Трудовая Коряжма
9 апреля 2005 (39)
Инф.

И не дай бог еще одной такой войны Уж тогда - лучше сразу смерть,

- говорит девяностолетняя Екатерина Савельевна Еченкова

Здравствуйте, уважаемая редакция газеты "Трудовая Ко-ряжма". Пишет вам жительница Коряжмы Лидия Александровна Афонина. В Коряжме проживаю с 1953 года. А рассказать хочу о войне по воспоминаниям моей мамы -Екатерины Савельевны Еченковой. Она тоже живет в Коряжме, 10 августа этого года ей исполнится 90 лет.

Во время войны она с семьей находилась в Белоруссии, в городе Добруш, который был оккупирован фашистами. То, что она пережила, врагу не пожелаешь. Фильмов про войну до сих пор смотреть не может, говорит: "Всех немцев надо поубивать...". Выжила только потому, что была молодая. И не дай бог, заявляет, еще одной такой войны. Уж тогда - лучше сразу смерть.

Обидно то, что ее никто никогда из администрации не поздравляет в День Победы. В трудовой книжке нет записи о том, что работала на трудовом фронте с 1941 по 1945 год. Но какая должна быть запись, если там хозяйничали фашисты?!

После немцев вся Белоруссия лежала в развалинах, в живых остались только старики, женщины и дети. Они и поднимали город из руин. Мужчины - кто на фронте погиб, кто в партизанах голову сложил. До книжек ли было тогда? Жили в землянках. Немцы, отступая, сожгли все деревянные дома, кирпичные разбомбили. Голод был страшным, люди походили на скелеты в отрепьях. Во время войны голодно было всем, а на оккупированных территориях к этому прибавлялся постоянный страх за жизнь, потому что смерть была на каждом шагу.

Дай бог, чтобы дожила моя мама до светлого праздника Победы. Силы у нее тают с каждым днем. В Белоруссии ей был бы почет и уважение. Но Белоруссия сейчас - другое государство...

Муж мамы, Алексей, до Великой Отечественной воевал в Польше. Я раньше думала, что мама чего-то путает, но потом прочитала, что в Польше действительно были боевые действия. Перед боем отец поменялся с другом шинелями. Они пошли по полю, усеянному снопами. Вдруг из этих снопов раздалась пулеметная очередь, весь отряд погиб. Погиб и друг отца, а папа был тяжело ранен и чудом выжил. Пока он лежал в госпитале, маме пришла похоронка. На друге была шинель отца с его документами, вот маму и известили... Когда отец вернулся и ночью постучал в окно, мама ни за что не хотела открывать, думая, что ей чудится...

Отец пошел работать механиком на лесопилку. Как-то раз пилораму остановили, отец стал проверять ремни. Моторист не заметил отца и включил механизм... Мама рассказывает, что ему все кости перемололо и кожу сняло. Отец снова выжил, но стал инвалидом. Было это в 1940 году...

Началась война. Мы жили на железнодорожной станции. В небе постоянно висели парашюты, с которых немцы отслеживали отступление наших войск и направляли огонь на отступающие части. Станцию то и дело бомбили. В окопах сидели молоденькие солдатики, которые то и дело прибегали к нам в дом, чтобы успеть укрыть нас. Отец на костылях, идти не может, только кричит: мать, спасай детей! Мама хватает из люльки сестренку в одеяле, меня - солдат, и все вместе бежим к окопу. Отец остается дома. Солдаты оберегают, как могут, женщину с ребенком, а Валя - удивительно -не плачет! Бомбежка кончается, возвращаемся домой. А дома отец и... Валя в люльке. Оказывается, мама впопыхах схватила одно одеяло.

Советские части ушли, а немцев еще нет. Их не было всего лишь несколько часов. Кто мог, за это время эвакуировался в Сибирь. Но таких было немного, в основном молодежь. Некоторые под непрерывными бомбежкой и обстрелом тащили из магазинов и складов соль, спички - все, что попадалось под руку. Многие погибли. Отец мой на костылях вынес много книг из библиотеки (она была рядом). Мама ругается: люди соль тащат, а ты -книги! Потом крупица соли была на вес золота...

Пришли немцы. Увидели у нас книги, хотели всю семью расстрелять. Много книг - значит, большевик. Упросила мать, чтоб не убивали, упала немцам в ноги... Книги в подполье перетащили, подальше от посторонних глаз. А печку топить было нечем, мама потихоньку от отца начала книгами печку растапливать. Отец пропажу обнаружил и книжки в другое место перепрятал. Потом мы кое-какую утварь в землю закопали, а сами в другое место перебрались жить, так как станцию постоянно бомбили. Разбомбили и наш дом, погибли и книги, и утварь. Я только одну книжку и запомнила - "Всадник без головы"...

Началась жизнь под немцами. Молодежь стали угонять в Германию. Некоторые девушки привязывали к животу подушки - беременных фрицы не брали. Но хитрость не спасла, немцы стали стрелять девушкам в живот... На некоторых домах висели таблички: "тиф". Немцы сначала такие дома обходили стороной. А потом стали заходить в них и расстреливать всю семью.

Голод - страшный. Мать с другими женщинами ходила пешком за несколько сот километров на Украину выменивать все, что осталось от мирной жизни (жакетки, простыни, подушки) на картошку, а если повезет - на муку. В тех районах Украины, куда они ходили, люди жили немного лучше.

В одну из таких ходок они с Верой Тужиковой попросились ночевать к одной бабке в деревне под городом Рогове. Была поздняя осень. Бабка сварила чугун картошки и пригласила гостей к столу. Оказалось, сын у нее на фронте. А в саду... яблоня цветет. Это по осени-то! Бабка плачет, не к добру, говорит, это. Сына, наверное, убило...

