Правда Севера
1 сентября 2006 (159)
Елена МАЛЫШЕВА.

Александр Божедомов почти два года ждал места на бумажном производстве ЦБК,

И вот 20 марта 1967 года. Он входит в цех подручным сушильщика. Все, как мечтал: крутится здоровенная машина, под ногами - пол-ковер... И вдруг - обрыв, из которого мгновенно образуется "поросенок" (скопление оборванной бумаги на шабере). Мужики хватают багры, кидаются разгребать. Машинист Борис Груздев видит Божедомова, кричит ему: "А ты чего прохлаждаешься?! Давай помогай!" Но обер-машинист Михаил Самсонов останавливает новичка: "Отойди, опасно!" Почти в тот же момент у одного из рабочих попадает в сушку багор. Рвется сукно, машина встает. Божедомов чуть ни крестится: мол, слава богу, не я аварию устроил...

Почти в первый же день он решил для себя, что непременно изучит весь процесс производства бумаги и обязательно покорит эту машину. Покорил. Но за 34 года на КЦБК ему удалось не только это. И сейчас Александру Павловичу есть с чем сравнивать. Тогда, в 70-х, обрывы были частыми, планы не выполнялись, качество бумаги определялось на глаз и на ощупь. Соответствующих контрольно-измерительных приборов не было. Вообще много чего не было. И когда, например, не хватало вагонов, рабочие во избежание простоев вручную выкатывали в цех 960-килограммовые рулоны. Сил и энергии хватало и на план, и на досрочное его выполнение, за что победителям вручали новогодние елки. Бывало это и в начале декабря, и в ноябре, и тогда елки стояли в цехах подолгу, и самый любимый праздник растягивался во времени...

Ради "укрощения строптивой" Божедомов учился у Хахаева, Самсонова, Тетериных, Евлашкина, Веселова, Уткина, Звездина, Князева, Груздева, Горчакова. Окончил техникум, скупал, выписывал и читал все, что находил по ЦБП. И когда в цехе начали менять устаревшее оборудование (конические мельницы на дисковые, бронзовые сетки на синтетические), монтировать новый сеточный стол, прессовую часть, реконструировать массные бассейны и т.д., - он был готов к модернизации профессионально. Божедомов прошел все ступени работы на БДМ - от подручного сушильщика до машиниста. И в 1986-м его назначили сменным мастером, уже через полгода - заместителем начальника цеха. Как раз в то время черные трубопроводы меняли на нержавейку, переходили с хлопчатобумажных сушильных сукон на сукна-сетки с механическим замком...

Потом началась приватизация, понятая и принятая далеко не всеми на комбинате. Божедомов же буквально на себе ощутил преимущества нового собственника. В прежней жизни, например, он лишь раз бывал за границей - на отдыхе, по комсомольской путевке. Зато в новой жизни с командировками (смотрели оборудование, заключали контракты, учились) проехал Австрию, Германию, Испанию, Финляндию, Францию, Югославию, Чехословакию. В Болгарию и на Кубу не поехал работать только из-за старенькой матери. Отличие от прошлого увидел и в том, что предприятие наконец-то получило возможность развиваться, менять оборудование, структуру производства, самостоятельно выбирать поставщиков. Прежде-то министерство отбирало заработанное и делило на всех. И смысл в хорошей работе фактически исчезал.

Но... Едва хорошее для комбината время настало, Александру Павловичу пришлось по состоянию здоровья (сказались, видимо, на спине те самые "упражнения" с рулонами) с должности начальника цеха раньше времени выйти на пенсию. Последний рабочий день он помнит так же ярко, как первый. Только если, рассказывая о том, как пришел на производство, светло улыбается, то, вспоминая передачу дел своему заму Андрею Смурову, натурально прячет слезы. Его не гнали, предлагали остаться, продолжать работу... "Только я подумал: как буду руководить из кабинета? Мало ли что доложат о состоянии дел в цехе... Спокойнее, когда сам по нему пройдешься, со всеми поговоришь. Я не хотел мешать".

После операции спине стало легче, и Божедомова снова позвали на работу. Но он не хочет снова проходить через еще одно расставание. Уйти с комбината - для него все равно что умереть. Делать это добровольно дважды выше его сил.