Правда Севера
14 сентября 2006 (166)
Владимир ВАРАКИН и Вадим РЫКУСОВ.

Говоришь "он знат"? Правильно!

В далекие северные веси столичные филологи и этнографы наведываются постоянно. А бывает, что и иностранные нагрянут. Поморским исследователям, думается, вовсе не обидно: каждая фольклорная экспедиция на заповедные окраины Архангельской области оказывается урожайной.

Особенно тянет к нам диалектологов - изучать тот самый заветный говор, что стилизовали в своих книгах Писахов с Шергиным. Вот к жителям деревни Сафоново Мезенского района в августе приезжали беседовать профессор Рурского университета Кристиан Заппок (Германия) и сотрудник университета Саррей Александр Красовицкий (Великобритания). Корреспондентам "ПС" удалось встретиться с учеными, когда они ненадолго заглянули в Архангельск. Общались на русском. Будучи преподавателем полонистики и славянских языков, Кристиан знает и наш язык. А кандидат филологических наук Александр - вообще москвич, до 2003 года он работал в отделении фонетики Института русского языка РАН.

- В чем заключается цель ваших экспедиций?

А. К.: Мы изучаем диалекты. Ездим по разным местам, откуда очень мало записей устной речи. Мы записываем устную речь на магнитофон и по итогам этих экспедиций создаем архив говоров, в котором представлено много разных территорий. Издали уже несколько книг с записанными текстами, а к ним прилагаем образцы звучащей речи на компакт-дисках.

К. З.: Получается такая хрестоматия русской устной речи. Можно читать, можно слушать. И сравнивать.

- Почему вас заинтересовал именно Мезенский район?

А. К.: Мы ездили на речку Пезу, работали в деревне Сафоново целую неделю. Архангельские говоры - наверное, одни из самых архаичных, здесь сохранилось много таких вещей, которые ушли из говоров, скажем, средней полосы в силу всяческих причин. Трудно сказать, почему исчезли. Миграция населения, взаимодействие с другими говорами. А изолированные говоры, как и люди, ведут себя по-разному.

Говоры на Пезе не очень хорошо изучены, немного существует магнитофонных записей из этих мест. Нас интересует разговорная речь, зафиксированная как текст. Из таких текстов можно получать разную информацию: как произносится фраза, какая у нее структура, какая интонация. В записях содержится много культурологической информации. В общем, мы записывали спонтанную речь.

- Как вы осуществляете записи?

К. З.: Сначала мы представляемся, говорим, что работаем со студентами, что нас интересует не стандартная московская литературная речь. Мы хотим вас записывать, и нас прежде всего интересует, как вы раньше жили и как сейчас. После такой преамбулы люди часто реагируют так: "Ой, я ничего не знаю! Я ничего рассказывать не буду! Я не могу". Но потом все-таки рассказывают. Обычно принимают тепло, чувствуют, что нас это действительно интересует. Люди открывают нам свою жизнь. Бывают, конечно, застенчивые бабушки, которые боятся микрофона, не хотят с нами иметь ничего общего, и здесь главное - найти тему, интересующую человека.

А. К.: В Сафонове в основном живут пожилые люди, все молодые уезжают, ибо там им нечего делать. По-моему, в тамошней школе дети учатся до девятого класса, а после надо ребенка либо куда-то отправлять, либо всей семьей уезжать. А в соседней деревне школа вообще давно закрылась. Похожая ситуация во многих деревнях, люди уезжают в город и свой язык, естественно, теряют.

- И каков наш говор? Понятно, что в глубинке окают...

А. К.: Да и в Архангельске тоже. Вообще темп речи другой, на Севере говорят быстрее, чем, скажем, в Москве. Интонация отличается. Если человек - коренной архангелогородец, у него быстрая, рубленая, однообразная речь, он не выделяет какие-то слова. Хотя это, скорее, впечатление, а не научный взгляд.

- А нам кажется, что быстрее говорят на юге...

А. К.: Это ваше впечатление. Но почему возникает эффект быстроты? Если мы померяем одно и то же слово - длина будет одинаковой. А вот внутри слова слоги могут находиться в разном взаимоотношении. Наша задача - изучать подобные речевые механизмы.

- А в Германии существуют диалекты?

К. З.: Конечно, немецкие диалекты очень яркие. Есть берлинский диалект, есть саксонский, швабский, баварский. Я живу в центре Германии, в городе Бохум. В нескольких десятках километров от Бохума находится город Мюнстер. Если кто-то со мной говорит чисто на тамошнем диалекте - я его не понимаю. Так что в Германии мы тоже работаем с записями, изучаем диалекты.

Мне кажется, что в России распространено плохое отношение к диалектам. Не только со стороны учителей. Люди оценивают свой диалект, разницу с литературным языком как нечто плохое. Им это стыдно, иногда даже нам говорят: "Ой, мы так неправильно говорим". Такое отрицательное отношение к типам русского языка - это даже, мне кажется, вредно.

- А как в других странах относятся к диалектам?

К. З.: У нас есть диалектные зоны, я бы сказал, самоуверенные. Например, наше телевидение показывало одну рекламу. Там молодой мужик работает с очень сложным механизмом и говорит что-то на швабском диалекте. И сначала непонятно, что рекламируется. А потом появляется надпись: "Мы, швабы, умеем все, кроме литературного языка". Так они укрепляют свою самобытность.

А. К.: Абсолютно согласен. Я работаю в Англии и знаю профессоров-лингвистов, которые не говорят на лондонском диалекте. Они даже доклады на конференциях читают, используя родной диалект. Для них собственный диалект более ценен. В Англии есть места, где диалект может быть более или менее престижным, но это уже другой вопрос. Эта центростремительность, которая есть в России, - якобы только Москва и Петербург говорят на правильном языке и все должны к этому стремиться, - она абсолютно дикая и нереалистичная.

К. З.: Вот ребенок в школе, например, говорит: "Он не знАт". Учитель поправляет: "Нет, это неправильно. Правильно надо сказать: он не знАЕт". Пользоваться словом "неправильно" - это, я считаю, плохо. Надо говорить: есть литературная норма - "знает", а бабушка может говорить "знат". И ребенок это поймет.

А. К.: Когда говорят: "Это неправильно", - возникает негативное отношение, и ребенок потом дома смеется над родителями. Люди, которые уезжают в город, вдруг решают, что деревенский язык - непрестижный, потому что им так сказали. Возвращаясь, человек подчеркивает свою образованность, и возникает конфликт. Для других стран это вообще невозможно. Например, японца, который уехал в город и, прожив десять лет, вернулся в деревню, его не примут, если он будет говорить на городском диалекте. А у нас люди более пугливые, что ли. Возможно, это тоталитарное наследие...