Трудовая Коряжма
16 марта 2002 (28)
Наталья ЖИХАРЕВА.

Выйду на улицу, гляну на село - ребята гуляют и мне весело!

Пригласила я как-то в редакцию на чаепитие наших уважаемых ветеранов. Пришли Яков Яковлевич Баранов с супругой Зинаидой Ивановной, Валентина Григорьевна Кучина, чета Елисеевых: Иван Кузьмич и Нина Васильевна. Потом к нам присоединился и их общий знакомый - Иннокентий Николаевич Гомзяков, еще несколько пенсионеров. Не буду лукавить, что я собрала этих людей без всякого умысла. Конечно же, нет! Правда, умысел заключался лишь в том, чтобы мои гости повспоминали (а они это делать умеют и всегда с удовольствием) о прошлой и незнакомой нам жизни, а именно о том, как они и их родители отмечали праздники, до сей поры любимые нами.

Все мои собеседники родились до войны Интересно, какое тогда было ВРЕМЯ? Об этом доподлинно сейчас могут рассказать только наши уважаемые старики. Послушайте, что они говорят Разве вам неинтересно, как раньше отмечали, например, Новый год, который мы сейчас несколько раз встретить умудряемся - вплоть до наступления весны. -Никакого Деда Мороза со Снегурочкой у нас не было, - говорит Валентина Кучина. - И елка-то в доме впервые появилась в 36-м году. Моя мама окончила гимназию и работала тогда учительницей начальных классов. В то время новогодние праздники считались признаками буржуазии А такой славы никому не хотелось. Мои родители, как и все, Новый год не отмечали. До войны мы жили в Башкирии. Я не помню, чтобы кто-то в праздники был пьян. Кумысом отмечали самые торжественные минуты жизни. А отдыхали взрослые по-разному. У нас, например, всегда играли в лото на конфеты и нас угощали.

Когда наша семья переехала в Уфу, то Новый год мы с девчонками и мальчишками обычно встречали на центральном катке, где крутилась елка. Там всегда было шумно и весело. Вообще, в мое время спорт находился на высоком уровне. Было стыдно не сдать норму на значок ГТО. А я еще и стрелять училась. Тогда многие изучали малокалиберную винтовку и сдавали на "Ворошиловского стрелка". Потом мне это умение на фронте пригодилось. Первую благодарность перед всем строем командир роты объявил мне за огневую подготовку (я была связистом).

Помню Новый, 43-й год мы отмечали под городом Энгельс Саратовской области. Сталинград окружен, шли уличные бои... Настроение у нас, конечно же, неважное, но мы как-то ничего не боялись. Дали нам на праздничный стол селедку и немного картошки. Хлеба, помню, было мало. Так вот и отметили праздник.

Победу я встретила в Германии, а вот Новый, 46-ой год отмечала уже дома. В ноябре 45-го вышла замуж, и Новый год мы праздновали вдвоем с мужем. Оба в гимнастерках. На столе опять были селедка и черный хлеб Люди отошли от войны только лет через пять, когда всей страной начали восстанавливать народное хозяйство. Все мы тогда очень любили смотреть фильмы. Например, "В шесть часов вечера после войны" или мой любимый "Свинарка и пастух". И пусть теперь говорят, что это все сказка, но я и сейчас могу смотреть эти ленты без конца.

Для моих детей первым подарком к Новому году были книги. Книги, конфеты и пироги с ягодами. Дети играли и пили чай. Ну, а потом за стол взрослые садились. Пили что? Водку. Вин тогда не было, тем более шампанского. Когда мы в конце декабря 54-го приехали в Коряжму, то здесь и хлеба-то вдоволь не было. Черный и батоны, как подарки, из Котласа привозили. Но картошка всегда своя была. В то время и первые елки в домах появились. Тогда великолепные шары продавали. Игрушки, вы не представляете себе. ну, просто сказочные: шишки, птички, зайчики. И дети просили у елки подарки. Потом после праздников мы бережно укладывали каждое елочное украшение в вату или заворачивали в бумагу и складывали в коробку до следующего года.

