Коношский курьер
3 февраля 2006 (11-12)
В.И.Гусаров

Сан-Микеле - последний причал великих

Из 117 островов Венецианской лагуны Адриатического моря, на которых расположился Венецианский архипелаг общей площадью 7 кв.км, все большее внимание в последнее время привлекает Сан-Микеле.

После 421 г. новой эры, когда 25 марта, в день Святого Марка, беженцами с материковой части региона Венето, спасавшимися на островах лагуны от варварских племен Аттилы, была основана Венеция, на этом острове расположился монастырь. При нем в 1469 г. в эпоху Репесанса была построена церковь Сан-Микеле - ин-Изола, сохранившаяся по сей день. Не резной фасад впервые в истории тогдашней Венеции был сооружен из белого камня. Па фоне остальных кирпичных зданий такой фасад не мог не выглядеть материализовавшимся чудом, что влекло на Сан-Микеле новых прихожан, да и просто любопытствующих зевак.

Примерно в 1530г. к церкви была пристроена восьмигранная мраморная капелла, которая и сегодня украшает остров и служит определенным ориентиром для самых разных судов и суденышек, бороздящих венецианские воды в этой части города-порта. Истекшие с тех пор века стали свидетелями пребывания в Венеции, жизни и деятельности здесь многих выдающихся деятелей науки, литературы и искусства, а также чужеземных завоевателей.

Так, уже в 425 г. гунны под предводительством Аттилы переправились с материковой части Венеции, отстоящей от островов всего на 4 км, на архипелаг и опустошили его, как и весь прилегающий регион Венето. После захвата Венеции войсками Наполеона Бонапарта в 1797 г. и начала крупного строительства по всей территории города на Сан-Микеле было устроено кладбище. В I 870-е годы оно было обнесено краснокирпичной неоготической стеной, которую сегодня можно видеть уже издалека, подъезжая к острову на вапоретто - небольших моторных катерках, выполняющих в Венеции роль общественного транспорта.

Но самый знаменитый венецианец, путешественник и купец Марко Поло (ок. 1254-1324) был похоронен не па Сан-Микеле, а, согласно его завещанию, в построенном после пожара 1105 года портике старой церкви Сан-Лорснцо под простой гробницей рядом с прахом его отца Пикколо. Согласно сохранившимся хроникам в 1580г. церковь Сан-Лоренцо, в то время "ветхую и развалившуюся" начали ремонтировать. Реконструкция была закончена в 1592 году. В последующие 2

века переделки церкви проводились еще несколько раз. Они привели к тому, что к 1828г. могилы Марко Поло и его близких - отца, жены, дочери исчезли, и не осталось никаких надгробных надписей, указывавших, где они похоронены.

Последние раскопки в церкви Сан-Лоренцо производились в 1924 году. Руководитель работ пришел к выводу, что надежды обнаружить останки Марко Поло, чтобы захоронить их вновь, уже нет. Он пояснил, что в ходе многочисленных перестроек церкви кости были выкопаны и брошены в общую могилу вместе с костями умерших от чумы. Кроме того, когда часть церкви при перестройке была снесена, много вырытых костей пошло как материал при возведении фундамента новой церкви. Таким образом, к настоящему времени истинное место погребения Марко Поло не установлено. Церковь Сан-Лоренцо, где он просил похоронить себя рядом с отцом, была перестроена до неузнаваемости и превратилась в развалины.11

В любом случае Сан-Лоренцо создала своеобразный прецедент приема на вечный покой прахов великих, который продолжился затем в Сан-Микеле. В разделе "Острова лагуны" путеводителя "Венеция", выпущенного в Москве в 2003 г., на стр. 178 о Сан-Микеле, в частности, говорится: "Предмет международного паломничества - могилы Дягилева и Стравинского (у задней стены участка). На первой, украшенной непонятной надписью "Венеция, постоянная вдохновительница наших успокоений", обычно лежат балетные пуанты и лапти, на второй - билеты в театр. Могилу Бродского здесь не ищите - она на протестантском участке".

Убедиться в этом нам (мне и моей жене Наташе) довелось лишь во второй приезд в Венецию в июне 2004 г., иначе говоря - со второй попытки, А первую попытку мы предприняли еще в марте 2000 г. Тогда мы отправились в Венецию с австрийского горного курорта Майерхофен в тирольских Альпах.

