|
Правда Севера
24 апреля 2003 (76)
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.
Вне обществ, стай, дружин и шаек
"Правда Севера" не первый раз публикует интервью с
нашим земляком, жителем подмосковного Переделкино
Владимиром Личутиным. Но это не значит, что писателя
много в нашей газете. Умных, интересных собеседников не
может быть много.
- Нет, не поссорился. Если точнее, это был первый
вариант "Белой горницы".
- Да, и сейчас так же.
- Надо бы пробивать. Но у меня не та психология, не тот
характер, чтобы этим заниматься. У меня же северный
характер, северяне не любят, не умеют пресмыкаться,
унижаться.
О том, как шел к Богу, написал в книге "Душа
неизъяснимая". Подробно, совершенно откровенно, без
всяких ужимок.
Я не вхожу ни в какие общества, стаи, дружины, шайки и
банды. У меня всего три друга - коллеги Афанасьев,
Бондаренко и Проханов. Прежние юбилеи я не
организовывал, не праздновал. А тут как-то заело.
Сказал Проханову: "Саша, 60 лет скоро, а у меня ни
книжки, ни денег". Обычно говорят: "Не обещаю, но
постараюсь". А он друг верный. И сказал твердо: "Я тебе
помогу". И через короткое время звонит: " Володя, я
нашел издателя". Это Александр Иванович Титов, бывший
руководитель Госкомпечати. Он выпустил к моему юбилею и
"Душу неизъяснимую", и "Раскол".
- Я имел в виду, что можно так понимать: если
многословен, то уже и плох. То есть Чехов хорош, а
Толстой плох, а Гоголь с "Мертвыми душами" никуда не
годен... С его бесконечной красивой словесной вязью, в
которой прорастают удивительные емкие плотские образы
Собакевича, Коробочки, Ноздрева и Плюшкина. Если бы у
Гоголя не было такого словообилия, образ Коробочки бы
не вырос. Можно было бы написать: Чичиков приехал к
Коробочке, толстой, коротконогой, брюхатой и мерзкой, -
и что? Таких много... Или почему интересны Ноздрев и
Собакевич? Потому что есть тончайшие нюансы, переливы
психологии этих героев.
- Уголовная хроника.
- В 2000 году вы говорили в интервью "Правде Севера",
что два мировоззрения, наше и американское, сошлись
грудь в грудь. "Чья идеология одолеет, это на сегодня
загадка". Три года, наверно, не тот срок, чтобы
приблизиться к разгадке?
Мы раньше боялись конвергенции. Между прочим, теорию
конвергенции я придумал параллельно с Андреем
Сахаровым. Во мне бродил ярый дух сопротивления...
Сейчас многие любят говорить, какие они были
антисоветчики. Я никогда о своем антисоветизме не
упоминал. Кое-кто удивлялся, почему я не в тюрьме.
"Потому что я один".
Сахаров тоже говорил о конвергенции как о растворении
двух общественных формаций, которое позволит избежать
атомной войны, гибели человечества. Но потом я подумал:
здесь что-то не то. Конвергенция внешне вроде бы
спасает, но означает духовную гибель.
Сейчас мы вошли в глубочайший клинч с Америкой при
победе в государстве космополитизма и
интернационализма. При этом мы уважаем американцев как
божьих тварей, как самих себя, как всех. Но у нас
отвращение к их порядку мышления, чувствования,
идеологии. Нельзя изменить их принципы жизни, их
религию, миропонимание. Если так, то нельзя нам
совместиться. Американцы хотят привести нас в русло
протестантизма, экуменизма. А раз мы сопротивляемся, то
стоим на полюсных гранях. Но, может быть, и хорошо, что
у нас разное миропонимание, это дает богатство миру. И
не надо стараться переделать минус на плюс на мировом
магните. Пусть Америка будет минусом, а мы плюсом.
Американцы - не конченые люди. Они думающие, духовные.
Поэтому есть надежда, что будем жить параллельно. В
таком случае между нами будут токи и мы будем помогать
друг другу.
- Эта фраза вырвана из контекста. Пушкин говорил, что
мы самый работящий народ. Возражая Радищеву, он писал,
что у нас каждый крестьянин живет в своем доме; во
Франции корова считается за благо, а у нас - у каждого
мужика.
Народ вымирает, кладбища растут гораздо быстрее, чем
дома столичные... Огромные пространства заняты
линейками крестиков унифицированных, железных или
бетонных, с крохотными надгробиями и решеточками. Сколь
взгляда хватает, - кресты и кресты. Зрелище жуткое.
Если бы Пушкин увидел наши современные кладбища, он, с
его нежной и тонкой душой, тут же сошел бы с ума. Я
уверен в этом. Он сказал бы: "Русь погружается под
землю". Посмотришь, люди-то умирают в 25-30-35 лет...
- Почему в Латвии вас назвали фашистом?
Малые народы, пронизанные национализмом, не понимают
его губительности для себя, он их погружает в
добровольную резервацию, лишает взаимопитания,
взаимопроникновения культур.
Национализм огромного народа, русского, благотворен и
благодетелен. Это подчеркивал еще Иван Ильин. В силу
своей великости огромный народ невольно добр. У него
нет вражды к другим народам и племенам. Отец родной
детей приголубливает. Так и тут.
- При ваших твердых жизненных, гражданских позициях,
при своем понимании вещей не жалеете ли, что не стали
главным редактором журнала "Октябрь"? Уже решение такое
было, но в кресло руководителя этого издания вы
все-таки не сели...
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.
| |