|
Трудовая Коряжма
4 июня 2002 (59)
Наталья ЖИХАРЕВА.
Маленькие узники своих родителей
Начало в "ТК" 1 июня.
Все истории, которые я услышала от инспектора инспекции по делам
несовершеннолетних Евгения Синицына по ходу нашего с ним недавнего рейда по
неблагополучным семьям, похожи как две капли воды. Молодые поженились, приобрели
какое-то жилье. Родили ребенка. Но в жизни что-то не заладилось. Развод. Женщина
остается с ребенком и одна на один со своими проблемами. Без работы, без денег,
без будущего. И тут на выручку приходят подруги или друзья, которые "помогают"
излечиться от депрессии и замачивают души в море утех. Со временем они окунаются
в него все глубже, забывая, что с ними в одной лодке их дети и любая качка
отражается и на их душах тоже. Вскоре малыши становятся... балластом, от
которого легче избавиться, чем жить с ним дальше.
"Есть и такие родители, которые даже в присутствии детей заявляют нам: "Да
забирайте их. Подумаешь, мы себе других нарожаем!" - с горькой иронией
вспоминает Евгений Николаевич, стучась в очередную "черную" дверь.
Они привыкли стоять на коленях
Заходим. В пользовании этой семьи две комнаты секционного типа, одна напротив
другой. Лариса, так назвала себя неопределенного возраста женщина, --мать и
жена. Муж темным пятном, путаясь в собственных ногах, перетек в кухню, оставив
первую роль для жены. Пока Лариса объясняла инспектору, кто из детей гуляет, кто
в гостях, а кто дома, я прошла в комнату, что с левой стороны В комнате кровать
без постельного белья (давно пропито), раскладное кресло с горой тряпья. На
колченогой прикроватной тумбочке старинного образца (представляете размеры?)
разложены учебники и тетрадки. Десятилетняя девочка, стоя на коленях, пытается
учить уроки.
"Ты почему на коленях стоишь?" - спрашиваю ее. "Мне так удобно. Я всегда на
коленях уроки делаю", - сообщает она мне невозмутимо. В комнату втекает сивушный
дух, за ним появляется женщина: "Моя Верочка учится хорошо, только вот пишет не
всегда красиво. Я ей все время повторяю: старайся, старайся... и никакого
толку". Один за одним, как цыплята за курицей, в комнату "припрыгали" остальное
дети. Они очень заинтересованы нашим появлением: не каждый день к ним в гости
трезвые дяди и тети приходят. "А меня зовут Женя", - знакомится со мной мальчик
лет пяти. И тут же "делает" в штаны, пытаясь носком затереть образовавшуюся
лужу. "У нас Павлик больной, до сих пор писается, вот лечить бы надо, но
некогда", - искренне сокрушается, при этом громко икая, мама. Я в недоумении:
мальчишка только что сказал мне, что он - Женя. "Да, правда, это ведь Женя, -
удивленно поправляется женщина. - А Павлик, значит, на улице гуляет". И,
стараясь скрыть свою неловкость -надо же, имена перепутала, - Лариса, чрезмерно
суетясь, демонстрирует мне комнату N2, которая отличается от первой разве что
резкостью неприятного запаха уборной. Женя опережает нас и садится за стол.
Находит там что-то в миске и начинает с аппетитом есть руками. "Что ты кушаешь?"
- интересуюсь я. "Суп", - отвечает мальчик, не прекращая уплетать макароны. "Но
ведь это же макароны", - настаиваю я. "Нет, это суп", -утверждает Женя. Впрочем,
какая для него разница - главное, есть еда, которой на всех хватает. В трех из
пяти адресов, которые мы обошли в тот вечер, единственным съестным у детей были
"пустые" макароны. А в одной семье их подавали даже с томатной пастой.
Дети нас прокормят...
На что живут такие семьи? Многодетные в основном существуют за счет детских
пособий. На каждого ребенка положено ежемесячное жалование 84 рубля (для матери-
одиночки -164), а детей в таких семьях иногда более пяти -прожить, конечно,
можно, только вот кушать приходится не каждый день, а на детскую одежку денег
вообще не хватит.
Кому-то до сих пор помогают престарелые родители. Как-никак овощи они всегда
"поставляют", да и пенсией, жалея внуков, делятся. В других семьях дети и их
родители занимаются попрошайничеством, а чаще сдают свои комнатушки в аренду.