Сбор отъезжающих назначен на пять утра на центральной площади Майерхофена, на которой находится автовокзал этого такого уютного поселка- города, что с любой точки обзора он кажется сошедшим с одной из страниц книжки-сказок с цветными иллюстрациями и мерцающими уличными фонарями. На дворе - начало марта. Все дома плотно укутаны снежными одеялами, из труб некоторых, расположенных поблизости от площади, струятся дымки -свидетельства домашнего тепла и крепкого сна. Еще темно. Но нас зовет и ждет Венеция, в которой каждый человек хочет побывать хотя бы раз в жизни.

На посадку нас приглашает гид Франческа. Скоро выясняется, что она по национальности итальянка, вышедшая замуж за австрийца и постоянно живущая в Майерхофене. Ростом и прической весьма напоминает Мирен Матьё. Одета в черную куртку и брюки. Говорит по-итальянски и по-немецки.

В автобусе, вмещающем около пятидесяти человек, две трети пассажиров - немцы, а треть - россияне. Для немцев по этой причине нет языковой преграды, а вот для русских, которые теперь из иностранных языков знают, как правило, английский, она сразу же возникла. Приходится вспомнить молодость, когда одно время довелось работать переводчиком немецкого языка, и прийти на помощь соотечественникам.

Франческа очень признательна и говорит мне: "Я Вам потом что-нибудь дам". - "Спасибо, мне ничего не надо. Важно, чтобы у Вас было хорошее настроение". -"А у меня всегда хорошее настроение" - отвечает Франческа. На том и порешили. Вскоре, правда, выяснилось, что ее немецкий - не академический, а, скорее, бытовой. Понять ее все-таки было можно, хотя некоторые слова они путала, смущая пассажиров-экскурсантов. Но надо прощать, ведь немецкий для нее - все-таки иностранный.

Автобус быстро доезжает по долине Циллерталь до олимпийского Инсбрука и от него поворачивает на юг'. Дорога из заснеженной превращается в обледенело-влажную и скользкую, некоторые женщины в автобусе начинают нервничать. Франческа успокаивает их как умеет и заверяет, что водитель очень опытный. По мере движения на юг трасса высыхает под первыми лучами взошедшего солнца.

На высоте 1371 м преодолеваем знаменитый перевал Бреннер на границе Австрии и Италии и делаем остановку. Никаких пограничников и таможенников не видим. Нету их тут, а экономия для бюджетов обеих стран есть, она - огромная.

Наш привал длился двадцать минут и после него мы продолжили наше движение к цели. Франческа рассказывает о городах и других населенных пунктах. мимо которых мы проезжаем, по известному принцип}'': "Посмотрите направо, посмотрите налево". Становится ясно, что она не историк. Иначе могла бы много 4

рассказать о великих событиях, происходивших в этих местах в ХХ-ом и предыдущих веках. По зато она начинает вдруг рассказывать, как она готовит для своего мужа клецки. Я воздерживаюсь от перевода, мне кажется, что к нашей экскурсии это отношения не имеет, тем более, что клецки - это не пельмени и готовятся без мясного наполнения.

Через несколько часов пути мы въезжаем на автобусную стоянку у рыбного рынка на Большом канале. Там уже стоят десятки автобусов самых разных форм и туркомпаний. Под руководством Франчески переходим на отведенный для нас катер и вскоре пришвартовываемся у Дворца дожей неподалеку от площади Сан-Марко - главной в Венеции.

Тут же на набережной - подлинное столпотворение, создаваемое людьми в маскарадных костюмах и разглядывающими их гостями Венеции. И это не удивительно, ведь в эти дни в чудо-городе - ежегодный карнавал. Он настолько захватывает любого, тем более впервые прибывшего сюда, что никакого другого желания, кроме как смотреть и смотреть вокруг, уже не появляется. Поэтому уже в первые минуты на берегу мы поняли, что до Сан- Микеле в этот раз мы не доедем, а отложим визит туда на другой раз.

Сразу у причала, как бы встречая прибывающих, величаво медленно шествует карнавальная пара в масках и стилизованных средневековых одеяниях двух цветов - золотистого и черного. Поверх черных халатов, расшитых золотыми звездами и полумесяцами - золотистые парчёвые мантии. На золотисто-черных головных уборах прикреплены золотистые фартуки, закрывающие уши и подбородки. На руках - золотистые перчатки, в правой руке у одной из масок - золотистый жезл.

