Правда Северо-Запада
13 сентября 2006 (36)
Светлана ГАВРИЛОВА,

Монастырские яблоки

Напротив нашей скамейки - желтеющая яблоня с узловатым стволом. Оленька*, восьмилетняя насельница женского Иоанно-Богословского монастыря, от моих расспросов о монастырской жизни заскучала. Меняет тему: "А у нас на этой яблоне яблоки мелкие и кислые". "Может, они поздние? Дозреют?" "Нет, - отвечает девочка неожиданно жёстко. - Это яблоня такая!" Яблоко от яблони?.. Теперь я тоже смотрю на дерево враждебно. Страшно ему поверить, когда сидит перед тобой такая ясноглазая восьмилетка, рассказывает, как читает Псалтырь и акафисты, как получала в первом классе по восемь двоек, а потом ей это надоело - и стала она хорошо учиться. Ольку, когда ей было шесть, в монастырь привезла крёстная. Дома, в Холмогорском районе, у девочки остались мама-алкоголичка и "просто" пьющий папа...

Сломанные ветки

Автобусом до Малых Карел, потом ещё несколько километров пути до деревни Ершовка - туда тоже ходит автобус. Женский Иоанно-Богословский монастырь - сразу за второй остановкой. Местность хрестоматийно живописная: берег реки, холмы, простор. Правда, не пейзажи приснились однажды учительнице Валентине Пономарёвой. Приснилась старая двухэтажная деревянная школа с пустой, заброшенной спортивной площадкой. Уже не учительница, а настоятельница монастыря матушка Афанасия сегодня рассказывает, наяву к этой самой школе десять лет назад её привёл епископ Тихон, когда под монастырь искали место: "Смотри, говорит, возьмёшься?" Я здание увидела и поняла, что дороги обратной попросту нет".

Теперь там, где была спортплощадка, - огород, хлев с козами и коровами, курятник. Для монахинь и насельниц построен большой новый дом, справа от него - почти завершённая деревянная Никольская церковь, слева - ещё одна стройка, будущий храм Ионнна-Богослова. А в старой школе живут рабочие, да на первом этаже сохнет только что выкопанная картошка. Известное дело - сентябрь. Над бороздами несколько сгорбленных женских фигур, больших и маленьких. Маленьких больше - через детский приют при монастыре каждый год проходят 20-30 детей. Девочек приводят родственники, бывает, приходят сами. Когда ребёнка определяют из одного детского дома в другой, этот период "безвременья" он тоже часто проводит в монастыре. Здесь "новенькую" первым делом откармливают, потом приучают к работе. Девочки учатся - учителя приходят из ближайших школ. Но даже те, что, казалось бы, уже и отогрелись, издалека над своими картофельными грядами - как ветки надломленные. И картошка тут не при чём.

"Господь

послал сюда"

"Тяжело, - произнося это слово, матушка смотрит в сторону. - Недолюбленные дети". Любви ищут жадно, за один глоточек платят дорого. Одна девочка по ночам страшно кричит: до того, как она попала в детский дом, а потом в монастырь, её жестоко избивали мать и отчим. Но даже из монастыря она всё равно убегала домой. Сейчас бежать некуда - родительский дом пропит. "Они знаете, на что надеются? Мать пьёт, но ведь на какое-то время и трезвеет. И в момент "просвета" может попросить у ребёнка прощения, приласкать, пообещать, что больше такого не будет. Потом, правда, снова напьётся да изобьёт. И всё равно дочка будет скучать по маме и молиться за неё в монастыре".

Оля, которая показала мне яблоню, по родителям не скучает. Скучает по тёте - та покупала ей конфеты. Матушка Афанасия, рассказывая о девочке, складывает вместе указательный и средний пальцы - такие тонкие у шестилетней Оленьки были руки: "Мы её в бане мыть боялись - вдруг сломаем".

В июле в монастырь пришла Марина. Девушке двадцать, но пока мы с ней поднимаемся по лестнице в дом, я уверена, что разговариваю с подростком. И вот она начинает рассказывать: "Мне двадцать лет, я жила в Северодвинске с парнем..."

Марина выросла в детском доме. Как и положено, было у неё своё жильё - комната. "Продай её, - сказал любимый молодой человек, - будем жить у меня". Поверила, послушалась - продала. Дальше - как в плохом романе: парень забрал деньги, а Марину выгнал. Девушка рассказывает без слёз, только руки на коленях - беспокойные.

Она полгода жила на улице, в подъездах, иногда у подруг. Как говорит сама, скоро стала никому не нужна. Ни подругам, ни родному старшему брату, который выставил за дверь: "Иди, сама ищи себе лежбище". Искала: "У нас там секта есть. Они в газетах публикуют объявления, что могут помочь с жильём. Я пришла. Не помогли". А после этого приснился Марине сон. Просто голос, который сказал: "Иди в храм". Северодвинские священники и рассказали девушке о монастыре, дали денег на дорогу. "Первое время, - говорит, - было трудновато, всё-таки 20 лет в городе, а тут столько работы. Теперь... Я люблю нашу матушку, она меня. Смиряться надо". Знаю, что нельзя, но всё равно спрашиваю, какую жизнь она бы выбрала, будь у неё такой выбор: остаться в монастыре или создать свою семью, найти самое обычное женское счастье.

Сначала вопрос пугает: "Я сейчас не могу об этом говорить, не готова. Я сегодня вроде как между небом и землёй. Там, в Северодвинске, я же мечтала жить со своим парнем - оказалось, не о том мечтала..." Потом вдруг поднимает глаза спокойно и ясно, будто точку ставит: "А вообще, если Господь послал сюда, значит, так надо".

"Знаете, зачем взрослые люди приходят в монастырь? Себя, свои грехи отмолить или родственников. Сначала "страдают" самооправданием: мол, ну я же жила, как другие, как все, так и я. А дети многие приходят, наоборот, требовательные к себе, с обострённой самооценкой, - матушка Афанасия задумывается. - Я знаю девочку одну - она ушла из школы, из десятого класса, потому что - не поверите - не могла больше грязи этой мирской жизни выносить: в школе был мат на мате, курили в туалете, ну, сами знаете... Многие наши выпускницы устроились хорошо, есть девочки, которые поступили в семинарию, в Богословский институт. Отмолили себя. Детская молитва - она хорошо доходит к Богу".

***

"Почему в области только один женский монастырь? Женщинам физически тяжелее?" - в ответ матушка Афанасия едва заметно улыбается. "Не в том дело. Женщина, в отличие от мужчины, к семье, детям привязана чуть ли не намертво. А ещё - нам свойственно до последнего надеяться на счастье. На обычное земное счастье. Вот, кажется, ещё чуть-чуть, ещё перетерплю - и оно придёт. А вот приходит ли...

Всё лето у нас жили пять-шесть семей - мамы с дочками. Это очень хорошо. В одиночку-то растить детей тяжело. Многие приходят - мужа нет, работы нет, жилья нет. А монастырю очень нужны рабочие руки. И ещё - когда мама и дочка молятся вместе...", - матушка Афанасия замолкает и оглядывается. Оборачиваюсь тоже - перед глазами знакомое узловатое дерево. Она права. Всё-таки легче вырастить сладкие яблоки, когда яблоня здорова.

Светлана ГАВРИЛОВА, фото Сергея САБАНИНА

* Имена насельниц по их просьбе изменены.