|
Двинская правда
30 сентября 2006 (188)
Людмила АЛЕШИНА.
Козья морда
Чёрта обычно изображают на картинках не только с копытами, рогами, но и с козьей
мордой. Загляните в желтые шалые глаза козы - это точно бесовские глаза, а рога
это чёртово отродье очень часто применяет отнюдь не с целью обороны, а просто
досадить "царю природы", чтобы последний не задавался.
Вспоминается мне одна история про козу:
Ясным летним утром вышла я из своей хатки, купленной под дачу. Смотрю, бабка
Никитична погнала свою козу в стадо. Надо сказать, что Никитична - бо-ольшая
любительница зелья собственного приготовления, и трезвой я её отродясь не
видела. Она и пенсию свою тратила за два-три дня, а потом, похоже, пробавлялась
только козьим молоком, хотя коза давала два стакана в день - бабка её едой не
баловала.
Вот и в это славное утро Никитична петляла по деревенской улице за своей
кормилицей в валенках на босу ногу. Похоже было, что даже драная коза стеснялась
своей хозяйки и спешила влиться в стадо.
Соседский петух, завидев бабку, осуждающе поглядев на неё ярким глазом, что-то
проклекотал, ну, явно выругался на своем петушином наречии, потом взлетел на
забор, намереваясь победно прокукарекать. Но был хорошо под годками, поэтому
проскрежетал, сконфуженно осёкся, вроде даже сплюнул с досады, слетел с забора и
поспешил за своим гаремом.
Потешаясь в душе над увиденным, я брела на расстоянии за Никитичной в сторону
Десны, где дед Пахомыч собирал коз в стадо. Стадо у деда приличное: голов 30,
забот с ними не оберёшься. Надо сказать, что стадное чувство у этих бестий
сильно развито, они всё делают слаженно, как по плану: сначала все пасутся, пьют
из речки в мелком месте, потом вдруг одновременно начинают бодаться - только
стук стоит. Это у них что-то вроде ритуала - они друг друга не калечат. А после
этой "зарядки" они где стояли, там и ложатся спать. Тут уж и Пахомыч, зря
времени не теряя, тоже пристраивается на пригорке в тенёчке, но так, чтобы из
виду этих чертяк не упустить.
Дед старый - мирный полдень быстро выводит его из состояния бодрствования: вот
он уже лежит вверх бородёнкой, и вся его поза говорит о том, что заснул.
Я сажусь на поваленный ураганом дуб, гляжу на сверкающую воду, наблюдаю, как
удачливые зимородки на мелководье ловко ныряют из кустов в воду. Р-раз - и в
клюве сверкает уклейка. Вжик - и бирюзовая птичка скрывается в гнезде, скрытом
густым ивняком.
Недалеко от меня застыла на берегу фигура рыбака. Везёт ему меньше, чем
зимородкам: рыба не клюёт. Позади рыбака стоит жестяная банка с червями, почему-
то привлёкшая козу Никитичны, которая подошла поближе, понюхала блестящий
предмет, но, убедившись в его несъедобности, сбила копытом. Банка опрокинулась -
черви высыпались на песок. Рыбак чертыхнулся, отогнал козу, собрал наживку и
снова напряжённо застыл над омутом. Коза опять тут как тут: бац - и банка снова
опрокинута, черви на песке. На этот раз мужик разозлился не на шутку. Прежде чем
собрать червей, он набрал в банку воды и плеснул козе прямо в морду, а после
этого собрал наживку и изваянием замер над водой.
Вот тут-то коза и проявила свой чёртов нрав и неординарное поведение:
разогнавшись с пригорка, она поддала рыбаку рогами под зад с такой силой, что он
в чём был и с удочкой в руке нырнул в тот омуток, из которого рыба не желала
клевать.
Когда он, мокрый и озверелый, весь в тине, давясь матюгами, выбрался из воды,
козы и след простыл: она уже лежала в центре стада и, наслаждаясь мщением,
притворялась спящей.
| |