Сходящие с катеров на набережную пассажиры сразу окружают славную парочку и интенсивно фотографируют. Видимо они, также как и мы, думают, что сейчас золотисто-черная пара пройдет, и больше никто из нас такого чуда не увидит. Но мы, так же как и они, глубоко ошиблись. Пройдя буквально еще несколько метров по направлению к пьяцца (площади) Сан-Марко мы увидели сотни и сотни людей и пар в карнавальных костюмах и масках. Причем каждый костюм - подлинное произведение искусства, созданное руками модельеров и художников, полетом их буйной фантазии и вкуса. Быстро становится ясно, что главная их цель состоит в том, чтобы перещеголять друг друга и всех остальных, а 5

вторая - в том, чтобы показать себя. Разумеется, что никакой видео- и фотопленки не хватит, чтобы хотя бы заснять все это бушующее красками и формами многообразие, не говоря уже о том, чтобы описать пером.

Запечатлеть на камеру удается лишь особо впечатляющие экземпляры и персонажи. Вот солидный и высокий сеньор с открытым лицам и причудливой короной на голове в черно-белом с многочисленными блестками одеянии с фартуком до обуви, на котором изображены китайские миниатюры, стилизованным кадилом в руках у себя на плечах устроил вешалку, с которой спускается темно-синяя занавеска с черными цветами. А над вешалкой возвышается огромный красный веер, на котором изображена глазастая и зубастая разноцветная восточная маска.

А вот другой загорелый и улыбающийся сеньор в красном одеянии с белой пелеринкой и в красной шапке несет одетый на себя белый куб с крышкой. Если смотреть на него спереди, то складывается впечатление, что смотришь на живого епископа в рамке. Наибольший смех у медленно движущейся толпы вызывает все-таки еще один сеньор, взгромоздивший на себя верхнюю половину душевой кабины с заправдашным рожком и обтянутыми полиэтиленовой пленкой стенками. В толпе много детей, одетых в маскарадные костюмы. Можно не сомневаться, что когда они вырастут, то станут настоящими карнавалыциками. Движемся медленно вместе с людским потоком. По торговым улочкам-мерчериям доходим до моста Риальто, поворачиваем направо и идем вдоль канала вместе с потоком. запоминая ориентиры и засекая время, поскольку заблудиться в таком водовороте людей, улиц и каналов даже при наличии карты ничего не составит. Доходим до Театра Италиа и кампьелло (маленькая площадь) де л'Анконеты и поворачиваем назад. Перед обратной дорогой делаем привал в одной из многочисленных тратторий. Местное кофе-эспрессо бодрит очень быстро и вновь обостряет внимание к карнавальному шествию. На площадь Сан- Марко выходим уже в сумерках. Венеция зажигает ярчайшую иллюминацию. В торце площади на вынесенной в ее глубину и ярко освященной сцене начинается концерт. Но нам надо на пристань у Дворца дожей. Медленно продвигаемся вперед.

Благодаря этому можно наблюдать и окружающую действительность. У небольшого мостика через узкий канал возле Дворца дожей какие-то африканцы и азиаты прямо на тротуаре на подстилках разложили свои товары- сувениры в расчете на тех туристов, у которых не осталось времени перед отплытием, и которые готовы купить хоть что-нибудь. Вдруг откуда-то из толпы коробейники получают условный знак, неизвестный и непонятный для окружающих, означающий приближение полицейских или финансовых инспекторов. Они моментально с четырех сторон запахивают подстилками свой товар и убегают вдоль по набережной.

А вот и мостик, построенный параллельно знаменитому мосту Вздохов 1602 года. Все поднимающиеся по ступенькам мостика вдруг видят, как двое полицейских в штатском ведут, толкая перед собой, человека в наручниках, защелкнутых у него за спиной. Что это за преступник, и как его в сумерках вычислили полицейские, можно только предполагать.

Находим Франческу и с нею следуем на катер, который везет нас к автовокзалу. В Майерхофен возвращаемся в три часа ночи. Франческа, прощаясь, говорит, что через два часа ей надо вновь ехать в Венецию уже со следующей группой. А мы идет в свой отель, не оставляя надежды посетить Сан-Микеле в другой раз.

