Устьянский край
7 мая 2005 (49)
Августа Андреевна ПОРШНЕВА

Через годы, через испытания

Я родилась в 1922 году и выросла в деревне Мехреньга Дмитриевского сельсовета. Хотя мое детство и судьба схожи со многими судьбами моего поколения, в связи с приближением знаменательной даты в жизни не только России, но и всего мира - 60 лет Победы в.Великой Отечественной войне над фашистской Германией, хочется многое рассказать молодым людям, грядущим нам на смену.

Я ОЧЕНЬ рано познала крестьянскую долю - с первых дней вступления в колхоз, с девяти лет. Зимой ходила в школу, а летом впрягалась в посильную работу. Народ у нас был дружный, работящий, и наш колхоз всегда был примером для других.

Наступила весна. Работа кипела: пахали, сеяли, сажали картошку, народ настроился мирно жить. Но в один день 22 июня 1941 года все рухнуло. Люди услышали по радиоприемнику о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину: "Война!"

В первый же день красивые, здоровые, сильные мужчины пошли в военкомат, оглянувшись в последний разок на деревню, зубами скрипнув, чтобы ни слезинки на глаза не набежало. Глядя на осиротевших стариков, женщин и детей, ушли кто на смерть, кто на увечье, а кто и на исчезновение без вести.

Сколько было страданий! Все плакали, провожая мужей, сыновей и братьев на войну. Мне и моим ровесникам исполнилось по 18 лет. Только бы радоваться молодости, заводить семьи, но наши женихи пошли на войну и навсегда, как в воду канули, остались на поле сражений. Остались сиротами дети, жены, старики и невесты.

Вся колхозная, крестьянская работа легла на женские и подростковые плечи. А война все просила людей, людей, людей. Шли уже похоронки на убитых. Мужики по долгу своему мужскому шли на войну, жены и матери - в поле, а мы, подростки, - на оборонные работы. У одной станции мы копали рвы противотанковые - глубиной в три метра, а шириной в шесть метров.

Каково было одними-то лопатами, кирками и ломами рыть в мороз? Рыли с 5 ноября 1941 года по 1 марта 1942 года. Землю выносили по трапу на носилках по всему полю, а на обратном пути несли снег для маскировки. Одежда была одним названием, к валенкам сырая земля липла, подошвы рвались.

Стали, нам готовить стельки, да такие тяжелые, что их никакие нитки не выдерживали, и нам приходилось приматывать их веревками к валенкам. Пайка - 400 граммов хлеба и милостыня, которую нам подавали

тоже голодающие люди. Мы и тому были рады. Запомните, молодые, имена наших мехреньгских девчат: Евдокия Антоновна Паршина, Анна Андреевна Паршина, Анна Федоровна Лопатина, Анастасия Александровна Кошелева, Анастасия Васильевна Паршина и мое - Августа Андреевна Поршнева.

Не лгут в конце жизни: мы работали и жили так, что никакие тяготы сегодняшней военной службы не идут ни в какое сравнение. Мы уже готовы были и полечь там у этих рвов и траншей, настолько вымотал нас, голодных и холодных, этот нечеловеческий труд. Полечь, но не уйти с этой полосы, которую доверили нашим киркам и лопатам, и нашим кровавым мозолям, лечить которые можно было только горючими слезами.

Но мы не нужны стали в конец обессиленные, и тогда нас отпустили домой. Привезли в г. Котлас, высадили, а там пешком отправили, кто как сможет. Десять дней пути вымотали так, что матери дома криком кричали от горя, увидев нас.

Только перестало ветром сдувать, колхоз призвал в лес рубить жерди, колья для изгородей. Дрова к овину возили, выполняли все колхозные работы. А потом направили на сплав леса.

ВЕЧЕРОМ 28 мая 1942 года, придя с работы, я получила повестку для отправки на фронт. Ночью стали меня собирать: одежду покрепче, да мешок сухарей натолкли. Утром отправились на лошадке в военкомат, а ведь до Черевково 100 км. Ехали мы впятером два дня, до военкомата оставалось 12 км, а лошадь не пошла. Оставили ее покормить, а сами разулись и побежали в потемках в военкомат.

Хотя нас было пятеро девчонок, взяли почему-то меня одну на Северный флот. Наверное, по здоровью подошла. Река Северная Двина была в разливе, а пристань стояла у островка за 4 км.

Мы тут попрощались-поплакали, я села в лодку и поплыла. У пристани меня встретил сопровождающий. Там были другие девушки. Утром подошел пароход, и нас повезли в Архангельск.

