Пресса Архангельской области
 



Моряк Севера
16 апреля 2003 (14)
В. Кузнецов.

Жизнеактивный ДЯДИЙ

Что за странная фамилия - Дядий? Ловлю себя на мысли, что постоянно слышу ее с того момента, как стал работать в "Моряке Севера", - в пароходстве, в совете ветеранов, от своих коллег: "Спросите у Дядия:"." Вот Дядий придет:". "Это вам надо с Дядием посоветоваться...". Пытаюсь представить, что за "дядя" скрывается за этой фамилией. В голове роится масса ассоциаций. Нечто античное - Овидий, Вергилий, Петроний... Таблица Менделеева - Ванадий, Магний, Радий... Получаем телефонограмму от капитана "Игоря Грабаря": "Устройте праздник судну-ветерану... Полагаю, проконсультировать вас может Дядий". Иду.

Геннадий Гавриилович принимает меня дома. Это не первая наша встреча. Были уже и совместная работа над газетным материалом в честь 30-летия "Игоря Грабаря", и просто общение с бывалым моряком. Седовласый человек с удивительно обаятельной, открытой улыбкой. Хемингуэй да и только. В разговоре с собеседником серьезность в нем сочетается с тонким юмором и деликатностью. Прекрасный рассказчик, кладезь морских баек и историй, он к тому же и очень эрудирован. Как оказалось, Геннадий Гавриилович еще и заядлый коллекционер, и собиратель, и мастер-ремесленник. В комнате для гостей меня встречает целая выставка. Медные чеканки, искусно выделанные капы (древесные наросты) самых замысловатых форм, светильники и сувениры из морских раковин. Вспоминаю, что мне рассказывал Василий Кондратьевич Пахольчук, работавший с Дядием на "Игоре Грабаре":

- За границей ходить с ним по магазинам было невозможно. Увидит витрину с микромоделями автомобилей - не оторвать. Простоит и час, и два.

Интересуюсь, сохранилась ли коллекция. Геннадий Гавриилович приносит коробку размером с почтовый ящик, в которой уложено не меньше двух сотен моделей.

- Таких коробок около ста, - делится Дядий. - Всю жизнь собирал. А еще очень люблю книги. У меня хорошая библиотека.

- Книги - это просто беда для семейного бюджета, - добавляет на ходу супруга Роза Матвеевна. Стараниями хозяйки перед нами появляются чай и угощенье. - Воюю с ним, а что толку.

- Ну не могу я пройти мимо хорошего издания, - вырывается, как крик души, у Геннадия Гаврииловича. Поостыв, за чаем начинает рассказ о себе:

- Я появился на свет, когда мой отец был еще студентом. Он учился в Харьковском автодорожном институте, а наша семья жила в Ростове, где я и родился. Где только папа не подрабатывал, пока учился. Даже цирковые конюшни чистил. Ну ничего, в роду Дядиев никакой работы не гнушались. Дед мой, Марк Федорович, грузчиком был на Северокавказской железной дороге. Не раз с работягами на спор соревновался, кто быстрей вагон загрузит. Другой дед, по материнской линии, - Аким Федорович работал начальником железнодорожной станции в Минеральных Водах. Потом его в Ростов перевели. После войны уже дедушку наградили орденом Ленина.

Отец, став инженером, попал в систему НКВД. В 41-м, перед самой войной, его бросили на строительство автодорог на Колыме. Тогда мы жили в городе Ряжске Рязанской области. 22 июня немцы на нас напали, а у отца предписание: отбыть 23- го на Дальний Восток. Он - туда, а я с мамой - обратно в Ростов. Там и пошел в школу. Но уже в октябре мы эвакуировались в Иноземцево, под Пятигорск. А в августе 42-го туда пришли немцы "освобождать народы Кавказа от жидовско- большевистского ига". Четыре дня было тихо. А потом появились полевые жандармы и опубликовали приказ - зарегистрироваться всем евреям. Их собрали и куда-то увели, слышал, что расстреляли.

Чуть позже взялись за тех, у кого в семье были коммунисты, руководящие работники и командиры Красной Армии. Нас с мамой предупредили, что мы в списках, и мы успели уйти в Пятигорск к родственникам. Много народу переметнулось тогда к оккупационным властям. Я хоть и маленький был, понял, как сложна человеческая природа. Бригадир в совхозе, где работала мама, орденоносцем еще с гражданской был. Работал под лозунгом: "Все для фронта! Все для Победы!" А при немцах начальником полиции стал.