Эта надежда реализовалась в июне 2004 года, когда, находясь на отдыхе в Римини на Адриатическом побережье Италии, мы записались на экскурсию в Венецию. От Римини до Венеции расстояние намного короче, чем от Майерхофена, поэтому на этот раз мы выезжаем не в пять, а в шесть утра. В двухэтажном автобусе компания - смешанная. Тут. кроме россиян, голландцы и немцы. Гид Габриелла ведет экскурсию поочередно на этих языках. С одной стороны, это разумеется, хорошо, что она это может делать. Но с другой - это означает, что на каждом из этих языках она дает своим слушателям в три раза меньше информации, чем могла бы, если бы вела экскурсию только на одном из них.

Вскоре после того, как мы пересекаем знаменитую, но совсем не широкую и полноводную речку Рубикон, впадающую в Адриатическое море в нескольких километрах к северу от Римини. Габриелла идет по рядам и начинает сбор денег за обед из расчета 25 евро с человека. Он предстоит нам на обратном пути из Венеции в Римини. Даю ей купюру в 500 евро, рассчитывая получить 450 сдачи. Она быстро отсчитывает купюрами по 50 евро: "Сто, двести, триста, четыреста, пятьдесят" и отходит к следующему ряду.

В одном из путеводителей по Венеции мы читали славный абзац следующего содержания: "Обмануть иностранца считается в Италии доблесть1?!. В ресторанах

счет оказывается выше, чем вы рассчитывали, из-за разных начислений, но весьма

и

вероятен и обсчет и недолив ..." ' и т.д. Поэтому морально готовы и к такому

повороту. Я быстро пересчитываю купюры, которых оказывается не 450, а лишь 350 евро. Зову Габриеллу, которая стоит у следующего ряда спиной к нам. Лишь на четвертый раз она оборачивается. Говорю ей, что сто евро не хватает. Она отвечает: "Я посчитаю сейчас и подойду". Выходим из автобуса на пристань. Я обращаюсь к ней вновь. Она отвечает, что вела экскурсию, не успела подсчитать и сделает это на катере после посадки.

Располагаемся на верхней открытой палубе стройного белого катера "Палладио". Вскоре после отплытия Габриелла зовет меня в задний отсек рубки. Там находится еще одна женщина, судя по всему ее коллега-гид. Габриелла открывает какую-то тетрадьД учета и говорит: "Я вот подсчитала, и лишних у меня оказалось только 36 евро". Я не мог не улыбнуться и говорю, что я дал ей 500 евро, а получил лишь 350, поэтому мне нужно получить еще 100. Габриелла делает озабоченный вид, листает свою тетрадь и к своему наигранному удивлению обнаруживает: "Ах, да. Вот еще 64", после чего возвращает мне 100 евро. Разумеется, в автобусе она рассчитывала, что мы не заметим ловкость ее рук, затем на то, что я буду рад получить хотя бы 36 евро вместо ничего. Ну, а когда все ее заранее заготовленные и продуманные аргументы были исчерпаны, то, к ее сожалению, пришлось денежку вернуть. Потом она, опасаясь, видимо, потерять работу, заговорчески прошептала: "Только, пожалуйста, никому не говорите об этом случае". Этот пассаж с обсчетом приведен для тех соотечественников, кто еще не был в Венеции, да и вообще в Италии, и только собирается туда. Люди, будьте бдительны!

Наш "Палладио" тем временем вновь, как и четыре года тому назад, причалил к Дворцу дожей. Первой частью нашей экскурсии была поездка на гондолах, которые пришвартованы тут же по соседству. Стоянка каждой гондолы с двух сторон огорожена сваями-столбами, чтобы гондолы не сносило волнами и они не стукались друг о друга бортами. По шесть человек мы спускаемся по мостику-доске на борт. Гондольер в тельняшке, но без соломенной шляпы с красной лентой помогает всем пройти, поддерживая за левую руку. Мы размещаемся на корме перед гондольером.

По правому борту, как вскоре выяснилось, места заняла польская пара средних лет, понимающая по-русски, а по левому - тетя с племянницей, этнические немцы, выходцы из-под Новосибирска, живущие ныне в Берлине, жалующиеся на то, что никак не могут освоить немецкий язык.

