Правда Севера
14 декабря 2006 (239)
Борис КАЗАНЦЕВ.

Откуда берутся живодеры?

Комаров по лысине
размазав,
Попадая в топи 
там и сям,
Автор нежных 
дымчатых рассказов
Из двустволки шпарил
по гусям...

Так начинается одно из моих любимых у Евгения Евтушенко старое шутливое стихотворение, посвященное прекрасному русскому писателю Юрию Казакову. Казаков - этот мастер слова - вряд ли хотя бы известен нынешней нашей молодежи, больше занятой компьютерами. Он же и герой этого стихотворения.

В СЕРЕДИНЕ шестидесятых прошлого века Евтушенко и Казаков (рано ушедший из жизни) приезжали в Архангельск, а затем в Ненецкий округ поохотиться на гусей. В моей памяти, однако, сохранился случай из тех времен, сегодня смахивающий на анекдот. В ресторан "Полярный", бывший тогда недалеко от перекрестка Павлиновки и улицы Энгельса (по-нынешнему - Троицкого и Воскресенской), вахтер не впустил поэта на том основании, что тот оказался в ... джинсах. И напрасно Евтушенко уверял, что именно он написал слова песни "Хотят ли русские войны?". Неумолимый цербер невозмутимо ответствовал: "Хорошая песня! Но в джинсах не пущу..."

А вспомнил я обо всем этом вот почему. С десяток лет назад опубликовал в "ПС" большую корреспонденцию "Живодеры с ружьями". В ней рассказал об отвратительной картине, виденной мною на Двине: трое амбалов на быстроходной "казанке" (в руках каждого - по двустволке) гоняли по реке недавно поднявшегося на крыло утенка. Пока не добили его. Десятки лошадиных сил и шесть стволов - против одной утиной силы. То-то было гордости у удачливых охотников!

Но вспоминал я не только этих живодеров, а и бывшего тогда премьер-министром страстного охотника Черномырдина, который, чтобы "добрать" двух медвежат у берлоги, где уже была убита (не им - другими!) медведица, прилетел на место баталии на вертолете, а затем добирался до берлоги на вездеходе. Об этом тогда писала едва ли не вся наша печать.

Упоминал я и не менее страстного охотника Ильича - второго. Этот на быстроходном катере подлетал к стае сидящих на воде гусей и шпарил по ним из двустволки (я сам видел это по ТВ) - абсолютно запрещенный прием на охоте, что совершенно справедливо. Ну и чем в охоте отличался наш генсек от тех двинских амбалов?

Но я-то вспоминал, а один из деятелей охотничьего руководства областного уровня прочел мне занудную лекцию на тему: зачем писать об этом? Ведь это очень занятые люди и им некогда выслеживать дичь. Словом, оправдывал такое живодерство! Охота же чаше всего и есть выслеживание дичи, а выстрел - лишь венец его.

Но вот что любопытно. Если речь о простом смертном, то это браконьерство. А если о сильном мира сего, то милое чудачество страстного охотника. Но это к слову...

Теперь я покупаю в киоске номера "Литературной газеты". Не скажу, что стала она лучше, чем "в застойные времена", но иногда и в ней бывают дельные выступления. И вот в номере 45-м за этот год прочел интереснейшую статью небезызвестного Юрия Болдырева "Между авторитаризмом и ... авторитаризмом" - о руководстве страной "верным ленинцем" Леонидом Ильичом Брежневым. Газета развернула дискуссию об "эпохе Брежнева" в нашей истории. Мнения об этой эпохе у читателей газеты - прямо противоположные. Вовсе не собираюсь принять участие в дискуссии, но меня прямо-таки изумил снимок к статье, хотя к нему, конечно, Болдырев никакого отношения не имеет. Подпись под снимком гласила: "Леонид Ильич любил поохотиться". Вроде бы обычный снимок...

Но вот и ответ на занудную лекцию упомянутого мной "почитателя начальства". И это охота?! С сигареткой в зубах. Где охотник стоит в месте, обнесенном железной изгородью. Где все сведено к своевременному нажатию спускового крючка своего дробовика. А дичь или зверя под выстрел генсека своевременно выгонит очередной "почитатель начальства", в коих у нас никогда недостатка не было. А ссылки на возраст стрелка - бессмысленны. Ох не на пустом месте возникла известная байка: Хонеккер на время лишился дара речи, когда увидел стремительно взбиравшегося на сосну ... зайца! Те самые "почитатели" натянули заячью шкуру на кота, пытаясь угодить приглашенному на охоту в Подмосковье немецкому высокому гостю. (Правило "о мертвых либо хорошо, либо ничего", я, конечно, знаю, но считаю: оно не распространяется на политических деятелей).

Но как же руководил такой страной, как наша, человек, так понимающий не столь уж сложное, но тонкое дело - охоту? Ведь тут огромная беда: девять из десяти наших охотников-любителей (или даже больше), взглянув на снимок, скажут: здесь охота! А я, занимающийся любительской охотой почти полвека, сразу скажу: не охота, а хладнокровное убийство! Хотя вроде бы и браконьерства нет! Кто нашим живодерам пример? Где же тут мужественное благородство любителя африканских сафари Хемингуэя, считавшего: льва надо стрелять, когда уже слышишь его дыхание? Куда там! У нас лупят дуплетами даже по дятлу, чуть заслышав в лесу его очистительную дробь!

Когда известный киногерой сказал свое знаменитое "Восток - дело тонкое", у нас все стало "делом тонким" - и бюджет, и воспитание, и медобслуга, и т. д. А вот охота, повторюсь, и в самом деле - дело тонкое. И Евтушенко это уловил. Уловил он и то, что это немалый, хотя и радостный труд. А тут-то, на снимке, где труд? Где хотя бы "попадая в топи там и сям"?

Следует сказать еще вот о чем. Сегодня, взглянув на такой снимок, нельзя однозначно сказать: то ли человек, поставивший его в номер, ни бельмеса не смыслит в охоте, то ли тем, что, поставив его, хотел указать: видна "дурость" изображенного на нем.

Мне же хочется вернуться к своему любимому у Евтушенко стихотворению. Финал его одновременно и прозаический, и поэтичный. Последнее как раз и говорит о том, что такое для человека настоящая охота. Это любовь к родной земле, это, наконец, красота в обыденном...

Заканчивается стихотворение прозаичней некуда - под утро герои его вышли во двор избы по малой (пардон!) нужде. И Казаков, глядя на бревна избы, очарованно заметил:

Светятся-то, светятся 
как, Женька!
И добавил грустно: 
"Так их мать..."


А теперь скажите: вот те амбалы с Двины или тот, с сигаретой в зубах, как ни 
странно, вроде бы любивший даже Есенина и неплохо проявивший себя на фронтах 
Отечественной, способны увидеть то тихое свечение? Или почувствовать ту грусть? 
То-то... Живодеры они и есть живодеры. Они могут видеть лишь кастрюлю, в которой 
варится их добыча...



Борис КАЗАНЦЕВ.


P. S. В коллаже использованы снимки Ильича-второго на "охоте" из "Литгазеты" и 
писателя Ю. П. Казакова из его сборника рассказов "Двое в декабре".