Правда Севера
6 июля 2006 (122)
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.

Истина?..

- Абсолютно фальшивый фильм. Помните, например, сцену, в которой бабы подражают мычанию коров?.. Эстетика фильма не понравилась, и не хочу об этом говорить, написал уже.

- Раньше у вас много времени уходило на неприятные контакты с редактурой и цензурой. А теперь? Есть близкие вам издательства, которые опубликуют то, что вы предложите, так?

- И сейчас вырезают кусками. А недавно в нашей областной газете "Красный Север" отказались публиковать - мол, нам не подходит - мой перевод стихов сербского поэта Дучича, который в двадцатые годы прошлого века уехал в Америку. Не так давно я ездил в Югославию, там мне подарили его сборник, который я и перевел. Не напечатали. А что я - буду клянчить или в ноги кланяться?.. Впрочем, я положение журналистов немножко знаю, - сам был журналистом. Всю эту идиотскую перестройку и так называемое вхождение в рынок публицистикой перебивался. Мало платили, но хоть с голоду можно было не умереть. Почему вы такие глаза делаете? Так и было. Только недавно стали платить. Горбачевская и ельцинская братия сделали такие нам условия, что - крышка. Иди по миру или воруй. И не только писателям сделали такие условия, а всему народу. Ну, я-то, слава Богу, умею делать кое-что еще кроме писательства: я плотник, столяр и так далее.

- И можете этим зарабатывать?

- Безусловно. Я же деревенский человек, многое могу... Хребет вот надсадил, когда поднимал железные решетки тяжеленные, восстанавливая церковь в своей Тимонихе. По этой причине дали мне вторую группу инвалидности...

- Почему, как вы считаете, русские люди теряют веру в Бога?

- Голодные люди пьянствуют, и не только мужчины. Как же можно называть людей верующими и православными?.. Большинство женщин носят штаны.

- Да пусть носят.

- Да пусть, конечно, - но читали ль они Священное Писание, слово Бога? Богом запрещено носить женщинам мужскую, а мужчинам - женскую одежду.

Православные сейчас отнюдь не все православные настоящие. Женщины отстаивают свою свободу питьем, курением...

- Женщинам тоже ведь тяжело живется, как и мужчинам.

- Я это учитываю, но надо согласиться, что так жить - значит, не верить в Бога.

- Вы теперь монархист?

- Да. Но кто мне позволит за царя проголосовать? Да мало кто и стал бы за него голосовать. Царь у нас сменился президентом. А поскольку я верующий человек, то обязан ему подчиняться. Видите, какая штука. А я борюсь с ним, с этим вредным президентом.

- Наверно, не надо бы с ним бороться. Многое не в его власти. Он слишком сильно связан обязательствами перед своим предшественником...

- Давайте не будем полемизировать. И вы вольны это место похерить, потому что вашей газете не поздоровится за такие мои слова.

- А кто же может быть монархом?

- Монарха должен выбирать Русский Собор.

- Василий Иванович, в воспоминаниях Станислава Куняева есть такой характерный эпизод. Легендарный профессор Бонди спросил у первокурсников-филологов МГУ: как думаете, Емельян Пугачев - патриот? "Патриот!" - рявкнули студенты. Следующий вопрос профессора: а капитан Миронов из "Капитанской дочки" тоже патриот? Не так убежденно, но все-таки аудитория ответила утвердительно. Бонди продолжил диалог: почему же один патриот повесил другого патриота? Ответа не было. Об этом думаешь, когда вспоминаешь и писательские драки.

- Ну как можно бунтарей называть патриотами?! Какие же патриоты те, кто создали в стране такие условия жизни, что люди перестали размножаться.

- 20 лет назад вы написали стихи "Надпись на книге Станислава Куняева":

Болит душа...

И странен отголосок

Душевной боли - мой веселый смех

Среди друзей, среди живых и павших,

Сплоченных снова вражеским кольцом.

