Бумажник
2 октября 2004 (40)
Павел ФАСОНОВ.

Архбумовский преферанс

Трое мужчин собирались в маленькой квартире по адресу: Архбумстрой, 1-й участок, д. 71, чтобы сразиться в преферанс. Тогда они еще не знали, что четвертым игроком в их раскладах окажется сама судьба.

Работать - на Архбумстрой

Они почти одновременно попали на строительство Архангельского бумажного комбината. Молва о возводимом на Севере грандиозном промышленном объекте разлетелась по всему Союзу. Туда требовались хорошие специалисты. Федор Аркадьевич Соков, Василий Архипович Мезенцев и Валентин Романович Ломан оказались в местечке Мечка-Полой весной 1936-го. У Сокова жена и сын остались в Архангельске, Мезенцев покинул семью в Маймаксе, а Ломан не виделся со своими близкими с самого отъезда из Петрозаводска.

Им отвели одно жилище на троих в недавно сданном доме на первом участке. Почти сразу же для прибывших инженеров нашлась и работа. Двадцатидевятилетнему Сокову предложили возглавить специальную бригаду электромонтажа, а Мезенцеву - энергетику со стажем - доверили пост начальника паросиловой станции электрохозяйства Архбума. Валентин Ломан - самый старший из компании - устроился экономистом в отдел снабжения.

Казалось, каждый из них нашел хорошую работу - высокооплачиваемую и по душе. Все они были классными специалистами. К примеру, Василий Мезенцев, родившийся в 1908 году в деревне Хмелевская Черевковского уезда Архангельской губернии, до 1931-го трудился простым электриком в Печоре. К 1934 году за его плечами были курсы по подготовке в вузы и год учебы в Архангельском лесотехническом институте. Этого образования вполне хватило, чтобы Василий Архипович стал энергетиком в Нарьян- Маре, куда он переехал вместе с семьей в тридцать пятом.

Приглашение инженеров и служащих на стройку нового бумажного комбината под Архангельском, обещающее достойную зарплату, Василием Архиповичем было принято с воодушевлением: таких денег вполне хватило бы на содержание троих детей и жены- домохозяйки. Должность, которую он получил, равнялась "чину" нынешнего директора ТЭЦ АЦБК. Перемены нравились Мезенцеву. Да и с соседями повезло. Одним из них был весельчак и балагур Федор Соков - ровесник Василия, уроженец Шенкурского района, профессиональный энергетик.

Другому их соседу шел 52-й год. Выходец из семьи обрусевших немцев, Валентин Романович Ломан когда-то жил совсем иной жизнью. Он еще помнил, как его отец служил в департаменте полиции, а сам Валентин учился в реальном училище N 1 Петербурга и на судебно-административных курсах при царском МВД. Получив образование, Валентин Романович устраивается на весьма почетное место земского начальника. Жизнь имперского чиновника состоялась, но всё изменилось в семнадцатом году, в год рождения единственного сына Романа. После революции Ломан, спасаясь от гнева бывшего угнетенного класса, бежит из голодного Петрограда в Петрозаводск и устраивается там на кадровую работу на один из местных заводов. Но пристальный взгляд органов никогда не оставлял его. В 1927-м ОГПУ задержало Валентина Романовича, но тут же отпустило за недоказанностью преступлений. В двадцатых годах для советского правосудия еще существовало такое понятие, как презумпция невиновности.

В годы работы в Карелии Ломан знакомится с крупным советским руководителем Бабкиным, который после своего назначения на пост начальника Архбума и пригласит на стройку бывшего царского чиновника.

Бригадир электромонтажников Федор Соков не раз страдал из-за своего легкомысленного нрава. Его и в партию не принимали за то, что отсидел один год за "публичное распевание антисоветских шпанских частушек". Но тогда он легко отделался. Затем были годы службы в Красной Армии, где за свой неспокойный норов Соков несколько раз сидел на "губе". Но специалистом Федор Аркадьевич был неплохим, поэтому на работу его приглашали охотно.

Трудовые будни не напрягали новичков. Зачастую строительство простаивало, не хватало материалов и монтажного оборудования. Между мужчинами, волею судеб оказавшимися вместе, установились дружеские отношения. Соков и Мезенцев уважали Ломана. Этот человек был гораздо старше их. Он убедил своих молодых товарищей изучать немецкий язык и научил играть в преферанс.

Сомнения

В стране меж тем происходили непонятные многим события. СССР наращивал экономическую мощь, в строй вставали сотни промышленных предприятий, но повсеместно репрессировали грамотных инженеров и руководителей. За мнимые преступления их называли врагами народа и расправлялись с ними. Не раз в тихой архбумовской квартирке возникали споры на тему: "Всё ли правильно в советском обществе?"

Особенно горяч в суждениях был Соков. Прочитав информацию об арестованной группе инженеров с Кемеровского рудника, он в запальчивости сказал:

- Да половина населения Союза думают, как троцкисты, а стахановское движение придумали как способ эксплуатации трудового народа!

- Тихо, Федя, - опасливо осадил его осторожный Ломан, - не время сейчас такое произносить.

Но эти слова не остановили Федора Аркадьевича.

Соков и Мезенцев приезжали к своим семьям 2-3 раза в месяц. В ноябре 1936-го, в один из таких визитов Соков застал у себя на архангельской квартире брата жены и его друга. В беседе с ними он опять не сдержался.