Легли все спать. Надо сказать, что немцы в деревнях не жили, они приезжали, чтобы назначить старосту или для того, чтобы провести очередную страшную акцию. И вот среди ночи раздался лай собак, стрекот мотоциклов, шум, гром... Фашисты ворвались в избу и полуголых всех на улицу выгнали, а потом - к гумну. Со всей деревни собрали женщин, стариков, детей. Моя мама, Вера Тужикова, бабкина невестка с двумя детьми (она из Гомеля родом была) бросились к какому-то главному немцу: не местные, дескать, мы, паспорта с немецкими отметками показали. Это их и спасло. Фашист вывел их за косогор, велел бежать, а поверх голов дал автоматную очередь. И они бежали до тех пор, пока хватило сил. А когда остановились, увидели страшное зарево: это в гумне горели живьем жители деревни...

Расстреливали всех евреев. Указ специальный был: если кто поможет еврею или укроет его, всю семью уничтожат. Мамина тетка - Анна Тужикова жила одна. У нее были двое детей. Сын партизанил, а дочь успела эвакуироваться: она была секретарем комсомольской организации и ей грозила неминуемая смерть. Так вот, эта Анна под полом у себя прятала девушку-еврейку. А в доме у нее на постое жил немецкий офицер. Однажды фриц сказал Анне: мы скоро начнем отступать, у тебя будет обыск. Завтра придет к тебе человек, ты отправь с ним еврейку к партизанам. Анна так этих слов испугалась, что со страху громко начала... портить воздух. Она ведь не ожидала, что немец про девушку знает. А ей он странным показался: вроде фриц, а говорит по-русски... И девушка благодаря постояльцу спаслась. Сын Анны Тужиковой Александр был в партизанах. И когда немцы отступали из Добру-ша, их партизаны сначала гнали, потом уж армия подоспела. Партизан для проверки (свои ли?) бросили на передовую, где они почти все и погибли. Погиб и сын Анны на реке Березина. Там были страшные бои. Жене, той самой Вере Тужиковой, пришло сообщение, что ее муж пропал без вести. А кто- то сказал, что Сашу на Березине видели. Мама с Верой ездили на Березину, чтобы найти тело Саши, но не нашли. По реке плыли трупы - немцы и наши вперемешку. Люди баграми их вылавливали: подтащат к берегу, перевернут, посмотрят - не свой... Весь берег трупами был усыпан, все кровью полито. Говорят, там до сих пор трава не растет. Маму с Верой неделю после увиденного рвало, есть не могли...

Младшему брату моей мамы было в ту пору 15 лет. Они с другом от фрицев спрятались и случайно увидели, как немцы расстреливали евреев и коммунистов. Был вырыт большой ров, с одной стороны стояли евреи, с другой - коммунисты. Одному фрицу, видимо, понравилась еврейская девушка. Он вывел ее из строя и сказал: ты не иуда. Девушка в отчаянии закричала: я - еврейка! За Родину! За Сталина! Ее тут же расстреляли...

Мой дядя с другом нанялись в полицаи. И под Новый год, когда фашисты напились, друзья угнали немецкий танк в лес к партизанам. Потом дядя ушел на фронт. Получил несколько ранений и стал Героем Советского Союза. Умер он давно, к сожалению...

Брат мамы приходил к нам по ночам, приносил муку, и мама пекла для партизан хлеб. Еще он приносил радиоприемник, его в подполье включали и пытались поймать Москву, чтобы узнать, где фронт...

Нашим соседом был полицай, он через стенку жил. Пронюхал, что у нас приемник работает, и немцам доложил. Те обыск устроили. Хорошо, что брат мамы приемник в лес унес. Когда немцы отступали, этот полицай с ними сбежал. А других -партизаны при всем народе повесили...

Добруш со всех сторон лесами окружен. В одной стороне леса были партизаны. Немцы, когда отступали, вынуждены были через лес идти, а они этого очень боялись. Поэтому перед отступлением город окружи ли, никого не выпускали. Кого в лесу видели - убивали сразу. Но кому удалось уйти, те и выжили. Нас ночью мамин брат вывел. Я это уже сама помню. Две недели мы у партизан жили. Когда вернулись, немцев не было, но и города - тоже. Все фашисты пожгли и порушили...

Жили мы потом в землянке. Еду варили в солдатских касках или в том, чего можно под котелок было приспособить. Голод я помню до сих пор. Мама на работе - руины расчищает, а есть хочется страшно! Мы с такими же детьми идем в поле и под снегом перекапываем землю: вдруг гнилая картофелина попадется? Если попадалась картошка - испытывали верх счастья. Мяли ее в лепешку и пекли на металлическом листе. Вкуснотища!!!

В 1946 году открылась школа. Классы - человек по сорок-пятьдесят. Дети - поголовно безотцовщина, на войне отцы погибли. У одной девочки только отец был, да и то они из Сибири после войны к нам приехали. У меня тоже не стало отца. У него открылась язва желудка, а мы -под немцами, за помощью обратиться некуда. Только выгнали немцев, тиф начался. Мама с сестренкой в госпиталь попали. Отцу сказали: плоха жена, умрет, наверное, от тифа. После этого сообщения отец умер ночью от язвы. Маму отпустили из госпиталя похоронить мужа. А тут и я тифом заболела...

Но выжила. Живу! То, о чем написала, рассказала мне мама. Это далеко не все, что узнала я от нее о той страшной войне. Тетя Мария, сестра моего отца, с двумя маленькими детьми была угнана в Германию. То, что они там перенесли, уже другая история... Лидия Александровна Афонина, ул. Архангельская, д. 11а P.S. Те, кого я упоминаю, кроме меня, мамы и Вали, уже ушли из жизни. Царство им небесное!