Правда Севера
24 января 2006 (11)
Олег УГРЮМОВ.

Морозы, морозы, и смех, и слезы...

Валенки, валенки, где достать хоть стареньки?

Хожу по сельским улочкам и чуть ли не на каждом столбе натыкаюсь глазами на объявления. Содержание их чуть не каждый яренский житель наизусть знает: Ульяновская обувная фабрика предлагает свою продукцию (но не валенки) и сообщает о дне продажи.

Город Ульяновск от Яренска далековато находится, не всякий его и на карте российской отыщет. А вот продукцию его у нас знают хорошо, в дни продаж народ к приезжим торговцам идет охотно. У них и товар подешевле, чем на рынке, и качеством несравненно лучше. Вот только в эти морозные деньки более подходящим иное объявление оказалось бы: "Продаю валенки". Да не такие, какие порой наша торговля предлагает: черные, грубые и уродливые, а домашней выделки, мягкие, удобные, словно по твоей ноге сделанные.

Прежде мельник или, скажем, кузнец целую округу мог обслуживать, а вот катальщик валенок почти в каждой деревне свой был.

- Имена лучших мастеров, - рассказывает учитель истории из Ошлапецкой школы Екатерина Безменова, - до сих пор в памяти люди хранят. В деревне Малая Шонома хорошим катальщиком валенок был Василий Иванов, в Княжинье - Прокопий Векшин и Нюра Ларионова, на Большом Мысу - Федор Тарасов, в Ошлапье - Вера Успасских. Для старого ли, для малого могли они зимнюю обутку смастерить.

Дело это, надо сказать, непростое. Если без навыка взяться, выйдет из-под рук черт-те что, только вовсе не то, что на ноги можно надевать. Прежде всего, нужно было специальной кожаной струной взбить до состояния пуха овечью шерсть. Это от них, от катальщиков валенок, и хорошо знакомое нам выражение пошло: "разбить в пух и прах". Затем взбитую шерсть раскладывали на столе в форме буквы "Т", на нее клали холщовую прокладку, с помощью которой "собирался" валенок.

Всех премудростей выделки валенка пересказывать не стану, слишком много это времени займет. Скажу только, что перед тем как на ногу его примерить, нужно было и в большом чугуне будущий валенок кипятить, и ржаной мукой посыпать, а уж потом сколько бить, колотить, гладить... Но зато уют и тепло ногам даже в самые морозы обеспечено.

И не столь уж дорогой выходила та деревенская обувка. Например, для изготовления мужских валенок с длинными голенищами требовалось пять-шесть фунтов шерсти (два- два с половиной килограмма).

Бог с ними, с объявлениями. Решил я к знакомым в ближайших деревнях обратиться: может, подскажут адрес мастерового человека, который и сейчас бы сумел по заказу валенки скатать. Всюду один ответ: "Были такие мастера, да померли. А учиться валенки катать было некому".

Уверен, не перевелись бы мастера в деревнях, тем более что овец и сейчас по дворам держат немало. В другом тут дело: с чьей-то легкой руки исконная русская зимняя обувь была отнесена к постыдной, немодной. Кто и ходит пока на селе в валенках, за "модой" не гонясь, так это старики да детишки малые. Остальной же народ хоть и мерзнет, но кожаные сапоги и ботинки с ног не снимает, вот и спешит по морозным дорогам, каблуками стуча.

Покойника на лыжи не поставишь!..

Бывая в небольших, почти заброшенных деревнях, где остаются зимовать несколько человек, давно заметил одну особенность: как ни сурова зима, а в пору эту редко кто из жителей умирает. Хотя жить тут остаются, как правило, старики да старухи, кто за долгие годы свои накопил немало хворей да болезней. Попростыли, спину заломило - чаю напились, на русской печи отлежались и опять по избе топчутся бойко, только половицы скрипят.

По-разному такое объяснить можно. Во-первых, жить-то приходится почти в экстремальных условиях. А когда за хлебом только на лыжах можно добрести, когда каждый день не один сугроб снега от дверей перелопатить требуется - тут уж все резервы организма включаются.

Но есть еще одно объяснение, и оно кажется мне более верным. Знают ведь хорошо эти деревенские старики и старухи, сколько хлопот выпадет на долю родных (а если таковых не осталось, то соседей или просто добрых людей), коли придется в самый мороз да на погост. Не в деньгах дело, их-то еще можно для такого случая скопить, от пенсии небольшой под скатерку откладывая. А гроб где возьмешь, если простой доски в округе не сыщешь? А до кладбища на чем везти, если дорогу туда расчистить некому?

Но исключения в каждом деле бывают. Нынче, в январе, спустя неделю после Рождества (как раз на самые морозы) в самой окраинной в Ленском районе деревне Тимасова Гора умер человек. Хоронить родственника своей жены выехал из Котласа Владимир Балакшин. Сам человек городской, но про ленскую околицу, про рябовские деревни, что стоят на самой границе Ленского и Котласского районов, знает хорошо. Бывал там не раз, не раз до самых высоких начальников доходил, стараясь обратить их внимание на беды рябовцев, и на самую главную - дороги.

О прошедших похоронах рассказал он мне, как вернулся домой. Человек предусмотрительный, все, начиная с гроба и кончая водкой для поминок, он с собой прихватил. До Тимасовой Горы на машине приехал, чтобы там никакой транспорт не искать, знает, что бесполезно, только по морозу весь день избегаешься от избы к избе. Не осталось в деревнях машин, в лучшем случае трактора стоят во дворах, да и как знать - исправные ли.

Одним словом, все предусмотрел. Мужиков нашел, которые согласились в тридцатиградусный мороз застывшую чуть не до металлической стойкости землю ломами долбить.

- Знаешь, в чем вся загвоздка вышла? - Возмущение даже через телефонную трубку слышалось отчетливо. - А в том, чтобы из деревни выбраться! Основную-то дорогу, что по деревням проходит, от снега чистят, по крайней мере, на машине проехали. А в Тимасову Гору как попасть? От основной дороги она не так и далеко - метров четыреста. Но там - снежная целина. Неужто местная власть не может с дорожниками договориться, чтобы и к деревням дорогу расчищали? Ведь дело дошло до того, что люди, чтобы в магазин выбраться, на лыжах это расстояние преодолевают. Но покойника-то на лыжи не поставишь...

Выручила лошадка. Запрягли, в сани гроб установили, так и проехали до основной дороги, чуть в снегу не утопая.