|
Архангельск
16 мая 2003 (97)
Михаил ПОПОВ.
Русские солдаты
В детстве мне нравилось сидеть на коленях у отца и деда. Нравилось играть
висевшими у них на груди медалями. Потом я те награды пересчитал. У деда было на
одну больше. "Так ведь дед-то три войны прошел, а я всего одну", - ответил мне
отец. Одна медаль у деда заметно отличалась от других - то был Георгиевский
крест, полученный еще в 1914 году.
Дед Никифор родом из деревни Чубола, что под Архангельском, из семьи поморов.
Там все занимались рыболовством, держали коров, лошадей, поэтому сызмала он был
проворным и работящим. Послужить на благо царя и Отечества призвали его в Первую
мировую. Служил в артиллерии, которая тогда была на конной тяге. С лошадьми
управлялся так, что ему не было равных, через них и получил Георгиевский крест
еще в начале войны. А случилось это так. Немцы наступали, наши артиллеристы
оказались в окружении, орудия были разбиты. Выходили из окружения группами.
Пятеро солдат, среди которых был и мой дед, пробирались к своим лесом. Вышли на
опушку, впереди виднелась небольшая деревушка, около домов сновали немецкие
солдаты. Немецкая пушка, запряженная тремя парами лошадей, была уже подготовлена
к походу, около нее копошился солдат, закрепляя на лафете ящики со снарядами.
Тут у Никифора созрел план. Он ползком подкрался к орудию (немецкий солдат куда-
то ушел). Лошади не выдали, приняли за своего. Пристроившись между первой парой
лошадей, почти шепотом их понукнул, те медленно тронулись с места, таща за собой
тяжелое орудие.
Позднее, так уж получилось, Никифор попал в плен. Поскольку Германия еще не была
фашистской, то к пленным относились более-менее хорошо. Пленных распределили на
хозяйственные работы. Никифора приметил и взял к себе фермер. Он пришелся ко
двору - молодой, крепкий, с деревенской закалкой, да еще гармонист. Фермер не
обижал, обедать садил за стол вместе со своей семьей, которая состояла из него
самого, жены и трех незамужних дочерей. Больше года прожил Никифор у фермера,
стал в семье как родной. Потом начался массовый обмен пленными, дошла очередь и
до Никифора. Фермер уговаривал: оставайся, любую дочь в жены отдам, живи у нас.
Не остался. Расставались со слезами.
Подъезжая на грузовике к знакомому дому, Никифор про себя размышлял: если
хозяева живы, то им уже за 80, старые люди, - не узнают. Ведь и у него самого
голова седая. Но на крыльцо вышел хозяин, за ним его жена - та первая узнала
бывшего работника. Все трое прослезились. Бойцы, что приехали вместе с дедом,
лишь недоуменно переглядывались меж собой. Позднее, уже за столом, Никифор им
объяснил, что тридцать лет назад, находясь в плену, он здесь жил и уж очень ему
захотелось вновь встретиться с этой семьей. За столом сидели и три хозяйские
дочери. Как и тридцать лет назад, старый фермер сказал, мол, оставайся, Никифор,
любую дочь за тебя отдам. Они все вдовые, их мужей война унесла. Никифор опять
отнекивался: "Жена ждет, да и трех своих дочерей поставить на ноги надо".
Повезло деду Никифору - три войны прошел, остался жив, за все время на войнах не
то что ранения - ни одной царапины не получил. Вот уж точно в рубашке родился.
Иная военная судьба выпала отцу. ...Батальон молодых, наспех обученных солдат,
шагал на фронт, до которого была сотня километров. Вдруг немецкие самолеты
вынырнули из-за облака, и началось! Колонна - врассыпную, но местность открытая,
спрятаться некуда. Когда самолеты, отбомбившись, улетели, раздалась команда:
"Становись!" Треть батальона так и осталась лежать на земле. Отцу повезло -
слегка ранило.
Тут из домика напротив вышла старушка и молча начала обходить солдат. Она
останавливалась, покачивала головой, глядя на служивых, и шла дальше. Проходя
мимо Геннадия, пристально на него посмотрела и негромким голосом сказала: "Не
волнуйся, сынок, вернешься домой, дождется тебя мать, и будешь жить до глубокой
старости". Слова старушки отец запомнил на всю жизнь и с этого момента перестал
бояться смерти.
Мать не вышла на крыльцо встречать сына - вот уже несколько месяцев она лежала
больная. На фронт сыну об этом не писала, не хотела расстраивать. Но все-таки
дождалась. Наступила мирная жизнь. "Как, сынок, мы с тобой будем картошку
копать, оба на ногах не стоим", - завела разговор мать. "Сейчас это уже не твои
заботы, мать, руки-то у меня есть", - ответил сын. Нашел старую телогрейку,
оторвал рукава, натянул на ноги, обмотал клеенкой, сделал покороче черенок у
лопаты. И так на коленях целый месяц по полю ползал. Помогли соседи - уносили с
поля корзины с картошкой. Родная земля словно придала силы, вскоре встал солдат
на ноги, отбросил костыли. Потом сел за баранку грузовика и не расставался с ней
сорок лет. Прошло полвека со Дня Победы. Оставшийся в голове осколок все чаще
причинял боли. Пришлось делать операцию. Хирург вернул осколок: "Возьми на
память". Отец улыбнулся: "Если бы я все осколки, которые у меня вытащили, брал
на память, то тяжело было бы таскать вещмешок".
Этот год для нас юбилейный: деду - 110, отцу - 80, мне - 50, а сыновьям 40 - на
двоих.
| |