- Советская власть чувствует свое бессилие, поэтому и расстреливает людей.

Уже через несколько дней донос на него лежал на столе следователя НКВД. Сегодня невозможно доказать, кто был автором этой кляузы, но политически неблагонадежный бригадир с Архбумстроя был взят на заметку.

На возводимом комбинате аварии и неполадки следовали одна за другой. Искали виновных в провале стройки. А тут весьма подозрительная цепочка обстоятельств. Ранее судимый за "антисоветчину" Соков, проживающий в одной квартире с бывшим царским чиновником, становится на работе участником нескольких инцидентов. При монтаже генератора электробригада Сокова не сделала соответствующую балансировку ротора, и фундамент агрегата быстро разрушился, сгорело несколько электромоторов, установленных Федором Аркадьевичем.

"Нет, в этой череде происшествий явно видна рука вредителя", - думал, глядя в окно, оперативник госбезопасности". На Архбумстрое готовились масштабные репрессии, и начинать их следовало с руководителей среднего звена.

Череда арестов

Сокова арестовали прямо на работе. На следующий день в одной из комнат квартиры по адресу: Архбумстрой, д.71 в присутствии начальника жилого сектора Ермакова провели обыск. Затем бывшее жилище Сокова было опечатано. Ломан и Мезенцев со страхом смотрели на тяжелую сургучную печать в своей квартире, знали: следствие будет задавать вопросы и о них. Они не ошиблись.

На паросиловой станции, которой руководил Мезенцев, неполадки, как назло, тоже были нередки. В конце 1936 года установили большой двигатель "Вольф", в котором не успели отрегулировать и подогнать части мокровоздушного насоса, в результате чего в феврале 1937 г. он вышел из строя. Припоминался и другой случай. По распоряжению Мезенцева расстояние трансмиссии между генератором и контрприводом паросиловой было установлено в пределах 5-6 метров, из-за чего ремень часто буксовал и впоследствии порвался. Этим авариям в производственной многотиражке "За стахановскую стройку" была посвящена отдельная заметка. Простой энергоцентрали Архбума составил несколько суток. Так что и к Мезенцеву можно было предъявить ряд претензий.

1 Мая тридцать седьмого года, в День мира и труда, состоялся первый допрос задержанного Сокова. Под нажимом хороших психологов - сотрудников НКВД еще недавно смелый в высказываниях Соков сломался и дал обвинительные показания на Василия Мезенцева. Он утверждал, что "они вместе с начальником паросиловой наладили на Мечкострое диверсантскую сеть".

Вскоре за столом следователя оказался и Василий Архипович. Скупая архивная строка не может показать, что происходило в тот день, 7 мая 1937 года, в одном из кабинетов Архангельского УНКВД, но стенограмма допроса сохранила: "приходится признаться, что высказывал сожаление о расстрелянных лидерах контрреволюции и возводил всевозможную клевету на Советскую власть. Под предлогом изучения немецкого языка и игры в преферанс вместе с Соковым и Ломаном собирались у нас на квартире и составляли планы вредительства на Архбуме". В результате этой "беседы" Ройтгеринг - следователь, проводивший допрос, получил весомый повод задержать третьего участника "заговора" - Валентина Ломана. Трудно представить, какими способами выбивались те роковые показания. В своем предсмертном письме Василий Архипович напишет: "Допросы велись угрозами и ругательствами. Если отказывался от подписания абсурдного протокола, следователь обзывал меня "гидрой" и "махровой контрой". Я сильно нервничал, до припадков".

Последнего из "троицы" арестовали 17 мая 1937-го. Валентин Романович оказался более стойким подследственным.

- Даю честное слово, что никакой антисоветской деятельностью не занимался. Считаю, что кто-то оговорил нас, - твердил он.

Но бывшему царскому чиновнику сложно было избежать возмездия.

Банда врагов

народа

Всем троим были предъявлены обвинения по ст. 58. пп. 9, 10, 11 УК РСФСР. Правда, дело, шитое белыми нитками, начало разваливаться. Неожиданно от своих показаний отказался Мезенцев.

А из "верхов" тем временем требовали: "Давай скорее заканчивайте с этим делом и переходите к арестам более крупных комбинатовских руководителей". Было даже определено количество преступлений, которые необходимо раскрыть на Архбумстрое. В форсированном порядке были назначены сроки проведения военного трибунала, занимавшегося тогда и борьбой с врагами народа, который начал свою работу в начале октября 1937 года.

На судебном заседании лишь Федор Соков продолжал признаваться в грехах перед советской властью и попросил в последнем слове "загладить свое непростительное преступление честным трудом". 17 октября в 16.30 военный трибунал удалился в комнату совещаний для обсуждения приговора. ИТРовцы-вредители, банда врагов народа, орудовавших на стройке Архангельского бумажного комбината, понесла "заслуженное наказание". Федора Аркадьевича Сокова приговорили к 20 годам лагерей с последующим поражением в гражданских правах на 5 лет, Валентин Романович Ломан, преступления которого были труднодоказуемыми, получил 10 лет лишения свободы. К высшей мере наказания - расстрелу - трибунал подвел лишь Василия Архиповича Мезенцева как неоднократно отказывавшегося от своих "преступных" деяний.

Павел ФАСОНОВ.

Окончание в следующем номере. Материал подготовлен на основе работы с уголовным делом N П-6888, хранящемся в архиве РУ АО ФСБ, и беседы с дочерью В.А.Мезенцева.