В 44-м после оккупации отец разыскал нас и вызвал на Дальний Восток. Из Владивостока до Нагаево мы добирались на пароходе под звучным названием "Скала". На судне мне понравилось. Успел оползать и машинное отделение, и все каюты. Тогда, можно сказать, я впервые увидел море и тогда же, наверное, впервые появилось желание стать моряком.

После войны я еще жил в Ростове, но последние три года школы учился на Колыме. Удивительно красивый и благодатный край. Наш поселок назывался Палатка. Кругом лагеря. Достаточно сказать, что колючая проволока начиналась рядом с клубом. Многие заключенные работали и передвигались свободно, без конвоя. Но, хочу сказать, бояться было особенно нечего. Отношения были нормальные. Разные были люди. Считаю, сидели за дело по меркам того времени, конечно. Многие не скрывали свою неприязнь к Советской власти. Я общался с украинцем, который служил в войсках СС, так он говорил: "Я вредил этому режиму до войны, убил немало коммунистов во время ее, и даже сейчас верю, что настанут времена, когда моя Украина станет самостийной". Другой заключенный, литовец, искренне не понимал, почему он здесь: "Ведь я же только защищал свою родину". Хватало и простого ворья, бандитов, авантюристов и проходимцев. Но не помню, чтобы были какие-то проблемы. По крайней мере у меня. Спортом занимался, 2-й разряд по боксу имел. Но все-таки в ту пору я больше во-круг шоферов крутился. Первый раз сел за руль в одиннадцать лет. Особый шик был среди нас, школьников, - знать конструкцию автомобиля и уметь водить. К технике тянуло, потому и механиком стал.

В 52-м, по окончании школы, поступил в Ленин-градское высшее инженерное морское училище им. адмирала С. О. Макарова. Тянуло мир посмотреть. Это и перевесило всё при выборе профессии. В 54-м -практика, первый паспорт моряка. Тогда в нем рядом красовались фотография и отпечаток большого пальца его владельца. Такие были правила. Первый рейс. И сразу в Европу. Бельгия, Гент. Впечатлений масса. Красивые дома, чистые мощеные улицы, шарманщики на тротуарах. Ощущал себя первопроходцем. Это чувство, что с приходом в порт, где еще не был, открываешь что-то совершенно новое, неизведанное, сохранилось на всю жизнь и постоянно тянуло в плавание.

Перед возвращением в Ленинград были еще Голландия и Англия, и еще масса впечатлений. Но все походы когда-нибудь заканчиваются:

Жизнь в северной столице в те годы, несмотря на все сложности послевоенного периода, кипела. На то и столица. А где пропадали курсанты в свободное от учебы время? Конечно же, на танцах. Так, в один из вечеров, кружась в вальсе, познакомились будущий моряк и работница ткацкой фабрики - Геннадий и Роза. Молодое дело - скорое. В 55-м поженились.

Ленинградка по рождению, Роза долгое время жила в Крыму. В годы войны судьба определила ей свою долю испытаний и уберегла. Она также побывала под оккупацией. Принадлежность к еврейской крови могла стоить жизни. Спаслась от расправы благодаря добрым людям. Во-время уходила от облав. Маршрут был один - из Ялты в Симеиз или обратно. С бабушкой и козой на привязи 20 километров пешком. После войны вместе вернулись в Ленинград к родственникам. На одиннадцати метрах жилплощади умещались вчетвером. Спать Роза укладывалась под столом. Но молодость брала свое и трудности только закаляли.

После свадьбы молодые ютились по углам, но вместе держались крепко.

- В старых питерских квартирах комнаты большие, - вспоминает Роза Матвеевна, - и двери стеклянные двухстворчатые. Как раз по их середине стояли фанерные перегородки. Так вместо одной получались две комнаты с раздельным входом. В такой мы и жили. Койка односпальная, столик да тумбочка - вот и вся мебель. На каждую субботу, воскресенье расписание - к кому из родственников идем обедать. Отъедались сразу на неделю.

Нелегко приходилось. Но мы умели строить свою жизнь самостоятельно. Ничего не боялись. И еще хочу сказать, что молодость у нас с Геной насыщенной была и очень интересной. Мы ведь с ним облазили все музеи, все выставки в Ленинграде и по всей округе: Петергоф, Пушкино, Стрельна. Не пропускали ни одного концерта или новой постановки: оперный театр, театр оперетты, консерватория. Вот было время: в Большой в Москве не попасть! Да и сейчас не каждому дано. А нам в те годы билеты в Мариинку на фабрике под зар-плату давали, и Геннадию в училище - под стипендию. Пища духовная очень нам жить помогала, пусть и впроголодь.

