Северный рабочий
8 сентября 2007 (143)
Любовь ВАЛОВА

Стихия паузы

Предлагаем вашему вниманию заметки бывшей заведующей литературной частью Северодвинского драматического театра Любови ВАЛОВОЙ, посвященные замечательному актеру - заслуженному артисту РФ Вячеславу ДМИТРИЕВУ, работавшему в театре в 60- 80-е годы. Сейчас он проживает в Архангельске. Дмитриев - ровесник театра, в этом году ему тоже исполнится 70. [an error occurred while processing this directive]

Второй акт в спектакле "Мария Стюарт" заканчивал персонаж Дмитриева граф Лейстер. Уже сыграна перед этим сцена прощания с Марией Стюарт, предана любовь. Казалось бы, отрицательный герой. Но сыгранное чувство любви и трагизм невозможности хоть какого-то ее проявления делали свое дело. Уходя со сцены, Дмитриев всегда срывал аплодисменты. [an error occurred while processing this directive]

В спектакле "Будьте здоровы" пауза была обязательной, застроенной режиссерски. Его герою Людовику необходимо было во что бы то ни стало заполучить кредит под наследство тестя. Смерть тестя зафиксирована, некролог в печати, но... тесть оживает. Чтобы оттянуть сообщение о воскрешении, Людовик в другой комнате гримируется под покойника, там же его обмеряют служители похоронного бюро и благополучно уходят. Открывалась дверь, и зритель ждал появления находящегося за ней "наследника". Но дверь зияла пустым проемом - Дмитриев точно знал, сколько нужно ждать, чтобы разогреть зрительское ожидание. По чисто актерской задаче он якобы прислушивался, что делается в других помещениях. Доведя зрительское ожидание до определенного градуса, он - нет, не выходил! - по-пластунски, озираясь, рывками выползал из-за этой двери буквально пересыпанный пудрой. Первый взрыв смеха, первый вал. А далее без единого поясняющего слова в метаньях по сцене игралось несоответствие между внешней респектабельностью джентльмена- аристократа и страхом разоблачения нищего афериста, ведь решалась судьба наследных миллионов. Девятый вал зрительского смеха - до изнеможения, до слез, когда от смеха начинало ломить скулы, - актер хорошо рассчитывал. Эта пауза могла длиться от полминуты до трех и более минут. Заготовки, импровизация, каскад каких-то животно-обезьяньих трюков. Во время своих длинных пауз он, конечно же, был королем смеховой стихии, купался в ней и заражал ею все досягаемое пространство, ...... [an error occurred while processing this directive]

Тот незабываемый спектакль шел в поселке Самодед Плесецкого района. В зале жители лесопункта. Что тогда вызвало максимальную самоотдачу актера, загадка - так случилось, бывает. В тот вечер Дмитриев даже не играл - он жил и был овчаром. [an error occurred while processing this directive]

"В бою всегда лучшие падают первыми - в этом счастье для них и трагедия для оставшихся", - это Дмитриев отыграл вину Кэлина за то, что вернулся с войны, оставив там друзей. И пошла вторая часть паузы, на которую снова не хватило отмеренной музыки, - игрался и момент счастья обретения взаимности, и момент понимания, что происходит "разрыв сердца" от ответственности за все живое: "Когда потолок дает осадку, должна же хоть одна мышка взять на себя ответственность за эту осадку". Он со всеми простился - с водой и воздухом, солнцем и наступившей ночью; простился и со зрителями, подойдя к самому краю сцены. Не торопясь поправил забор овчарни, прибрал инвентарь и "ушел умирать". Акценты сместились - пауза превратилась в кульминацию роли и спектакля. А слезы мужчины так и капали на колодки... [an error occurred while processing this directive]

Если в "Святая святых" пауза была непроизвольная, то в спектакле "Жизнь Галилея" на принципе варьирования пауз была выстроена вся роль. Дмитриев сам предложил режиссеру этот ход, и озарение пришло на одной из репетиций, когда он вдруг спешно потребовал, чтобы ему принесли какой-нибудь шарик вместо яблока. Первый акт. Галилей играет с этим шариком, как фокусник, - демонстрирует своему ученику принцип движения планет и Земли вокруг Солнца. В паузах текста пробежки вокруг станка: пока это его жилище - потом станок будет местом "казни", к финалу - келья "вероотступника". А пока Галилей широко забирает пространство сцены, задорно моется до пояса, с восторгом обливается водой. Шарик постоянно возникает как сидящая в нем мысль о гениальности открытия. [an error occurred while processing this directive]

Третий акт. Текст пьесы вымаран до максимума. Творческий принцип актера - "Зачем на сцене иллюстрировать текстом то, что можно сыграть без него?" По центру помоста Галилей в кресле. И если бы не полуовальный желоб с катающимся по нему шариком в руках, сидящего можно было бы принять за мумию. За весь акт он так и не сделает ни одного движения, кроме этого, еле заметного поднимания краев желоба. Шарик то ускоряет свое движение из края в край, то замедляет. Мысль еще работает. Диалог с учеником через очень большие паузы. Шарик застыл, поднялись веки - надежда, что ученик будет продолжателем. И снова звук катящегося шарика - догадка, что ученик приставлен шпионить. В конце акта разогнавшийся шарик замедлит свой ход и замрет. [an error occurred while processing this directive]

Дмитриев почувствовал аудиторию бог знает каким чутьем. По нерву спектакля это был премьерный показ. Длительная овация, делегация за кулисы и переговоры с дирекцией о втором показе. Театр снял какую-то комедию, а зри-тели организовались сами на аншлаговый спектакль. Более того, через отделение ВТО Коми АССР были на спектакль вызваны немецкие члены жюри проходящего в то время в СССР фестиваля спектаклей Б. Брехта (звезды так сошлись). Через какое-то время Дмитриев получил диплом фестиваля за лучшее исполнение роли Галилея на пространстве СССР, а материалы по спектаклю запросил музей Б. Брехта в "Берлинер Ансамбль". Всего этот спектакль был отыгран десять раз. [an error occurred while processing this directive]