В любом случае мечта хоть раз в жизни прокатиться на гондоле в Венеции явно сбывалась. В первый заезд в этот город этого сделать не удалось, во- первых, из-за карнавала, а во-вторых, из-за высокой стоимости путешествия. Тогда, одна наша попутчица-соотечественница, более смелая чем мы, решила в одиночку прокатиться на таком маломерном судне. Стоимость поездки без фиксированного времени была в то время 100 долларов независимо от количества пассажиров, которых могло быть от одного до шести. Через 15 минут водной прогулки гондольер высадил ее и поплыл дальше. Мы, правда, успели с моста заснять ее, а затем подарили ей снимок на память о весьма дорогом путешествии. В этот раз с каждого из пассажиров гондольеры собирали по 15 евро. В сумме эти евро, умноженные на шесть, давали те же 100 долларов.

Гондолы плывут за нами и перед нами. В ХУШ в. в Венеции насчитывалось 10 тыс. гондол, а в настоящее время, согласно опубликованным данным, их всего около 500. По принятому в те времена и ныне действующему закону гондолы должны быть черного цвета и иметь стандартный размер: 11,5 м в длину и 1,4 м - в ширину. Современная гондола имеет уключину для весла по правому борту на уровне колена гондольера. Гондола скользит по воде зигзагами, и гондольер постоянно выправляет ее веслом, чтобы держать нужное направление. Единственное украшение большинства гондол, которые нам довелось увидеть, это железный наконечник на носу в виде гребня, шесть зубцов которого символизируют шесть районов Венеции.

Каналы, по которым мы плывем, становятся то шире, то уже. Частенько мы проплываем под большими и малыми мостами. Всего в Венеции насчитывается 150 каналов и 409 мостов. Ориентировку мы утратили сразу после отплытия. Гондольер ничего не объясняет и только рулит веслом. Зато на гондоле, которая следует перед нами, пассажиры отмечают какое-то торжество. Там играет аккордеон и звучат неаполитанские песни, частично знакомые, а частично нет. Поет ли их аккордеонист или еще кто-то, нам не видно, поскольку обзор закрывает фигура того гондольера. До нас доносятся лишь волшебные романтические звуки.

Но вот и наш причал у Дворца дожей, от которого мы отплывали. В пути мы находились полчаса. Счастливые и умиротворенные исполнением мечты, поднимаемся на мостик. Вдруг чувствуем, что кто-то настойчиво хватает за задник ботинка. Оказывается, что это гондольер таким образом требует чаевые, подставив для их сбора свою соломенную шляпу. Ну, что же. Доехали мы благополучно, да еще в музыкальном сопровождении. Опускаю ему в шляпу два евро и выхожу на пристань. Но тут же вспомнил, как в первый заезд в Венецию, таким же образом меня уже хватал за задник ботинка другой гондольер, приглашавший прокатиться на своем судне, как только я у одного моста спустился на плиту крыльца, сантиметров на десять возвышавшегося над водой. Но тогда гондольер остался без чаевых.

Тут же по прибытии отыскиваем кассу, где продаются билеты на вапоретто N41, идущие в сторону Сан-М.икеле и Мурано. Катера по этому маршруту курсируют каждые 20 минут. И вот мы снова на водном пути. На этот раз хотим поклониться памяти наших великих соотечественников, земной путь которых завершился в Венеции. Боимся проехать или не доехать до острова. Время от времени спрашиваем у соседей. Одна дородная итальянка в возрасте заулыбалась и разъяснила: "Вот видите, здесь на берегу больница, а прямо напротив остров Сан-Микеле, где есть кладбище. Очень удобно, не правда ли?". Подплываем. Причал -совсем невелик, но есть крытый павильон с будкой для кассира и две скамейки для ожидающих катера.

С волнением выходим на берег. В краснокирпичной стене - белый портал - вход. Но как найти могилы великих? Спрашиваем по-английски у выходящих людей. Вот молодая пара с загоревшими обветренными лицами. Понятно, что работают где-то в поле или в горах на свежем воздухе. "Вы не знаете, где гут находится могила Бродского?" - "Нет, мы не знаем, мы приехали с юга, из Калабрии". Вот еще одна пара. Примерно нашего возраста. Задаем тот же вопрос. Объясняет женщина. Она говорит, что здесь при входе в конторке дают план кладбища, по которому можно легко найти могилы великих людей. Благодарим и спрашиваем: "А вы из какой страны?" - "Из Германии. Мы пришли поклониться могиле Стравинского. Наша дочь - музыкант и обожает его творчество". Такая признательность весьма трогательна, тем более что она носит международный характер.