А фронт задыхался - требовал людей. И попала я в товарняк на нары из сырых досок. Под бомбежками он тащил нас в Мурманск. Когда проехали Кандалакшу до реки Кола, тут-то я и встретилась первый раз с войной. Был очень большой налет вражеских бомбардировщиков, бомбили порт Мурманск. Наш поезд остановился на мосту, нас из вагонов высадили и сказали: "Бегите в сопки, спасайтесь, кто как и где может, только не кучками, а в одиночку!"

Сколько тут поднялось шума, грома! Самолеты в воздухе гудят, сирена ревет, со всех сопок зенитки трещат. Вот тут я поняла, куда попала. Спряталась за камень, голову берегу, дрожу от страха, а жить очень хочется.

В Ваеньге (ныне гор. Североморск) прошли подготовку, научились стрелять из всех видов оружия и оказывать медицинскую помощь раненым в бою. И оказались мы на самом рубеже у Норвегии, в 125-м полку морской пехоты, во втором батальоне. Снова стали строить землянки, укреплять рубеж. Носили доски и брусья, даже кожи на плечах не было.

Наш батальон передвигался с места на место. Ходили и в море. Попадали в шторма, все пришлось вынести. Приплыли в Сеть-Наволок, где был лазарет, куда свозили раненых с Рыбачьего. Нам приходилось день и ночь дежурить около раненых в лазарете.

В Сеть-Наволоке стояла 11-я морская батарея, зенитный батальон и наш батальон морской пехоты. Мы простояли до весны 1944 года. Когда наши войска перешли в наступление и выгнали немцев, стоящих всю войну в Киркенесе и Печеньге, фронт Карельский ликвидировался.

В 1944 году я попала во флотский полуэкипаж в гор. Полярный, пробыла там 10 дней и была направлена в 71-й военно-морской госпиталь, который находился в губе Грязная, там в госпитале и встретила Победу. Повидала смертей и мучений, словно в аду побывала. На радость матери, по ее молитвам и по воле моей судьбы осталась жива.

Не поймет меня только тот, кто не испытал суточных дежурств в госпитале, когда от одного только ношения раненых на носилках отрывались руки, кто не видел и не нюхал смрада госпитальных палат, где метались солдаты и матросы в горячечном бреду, кто не пережил бомбежку морского транспорта.

Обдумывая жизнь своего поколения, пришла к выводу: такого народа, как наш, в мире просто нет. Но сквозь вонь и смрад войны доносились запахи свежего снега, спелой земляники, тихих ландышей родного края, сквозь вой бомб слышали мы доброе мычание коров, звонкий голос русской гармошки.

Вот, что приросло -не оторвать от сердца, разве что разорвать это сердце вражеской пулей. Потому что пока оно стучит в груди, мы ногтями роем траншею, зубами тянем раненого с поля боя.

Мы такие! Быть такими заклинаю и вас, наша смена! У вас есть мы, золотое поколение не только России, а всего Мира. Гордитесь собой, россияне, и пусть никогда запах денег не пересилит запаха родного поля и родного дома. Так я говорю своим детям, внукам и правнукам.

А ТЕПЕРЬ давайте посмотрим, как я сдала Родине экзамен на гражданское и солдатское мужество в годы испытаний. Имею такие награды: медали "За Победу над Германией 1941-1945гг", "За оборону Советского Заполярья", медаль Полководца Жукова, медаль "300 лет Российскому флоту", орден Отечественной войны первой степени, медаль "Ветеран труда" и ряд юбилейных медалей. А главная теперь -"60 лет Победы".

Итак, моя молодость с 18-ти лет прошла в военной обстановке - с 5 ноября 1941 г. по 20 октября 1945 года - четыре месяца на оборонных и три с половиной года в армии.

Начальник госпиталя просил меня остаться работать в госпитале, но я не дала согласия и уехала в свою родную Мехреньгу. Война для всех была трагическим испытанием. Но пережила-перетерпела все тяготы военной поры деревня и опять встала на ноги.

Вернувшись Но армии домой, я вскоре вышла замуж. Встретился хороший парень - трудолюбивый и внимательный. Жизнь прошла незаметно и счастливо, хоть после войны было голодно, и трудно, и тяжело. Народилось у нас четверо детей: три сына и дочь. Всех довели, как говорится, до ума.

У всех свои семьи, имеют детей и внуков. А мы с мужем живем в любви и согласии, в октябре 2005 года исполнится 60 лет. Сейчас мы в Плесецке у дочки с зятем с 1997 года, хотя звали и сыновья в Псковскую область. Нам уже по 83 года, но сегодняшней жизнью мы все-таки недовольны, мы шли на смерть не ради такой жизни.