне стали задавать вопросы, а когда рассказали пару анекдотов и я рассмеялась, сказали, что буду жить, хотя я и не их "клиент". Моей спасительницей оказалась старшая медсестра Нина Егоровна Пушникова и бригада ее девочек, за что я им очень благодарна. Как они мне потом объяснили, они просто вывели то лекарство, которое в меня влили".

Возможно, Галине Павловне действительно спасли жизнь в психиатрическом отделении. Возможно, такова была ее реакция на стресс в сочетании с успокоительным. Как бы то ни было, совершенно нормальный человек оказался в "психушке" - закрытом заведении. Была суббота, и выйти оттуда Галина Павловна смогла не сразу.

"Меня поселили в общую палату. Сказали, чтобы я не расстраивалась, а представила, что нахожусь в зоопарке. Моя соседка по палате все время спрашивала у меня, дам ли я ей пенсию за февраль 905 года. Когда я отвечала, что у меня нет денег, она говорила: "А в газетах пишут, что всем дают". И так сотни раз в день. Другая соседка - бабушка под 70 лет - буянила, ее привязывали к кровати, она кричала, развязывалась, кидалась табуретками. Ни спать, ни отдыхать в такой обстановке я не могла.

Все двери, палаты, даже туалет постоянно заперты. Прежде чем куда-то зайти или выйти, надо найти кого -то из медперсонала. Позвонить домой не было возможности. В определенное время всех больных выгоняли гулять в коридор. Бродили потерянные, грязные, вонючие люди, некоторые почему-то голые. Кто-то садился или ложился на пол, кто-то испражнялся тут же - туалеты закрыты. Кто пел, кто танцевал, пустые глаза, внезапные вспышки гнева.

Я отказалась от прогулок, приема пищи, лекарств, требовала отдельной палаты. На что одно существо, видимо, кто-то из персонала, сказало, что если я не буду как все, меня разденут, и я тоже буду гулять по коридору голая. Оказывается, это такое наказание..."

Не имея связи с домом, Галина Павловна не знала, в каком состоянии ее отец. Двое несовершеннолетних детей находились дома одни. Спасибо медсестре Нине Егоровне: она записала домашний номер телефона пациентки и звонила ее детям после своего дежурства, из дома, подбадривала их.

"На третьи сутки мне принесли бумагу, где было написано, что я пришла сюда добровольно, своими ногами. Сказали, если я ее подпишу, то буду свободна, что я и сделала".

Претензий к психиатрическому отделению Галина Павловна не имеет. Там свои порядки, вероятно, они оправданы спецификой этого лечебного учреждения. Но у пережившей сразу после смерти матери еще и испытание "психушкой" женщины остались болезненные шишки на голове (от многочисленных погрузок-выгрузок-перевозок) и еще - вопросы. Почему в горбольнице номер один не знают, что отделение неврозов не принимает носилочных больных? Почему простейшую капельницу с глюкозой и витаминами не могли поставить ей в той же первой городской или хотя бы отвезти ее снова в шестую? Почему, наконец, в доставленной в психбольницу вместе с пациенткой медицинской карте не было ничего написано о введенных ей лекарствах и их дозах?

Этот случай - из разряда редких, нетипичных. Но если не обращать на такие случаи внимания, не делать из них выводы, наша система медицинской помощи так и останется "ускоренной".

Людмила Асютченко.