- В 56-м появился Сашенька. Забот прибавилось. Геннадию нужно было заканчивать институт. Он диплом дома пишет, а Саша у него под столом ползает, - улыбается Роза Матвеевна. - Помню, до того ушел в учебу, что соображать плохо стал. Все расчеты с логарифмической линейкой. Спрашиваю: "Сколько будет дважды два?". А он по линейке: "Где-то около четырех".

Выпуск инженеров-судомехаников 1957 года был небольшой. Десять человек сразу взяли на атомоход "Ленин". У Геннадия же была возможность остаться в Ленинграде, но его тянуло на Дальний Восток. Однако распределения туда не было, а из предлагаемых Мурманска и Архангельска наш город нравился ему больше. Роза Матвеевна до сих пор жалеет, что уехали из Ленинграда...

Как не было жилья в Ленинграде, так не было его и здесь, в Архангельске. Опять пришлось селиться в частной комнатенке. Угол за печкой на Смольном Буяне сочли за благо. Ребенка оставили родственникам, иначе не вытянули бы. Геннадий пошел в плавание, а Роза - учиться в техникум советской торговли на товароведа.

Пароход "Елец" - "дедушка" флота 24-го года постройки - стал первым судном в карьере Геннадия Дядия. Но уже вскоре его переводят на теплоход "Андреев". Тоже не новострой (возраст 20 лет с хвостиком), но все же... Стал ходить в загранплавание и уже не четвертым, а вторым механиком. Солидно. 58-й год, Англия, купил модный макинтош - за шесть с половиной(!!!) фунтов. Месяц копил. Голландия - башмаки. Опять Англия - отрез на костюм. Для Архангельска - полный шик.

Тот макинтош до сих пор новее новых, и сидит на Геннадии Гаврииловиче как влитой. Вместе с макинтошем хранит американское пальто 1905 года пошива, доставшееся от деда, и армейское одеяло (USA) 46-го года выпуска. Тоже хоть сейчас бери и пользуйся. "Качество не нашей мануфактуры".

Но это, как говорится, лирика. Трудовые будни занимают в жизни куда больше места. Работу свою Геннадий Гавриилович всегда любил.

- С механизмами проще, чем с людьми, - рассказывает он. - Если машине уделишь внимание, она тебя никогда не подведет. Хотя в жизни всякое бывает. На том же "Андрееве" попали один раз в ситуацию. Пришлось ремонтировать продувной насос. Мы в дрейфе, до берега недалеко, а там скалы. Старший механик Носуля Николай Антонович спускается к нам в машину и спокойно так говорит: "Если за час не сделаете, разобьет теплоход о скалы". Ключи у нас замелькали, будто "танец с саблями" исполняли.

В 61-м перешел на газоходы, уже стармехом. Тогда же вступил в партию. Событие по тем временам не рядовое. Не "карьеры для" - верил. Со школы в комсомольских вожаках ходил. Билет свой до сих пор хранит. Никакой другой партии, кроме КПСС, не признает и убеждений своих, не партийных - человеческих, менять не хочет. Горбачев и Ельцин для него предатели. Так уж понимает эту жизнь. Учила она его другому. Честности, преданности, верности данному слову, взаимопомощи. Те, с кем довелось работать, отвечали тем же. Поколение и время были такими.

- Помню, как мы с Геннадием покупали диван-кровать, - вступает в разговор Роза Матвеевна. - В Архангельске о них тогда и не слышали. Увидели в Таллинне. Стоил он 650 рублей, а у нас только 300. Знакомая, тоже морячка, спрашивает, чего грущу. Поделилась. "Подожди," - говорит. А сама на теплоход. Бросила клич среди моряков, и кто по пять, кто по десять рублей скинулись нам на диван. Деньги мы вскоре вернули. Так же потом свою первую стиральную машину покупали. Помогали друг другу. Естественным это было тогда. Дружно жили. Часто собирались вместе: в праздники ли, в дни рождения. Была у нас в то время традиция: если судно в Новый год в родном порту - отмечают всем экипажем на борту. 64-й год я вместе с Геннадием так встречала. Федор (второй сын) грудной еще, на улице мороз тридцати-градусный, а они под погрузкой на Кегострове. Не пойти нельзя. Коляску - с колес на санки, и пешком по льду. Весело попраздновали. Потом уже, когда я в рейс с ними ходила, Федор на этом судне пошел в одиннадцать месяцев. Гены ему отцовские, видимо, передались. В четыре с половиной года, говорить еще толком не умел, все марки машин без ошибки называл: "ЗиС", "ГАЗ", "Бибеда". Да и потом механику легко осваивал.