Выпить народ любит, а из горла и кабы где - это делать для них неприлично. Вот и
находятся предприимчивые, которые предоставляют свои комнаты, столы и стопки для
вливаний, а там, глядишь, самим кое-что перепадет. Да и кровать - к их услугам.
А дети часов пять-шесть могут и погулять. Только вот не всегда они по сезону
одеты. Поэтому возлияния родителей или гостей они обычно пережидают на кухне.
Маленькие узники
Кстати, в городе есть дети, которые за свою маленькую жизнь были на улице
считанное количество раз. Причина одна: нет одежды. Поэтому они вынуждены жить в
тесных, вонючих комнатах, как узники, без дневного света и без общения с внешним
миром. Обычно так они доживают до школьного возраста, а потом их чаще всего
определяют в класс коррекции.
Дом на улице Сафьяна. Лена, 27 лет. Двое детей. Одному мальчику пять лет,
другому - полтора года, но выглядит еще младше. В комнате из обстановки -
детская железная кроватка, большая кровать (без постельного белья, одни матрацы
и клеенки), сервант и стол.
"Сегодня у них еще относительный порядок, если это понятие можно употребить к
такому бардаку, - говорит мне Евгений Синицын. - Вы бы посмотрели, что здесь
творится, когда они "отдыхают". Везде бутылки, окурки... Дети по этим окуркам
босичком...". Обычно у таких малышей нет приличной одежды, и они, как правило,
сидят по домам, как затворники. Да и мама все время занята...
"Ей-богу завяжу..."
Идем дальше. Улица Дыбцына, "гостинки". Стучим в дверь, которая сама от стука и
открывается - выломана. За столом сидят две женщины. Про одну из них Евгений мне рассказывал
по дороге, что она "завязала".
Инспектор интересуется: "А где ваши дети?"
Женщина, около сорока, та которая "в завязке":
-Одна у меня на рынке торгует, младшего забрали (в детский дом.
- Н.Ж.), а средний у папы живет. Я слышала, что тот хочет его на все лето в
пионерский лагерь отправить. Иногда он приходит ко мне, изведывает.
(Странно, но женщина старалась не упоминать слова "дочь", "сын", "мой ребенок".
Быть может, ей так легче, когда отстранение: он, она, они?.)
"Ну, вот видишь, можешь ведь не пить", - обращается к ней Евгений Николаевич.
Женщина на лету ловит его фразу, видно, очень хочется ей поговорить и тут
начинается рассказ о несчастном прошлом и его причинах.
-А почему я пила? Я вообще всегда сижу дома, никуда не выхожу. Куда пойдешь,
если денег нет? Ну, сижу. Приходит один: давай, выпьем? Давай! Посидели, выпили.
Но они-то потом ушли домой, к жене под бочок - у них порядок и все хорошо, а ко
мне другой приходит и опять с бутылкой. Ну как тут отказать, да и затягивает все
это. Потом третий... Не успеешь уснуть, а они все - давай выпьем да давай
выпьем! А с утра уже и сама кого-нибудь зовешь - опохмелиться-то охота. Так и
получается: они выпили и ушли домой - отоспались, отъелись, а у меня бардак,
дети некормленые, потому что я пьяная в дугу. А иногда, бывало, до того
досидимся, что слово за слово и по морде получала. Наутро даже не помнишь: кто
врезал и за что.
-А отказаться не думала?
-А как тут откажешь, когда уже в рот попало. С похмелья так колотит, что даже
имя свое забываешь, - пока не глотнешь, не оживешь.
-Закусывали хоть чем?
-Да ты что! Закусь только градусы крадет. Ты чё, у меня тут ресторан, что ли?
Какая еда, если денег на спирт не всегда хватало. Раньше вот я жила, так жила. Я
ведь несколько лет назад предпринимателем была. Не веришь? Три магазинчика у
меня было, в подвалах все, ежедневная выручка с каждого почти до двух миллионов
доходила, ну это до обмена еще. Деньги были, дети всегда ухоженные и
накормленные, муж был, любимая работа и все прахом пошло... Да, попила я! Давно
это было. Теперь я уже неделю не пью и все, сказала себе, все-пора завязывать, и
ей-богу завяжу...
Наталья ЖИХАРЕВА.
Продолжение следует.
| |