"Что я помню из своего детства? - переспрашивает Яков Яковлевич Баранов. - То, что мы жили впроголодь. Зимой для ребят самым любимым местом для забав был каток. На Новый год там всегда ставили елку. Прибежишь с катка домой, мама даст кусочек черного хлеба, а сама в сторонке сядет, смотрит, как я хлеб уплетаю, и плачет! "Вкусно ли, сыночек?" - спрашивает Яков Яковлевич, справившись с волнением, продолжает. - Еще у нас забава была: мальчишки разувались и бежали по снегу кто дальше. Побеждал самый выносливый. Когда была возможность, родители поздравляли нас с Новым годом. Где брали игрушки? Мой отец всю жизнь выписывал газету "Правда" (а чтобы ее выписать, нужно было огромную очередь выстоять, такая она была популярная). Так вот, мы старые газеты разрезали на полоски и из них мастерили елочные игрушки, раскрашивая их акварельными красками. Помню еще, что все мы очень плохо одевались. Одни валенки на троих или пятерых делили. Мама -это не забудешь - к празднику всегда пекла булочки, если, конечно, достанет муки".

"А чтобы калачи стали блестящими, - дополняет мужа Зинаида Ивановна, - окунали выпечку в кипяток. Булочки и калачи становились словно масляные".

Моим гостям с детства запомнились празднования Рождества, Крещения, Масленицы, Пасхи, Яичного заговенья и других, характерных для того времени народных гуляний.

Из воспоминаний Феодосия Александровича Гомзякова.

"В тридцатые годы никаких особых развлечений не было Но все с нетерпением ждали народных праздников, потому что разрешалось устраивать игры, пляски и танцы десять ден кряду. Я мог день и ночь смотреть на это. Иной раз ребята просили меня, чтобы я "показал" в танце того или иного плясуна. У меня неплохо получалось - все смеялись от души. А за пародию мне даже платили деньги. Был такой случай: я смешно изобразил, как пляшет Виталька со Стрункина, дак после пляски он отвел меня в сторону и дал рубль за то, чтобы я его уже никогда не

передразнивал. На заработанные в пляске деньги отец покупал мне красивого ситца на рубашки и материал на штаны.

Бывало, мужчины в такие праздники дрались, от души - так, что она у них пела на все голоса вплоть до следующего веселья. Многие играли в карты, что считалось небожеским и непотребным делом".

"Я хорошо помню, - описывает свои детские наблюдения Феодосии Гомзяков, - как в соседней деревне наш односельчанин Иван Юдин проиграл за ночь лошадей, корову, овец и весь дом. И как после праздников приехало к нему много подвод, и мужики при всех раскатали его дом по бревнышку и увезли, оставив лишь маленькую горенку для детей".

...Мои гости попытались "нарисовать" и несколько масленичных картинок.

"Уже чувствовалась весна, но мороз держался за землю крепко, - рассказывает Петр Петрович Дубов - вечный вилежанин, как он себя называет, -к Масленице все мы готовились очень тщательно. Заранее запасали "мосты" - это две такие длиннющие жерди, приспособленные одна от другой на расстояние двух вытянутых рук. Жерди приделывали одну к другой, чтобы еще длиннее вышло, плотно скрепляли замками и поливали водой. Молодежь очень любила кататься на таких шестах. Парни с девками громко визжали, как поросята, и лихо скатывались по жердям, стоя на ногах и держа друг друга за руки.

Эта игра очень зрелищна, но по мне все же катание на горках было гораздо интереснее и веселее. Горки устраивались на берегу рек и речушек в виде трамплина изо льда Каждый такой порожек девки разукрашивали разными ледяными фигурками. С горок на соломенных и фанерных "ковриках" съезжали обычно парами. С санками никто к катанию не допускался - могли повредить и себя, и другого. Молодежь очень любила такие катания. Зачастую при катании и происходило близкое знакомство. Я помню, как сам часто увязывался за катающимися девчонками - теми, кто был мне люб. Пока скатываешься с крутой горы - вволю наобнимаешься, а иногда и поцеловать удастся. А они и не сопротивляются -не до этого. На таких горках к нам приезжали кататься из дальних сельсоветов, иногда за 10-20 километров.