- Неплохой из Федора мог бы получиться стармех, - сетует Геннадий Гавриилович. - Вот только дорогу в море плохое зрение за-крыло.

Десять лет отходил на газоходах Геннадий Гавриилович. Потом был еще "Красноборск". А в 72-м старшего механика пароходство направило в Финляндию принимать новострой. Да не просто новое судно, а первое в серии - "Игорь Грабарь". Финны строили споро. Но год еще после поднятия флага пришлось устранять недостатки. А вибрацию, по конструкторской, видимо, недоработке, убрать до конца так и не удалось. Та вибрация, считает Геннадий Гавриилович, отразилась потом на его зрении. Спорить с врачом он не стал. В 80-м решил податься на берег, в народный контроль пароходства. А через три года вернулся в море первым помощником на теплоходе "Капитан Бурмакин". Вот когда на полную катушку понял, что такое человеческий фактор. Но ничего, сдюжил. Не забывал и про машину, квалификацию поддерживал. Так что когда в 91-м предложили вернуться старшим механиком на теплоход "Игорь Грабарь", проблем не испытывал. Ну а в 95-м ему вежливо напомнили - годы.

- Я спасибо сказал, что до 63-х дали поработать, - говорит Геннадий Гавриилович. - Другие и до 60-ти недорабатывали. Так что обижаться грех. И мир повидал, и жизнь не обидела, и работал в удовольствие. Есть что вспомнить и гордиться тоже есть чем. Честь фамилии Дядий, я считаю, не уронил.

Сидеть дома на пенсии Геннадий Гавриилович не стал. Последние годы он возглавил совет ветеранов плавсостава СМП. Тянутся к нему люди, доверяют свою боль, делятся проблемами и радостью. Каждому он находит время, готов прийти на помощь, проявить участие.

В конце марта в редакцию зачастили пенсионеры: "Поздравьте, пожалуйста, Дядия. Ему исполняется семьдесят...". "Опубликуйте поздравительное письмо к семидесятилетию Дядия...". "И еще одно поздравление... Я вот тут набросал Дядию...".

С 70-летием Вас, Геннадий Гавриилович.

В. Кузнецов.



Моряк Севера:
Свежий номер
Архив номеров
Об издании
Контакты
Реклама



Издания Архангельской области:

Правда Северо-Запада
МК в Архангельске




Авангард
АиФ в Архангельске
Архангельск
Архангельская лесная газета
Архангельская субботняя газета
Архангельский епархиальный вестник
Бизнес-класс
Бумажник
Важский край
Ваш личный доктор
Ведомости Поморья
Вельск-инфо
Вельские вести
Вести Архангельской области
Вестник космодрома
Вечерний Котлас
Вечерняя Урдома
Вилегодская газета
Витрина 42х40
Волна
Выбор народа
Горожанин
Голос рабочего
Графоман
Губернский лабиринт
Двина (лит. жур.)
Двиноважье
Двинская правда
Добрый вечер, Архангельск!
Единый Мир
Жизнь за всю неделю
Заря
Звезда
Звездочка
Земляки
Знамя
Знамя труда
Известия НАО
Инфопроспект
Каргополье
Коношские ведомости
Коношский курьер
Корабел
Коряжемский муниципальный вестник
Котласский бумажник
Красноборская газета
Курьер Беломорья
Лесной регион
Лесные новости
Ломоносовец
Маяк
Медик Севера
Мирный град
МК-Север
Моряк Севера
Моряна
Наш темп
Независимый взгляд
Новодвинский рабочий
Нэрм Юн
Онега
Пилигрим
Пинежье
Плесецкие новости
Полезная газета Cевера
Поморский курьер
Правда Севера
Пульс города
Российская Газета
Рыбак Севера
Рубежъ
Север
Северный комсомолец
Северная корреспонденция
Северная магистраль
Северная широта
Северный рабочий
СМ. вестник
Смольный Буян
Троицкий проспект
Трудовая Коряжма
У Белого моря
Устьянский край
Устьянские Вести
Холмогорская жизнь
Частная Газета
Защита прав граждан
Вельская неделя