- Не так ли получается: такие, как вы и Куняев, все слабее, а ваши враги - сильнее?

- 20 лет назад совсем немного было патриотов. Теперь - тоже мало. Надо сплачиваться... Я уважаю таких людей, как Владимир Личутин, Александр Проханов. Но эротическая вещь Личутина "Миледи Ротман" по эстетике мне не подходит. Как и "Гексаген" Проханова. Но в его газете "Завтра" публикуюсь.

Я показывал интервью нескольким уважаемым мной людям, в том числе Станиславу Куняеву. Все эту работу одобрили. Куняев сказал: Вася неправ. Слышал я и такое: не надо было отправлять интервью в Вологду. А как было не отправлять, если Василий Иванович вполне дружелюбно сказал, что неплохо бы почитать, что получится, чтобы, возможно, уточнить некоторые мысли. Однако то, что он сказал, самому Белову и не понравилось.

Содержались ли в моих вопросах провокации? Приведу все оставшееся из заданного.

- Почему свою повесть "Привычное дело" вы называли очерком?

- Много ли вам пришлось выкинуть из этой повести по цензурным соображениям?

- Пришло время, когда можно было восстановить убранное из "Привычного дела", - вы сделали это?

- Иконописцы, прежде, чем начать работать, постились. А вы как настраиваетесь на творчество?

- Ваш незабвенный друг Федор Абрамов говорил так: "Беда человека в том, что мы приближаемся к разгадке человеческого бытия, но, увы, этого никогда, по-видимому, и ни в какую эпоху не дано нам знать. Природа нам этого не дает". И еще добавлял: "Трагедия мыслящих людей в том, что к концу жизни многие из них не знают, зачем жили". А вы, уважаемый Василий Иванович, можете сказать, зачем мы живем?

- После того, как Федор Александрович Абрамов опубликовал свое ставшее широко известным письмо землякам, вы не поссорились? Я знаю, братья-писатели говорили, что Федор Александрович зря это письмо написал, что слишком обвинял народ в плохой жизни...

- Почему вы ушли из Верховного Совета СССР досрочно?

- Валентин Распутин писал о том, как Абрамов побуждал вас выходить на трибуну. Федор Александрович и повлиял?

- Сейчас несколько писательских Союзов. Вы в каком из них?

- Удалось ли вам сохранить лад в душе?

- Как вы относитесь к тому, что Валентин Распутин и Евгений Носов получили солженицынскую премию?

- Вроде бы опять начинают говорить о необходимости поворота рек...

- Говорят, что вы в Вологде не даете дорогу молодым литераторам...

- В Союз писателей вас приняли как поэта?

- Стихи вы по-прежнему пишете?

Повторяю, я ничего не сочинял, а лишь добросовестно переписал с диктофона то, что услышал.

Василий Белов - прекрасный писатель. Но неважный публицист и оратор. Это я не учел, намереваясь сделать с ним интервью. Это мне и откликнулось.

Довольно давно, при Советской власти, я читал в "Нашем современнике" интервью с Беловым - и у меня возникло подозрение, что, мягко говоря, Василий Иванович был несколько нетрезв, поэтому и говорил сбивчиво и невнятно.

Спустя годы я понял, что Белов неубедителен, выпил он или нет. Но порою ведет себя как оракул: что ни скажет - все истина. Пример - из книги "Тяжесть креста. Шукшин в кадре и за кадром":

"... на мой взгляд, напрасно один из наших общих с Макарычем друзей, Федор Абрамов, восторгался работой Любимова, поставившего спектакль "Деревянные кони". Я побывал на спектакле по Абрамову и Можаеву. Знаю, что это за работа, хотя бы у того же Любимова. Когда режиссер начал из двух моих повестей выкраивать нечто, понятное ему одному, я пресек общение с Таганкой".

Мне кажется, нередко, когда Белова и его коллег не слышали, они сами были в том виноваты. Они "подставлялись". И что в итоге?..