Бумажник
5 августа 2006 (31)
Инф.

Поднял полк в штыковую АТАКУ

Шел 1920-й год. В составе 6-й армии под командованием Кедрова отец принимает участие в обороне и освобождении Архангельской области от интервентов и белогвардейцев. Наиболее упорные бои развернулись на станции Обозерская, которую белогвардейцы хотели взять, чтобы соединиться с основными силами интервентов в Архангельске. Но их планам не удалось осуществиться, они были разгромлены. За мужество и отвагу, проявленные при обороне станции и освобождении города, командарм Кедров наградил отца именным оружием с дарственной надписью и орденом Красной Звезды. В этих ожесточенных баталиях Лызганов Павел Михайлович получил первое ранение в ногу. После непродолжительного лечения в госпитале Архангельска остался работать секретарем парторганизации на 25-м лесозаводе в Маймаксанском районе, где и работал до начала Второй мировой войны, "с перерывом" на финскую кампанию.

Финны придумали "кукушек" - соорудят на самых верхушках елей люльки и стреляют оттуда. Наши идут по лесу и слышат, что со всех сторон стреляют, а вокруг никого нет. Как-то на них упал финский командир. Он и выдал тайну, рассказал про "кукушек". Получив приказ сдаться, финн постучал палкой по дереву, его сослуживцы и вылезли из люлек. Наши их взяли в плен.

22 июня 41 года он вспоминал так: "Был жаркий июньский день, я был дома. Вдруг по радио прозвучал голос известного диктора Ю.Левитана: "Внимание! Говорит Москва! Сегодня, 22 июня 1941 года, в 4 часа утра немецкие войска перешли границу СССР, тем самым нарушив договор о ненападении..." Началась война.

Отец оделся и поехал в облвоенкомат, чтобы его сразу отправили на фронт, но ему дважды отказывали, так как у него была бронь, но на третий раз он упросил военкома и медкомиссию и получил назначение на Карельский фронт в качестве политрука 1-го отдельного батальона 10-й армии (5-я дивизия, 2-й полк).

В лесах Карелии шли упорные бои. Противник хотел прорваться к Мурманску, имея огромное преимущество в военной технике и людских резервах. Наши войска оказывали фашистам достойное сопротивление, не отдавая без боя ни пяди земли, хотя и вынуждены были отступать, изматывая и перемалывая в жестоких сражениях силы неприятеля.

"10 октября 1941 года около города Сортавала нас окружили немцы: Их самолеты заходили вновь и вновь, стреляя из пулеметов и бросая бомбы. Это был настоящий ад:

Мы задыхались от гари и вдруг услышали голос командира невдалеке: "Кто за мной? Выходи! Ждать нечего:" Мы уходили, стремясь к лесу. Наконец выбрались на перепаханную поляну и поползли под шквальным огнем. Между нами чавкали мины, больно ударяя брызгами мерзлой земли. Перед нашими лицами вставали фонтанчики земли, поднятые пулями. Краем глаза я увидел за дорогой серые каски: немцы! Мы все побежали к лесу, падали, поднимались и опять бежали, пока не плюхнулись в ручеек перед ся в госпитале Ленинграда. За мужество и бесстрашие командование Ленинградским фронтом наградило его вторым орденом Красной Звезды и второй медалью "За отвагу".

В январе 1944 года блокада Ленинграда была снята.

После лечения отец вновь возвращается на фронт, получив назначение в 707-й полк 5-й армии, входившей в состав Северо-Западного фронта. Бои уже шли на территории Восточной Пруссии близ города Пилькаллен, который дважды переходил из рук в руки. Немцы дрались с большим остервенением. "Бои шли за каждый дом, каждую улочку, потому что это был для них последний шанс сдержать наступающие войска Красной Армии", - вспоминал потом отважный боец. Более укрепленная оборона была возле хутора Рихау. Фашисты сосредоточили здесь огромные силы: танки, минометы, артиллерию и крупные силы пехоты. Именно там и шли наиболее кровопролитные бои. Это был декабрь 44-го года. Сильные балтийские ветры, сырой снег, грязь - казалось, все обращено против наших атакующих войск, и все-таки на третий день первая линия обороны траншей была прорвана, но дальше продвинуться не удалось. Батальоны залегли под шквальным огнем минометов. Тогда по вражеским укреплениям ударили наши "катюши". "После этих залпов пойдем в атаку", - сказал командир. По траншее прокатилось солдатское "Ура-а-а!" Стрелковые батальоны ринулись в атаку. Отец размышлял потом: в этом едином людском порыве есть что-то крылатое и возвышающее. Здесь и грозная решимость, и ощущение всеобщей силы и всеобщей веры в Победу. Вперед! Только вперед! Вот и вторая линия вражеских траншей, до которой батальоны не дотянули при первой атаке. Хриплая скороговорка автоматов и гранатные разрывы, перебивая друг друга и сливаясь в единый жуткий говор боя, нарастают и густеют. Уже неразличимы звуки отдельных видов оружия - все слилось в неразделимый оглушающий грохот. Отец не слышит даже выстрелов собственного автомата. Вдруг, будто на мгновение, весь этот гул повис, и он потерял непосредственную связь с ним. Грудь обожгло режущей болью. Качнулась и поплыла из-под ног земля, и он потерял сознание. Здесь и было получено третье, самое тяжелое, ранение в грудь. После лечения в госпитале г.Пилькаллен был признан негодным к военной службе и демобилизован.

За мужество и бесстрашие, проявленные в боях в Восточной Пруссии, командование 5-й армии наградило его и других бойцов и командиров 707-го полка орденами и медалями. Он был удостоен медали "За боевые заслуги".

После демобилизации отец едет домой, в Архангельскую область, и поступает работать в органы МВД. Получает назначение в республику Удмуртия, в г.Ижевск - на оборонный 95-й артиллерийский завод, где и проработал до окончания войны.

За хорошую работу в качестве секретаря парторганизации завода был награжден медалью "За Победу над Германией в ВОВ 1941-45 г.г." - за доблестный труд.

В годы войны погиб его сын Савватий Павлович Лызганов, 1925 года рождения, на Волховском фронте (Синявинских болотах).

Когда приехал в поселок Первомайский, стал старшим воспитателем треста "Архбумстрой", затем секретарем партбюро.