По полученной карте-схеме, изготовленной на ксероксе, быстро находим участок, на котором покоятся И.Стравинский и С.Дягилев. Действительно, над могилой Сергея Павловича установлен невысокий пантеон, в центральной части которого лежат пуанты и лапти и стоят цветы. И мы возлагаем цветы к подножию пантеона. Могила И.Стравинского - неподалеку, на ней мраморная плита, на которой лежат цветы. Много цветов, живых и искусственных, у изголовья плиты. Букеты как бы срослись, образуя нависший над плитой каскад. Для Стравинского у нас тоже приготовлены цветы.

Метрах в семидесяти от могилы И.Стравинского мы видим сразу несколько человек средних лет. Среди них и соотечественники. Они нам указывают на могилу И.Бродского. Она обрамлена белым камнем-известняком или мрамором. Плиты на ней нет, у изголовья - стела, накрытая каменным сводом из такого же материала. Надпись на ней на русском и английском языках проста: Иосиф Бродский, даты рождения и смерти. Все обрамленное каменной кладкой пространство заполнено растущими живыми цветами, в большой керамической вазе у изголовья огромные букеты белых гвоздик. Рядом с вазой - объемный пластмассовый стакан, полный шариковых авторучек. Опускаем и мы свою в их число, а на могилу возлагаем цветы. Стоим молча минуту памяти, переживая за то, что в самой обширной стране мира не нашлось двух квадратных метров для последнего приюта великого поэта -лауреата Нобелевской премии. Невольно вспоминаются эпизоды из телефильма друга поэта - режиссера Евгения Рейна "Прогулки с Бродским по Венеции", снятого за два года до смерти поэта. В фильме еще сам Бродский рассказывает о том, как он впервые приехал в Венецию в 1982г. на неделю, получив первый крупный гонорар. Удивительным образом, как бы предчувствуя приближающийся конец, он с набережной показывает съемочной группе, где находится остров Сан-Микеле и говорит; "А вот канал, куда Стравинский поканал". При этом он указал на траурную гондолу- катафалк, которая везла на Сан-Микеле очередного упокоившегося. Видимо, такая лее гондола доставила и его прах на причал Сан-Микеле, последний причал кладбища города, который он так любил и который многими чертами напоминал ему родной, но отторгнувший его Питер. Вернее будет/ сказать тут, не Питер, а Ленинград, потому что Питер его не отвергал и уже не отвергнет. Не сомневаемся, что будет в Питере и памятник ему. В Москве, в галерее Церетели, такой памятник уже есть.

По пути к выходу окидываем взглядами памятники, надгробья и мемориальные доски. Сколько же знатных и знаменитых соотечественников покоятся здесь!

В свое время они творили честь и славу своей Родины - России. Приведу только один пример. Вот могила княгини Трубецкой, урожденной Мусиной- Пушкиной, и ее родственников. По углам - четыре каменных столбика, между которыми массивные металлические цепи. У изголовья - стела с двумя фамильными гербами, увенчанными коронами - свидетельствами монаршего происхождения родов, давших России полководцев и дипломатов, государственных деятелей и декабристов, ученых и писателей.

Выходим на причал и ждем ваноретто своего маршрута. Тут еще три человека - знакомая нам пара из Калабрии и один пожилой венецианец, говорящий по- немецки. Он рассказал, что долгие годы работал продавцом на соседнем острове Мурано, где торговал изделиями из стекла местного производства, а сейчас - на пенсии. Пара с загорелыми лицами спрашивает через него, из какой мы страны. Говорим, что из России. "А что, у вас тут родственники похоронены?" - "Нет, мы приехали почтить память своих великих земляков". Далее рассказываем калабрийцам о каждом из трех. У них все это не вяжется с тем миропониманием, которое у них было до сегодняшнего дня. Пенсионер с Мурано дает им свои доходчивые дополнительные пояснения. Ведь он, живя и работая по соседству, за многие годы видел многие тысячи таких как мы. Калабрийцы понимающе кивают головами.

В.И.Гусаров, доктор географических наук, академик РАЕН