Для детей старшие делали маленькие горочки. По улицам разъезжали пары коней и тройки, разнаряженные лентами, воркунами, колокольчиками, лучшими сбруями и кошевыми. По вечерам молодежь нанимала избу для пляски. Танцы проходили до утра. Затем начинались будни, а молодежь еще долго со смехом вспоминала самые интересные моменты праздника. Я тогда еще был мальчонкой и не мог по-настоящему осмыслить всю прелесть народных гуляний. Только сейчас моя душа томится воспоминаниями чего-то светлого, трепетного и безвозвратно утерянного".

Валерий Иванович Спиридонов, ветеран войны, вспомнил и рассказал нам о том, что в Красноборском районе, "где природой и временем создан необычный для наших мест ландшафт с высоченными земляными насыпями и просторными долинами, тамошний народец всегда любил повеселиться от души и успешно использовал крутые яры в традиционных празднествах". На Масленицу, как правило, горы и горушечки обстоятельно поливали водой несколько дней кряду, готовили к игрищам небольшие каточки. Хозяева натирали лошадей своими секретными мазями так, что шерстка, особенно вороных, искрилась на солнце и слепила глаза. В лошадиные гривы девки вплетали яркие ленты, мастерили венки из сухоцветов, а ребята обряжали коней в добротные, хозяйские сбруи, которые доставали из запасников на такие торжества.

Разукрашенных коней впрягали в сани и розвальни. Их также украшали цветами и лентами по бокам и сзади. Веселые и красочные экипажи катали детвору и молодежь. Тогда еще все это было бесплатно и ужасно весело. Лошади бегали по кругу, объезжая со звоном всю деревню. Те, у кого позволяли средства, к празднику шили себе обнову, другие доставали опрятные одежды из сундуков. Мужики гладко брились, парни стригли волосы и надевали на чубы картузы. Девки красили брови и губы. Все было ярко, празднично и живо. В такие дни мало кто мог высидеть дома, разве только младенцы да больные старики. Все рвались на улицу, в людскую толпу. Хозяйки пекли с утра пироги и блины, заворачивая в них ягоды, грибы или рыбу. Блинами угощали всех гостей, а иногда и выносили в народ - пробовать, у кого блин вкуснее и тоньше. Сосватанные девки кормили блинами будущих родственников, а особо родителей жениха. И те сразу по блинам и определяли: насколько девка им достанется ладная да проворная. Блинов пекли много и ели целый день. Старшие пили брагу и мед. Иногда шутейно подпаивали кого-нибудь из молодых и потом смеялись над его проделками. Потом все шли кататься на реку с горок. И так до позднего вечера".

"Насколько я помню свое детство, а это пятидесятые годы, -вставляет свое слово Николай Иннокентьевич Гомзяков, - жили мы всегда очень бедно. Даже на праздники все выходили на улицу в обыденной одежде: в валенках и фуфайках. Только женщины да девчонки надевали другие, более красочные платки. У мужчин основным головным убором были солдатские или овчинные шапки. Помню, несколько лет подряд я носил одни и те же уледи - это такие лапти из кожи. Наматываешь на себя портянки, прикрепляешь веревкой уледи - и на улицу. Лошадей у нас в деревне было мало. Так что мы сами впрягались в сани и катали желающих. У нас на Виледи есть такие крутые горы, что и за ночь доверху не дойдешь. Так вот, помню, на праздниках мы иногда шутили: спустим с горы на санях кого-нибудь вредного, да и оставим там ночевать... Я уже говорил, что мы жили очень бедно, но блины все же на Масленицу пекли все. Занимали муку, но пекли. Праздник все-таки!"

...Такой вот разговор у нас получился. Разговор о прошлом, про которое частенько говорят, восклицая: мол, а вот раньше-то бывало!.. Интересно, а сможем ли мы лет так через пятьдесят вспомнить нечто подобное о наших праздниках и рассказать внукам так, чтобы они нам поверили и захотели хотя бы на миг перенестись в наше сытое и довольное собой сегодняшнее? Как вы думаете, появится у них такое желание?

Наталья ЖИХАРЕВА.