Вельск-инфо
25 января 2006 (4)
Николай Васильев

Диалоги с Виктором Кононовым

Авторитарная демократия и правозащитное движение

В этом и ближайших номерах газеты Виктор Павлович Кононов выскажет свою точку зрения на самые яркие события политической, экономической и общественной жизни России в ушедшем году: законы о некоммерческих организациях и местном самоуправлении, интерпретация Великой Отечественной войны в связи с 60-летием Победы и другое.

- Виктор Павлович, незаметно заканчивается первый месяц нового года. Каковы, по- вашему, главные итоги ушедшего года для страны? Как Вы оцениваете год 2005-й?

- Самый главный итог года 2005-го для России - его относительная стабильность.Не было грандиозных вздрогов для всей страны, подобных Беслану. Стабильность - самое большое достижение года. Можно вспомнить английскую поговорку: "Лучшие новости - отсутствие новостей".

2005 год стал годом не только укрепления государства Российского, но и годом укрепления Российского общества. Я различаю эти понятия. Укрепление государства не всегда есть укрепление общества, но укрепление общества всегда полезно и государству, даже если оно при этом частично и ослабевает.

- Наверное, не все согласятся с вами, вспоминая, например, яростную полемику во- круг Закона о некоммерческих организациях.

- Закон был принят с большим шумом. Я считаю, что шум этот, возможно, в какой-то степени был организован. Может быть, сознательно организован какими-то ветвями власти. Закон был не принят, а изменен, изменен в два не равных этапа. Сначала Дума приняла его в первом чтении в заведомо непроходимом варианте - варианте, который лет пятнадцать назад и то бы не прошел. Все вздрогнули, когда узнали о возможном создании ведомства по контролю. Четкого определения полномочий этого ведомства не было. Это было бы похуже, чем предлагал Пестель, предполагавший создание в России тайной полиции в количестве 50 тысяч человек, тогда как у Николая Первого их было всего триста человек.

В законе первого чтения предусматривалось, что многие организации будут запрещаться чисто чиновничьим образом, не по суду, чиновники будут решать судьбу той или иной организации, контролировать поступление и расходование средств. Это был бы удар невероятной силы даже по той куцей демократии, которая у нас существует в России, авторитарной демократии.

"Единая Россия" все-таки очень управляемая у нас фракция. Я подозреваю, что она пошла на принятие закона в первом чтении без особых дискуссий, потому что кто-то в ее руководстве или в руководстве Кремля был заинтересован в вбрасывании пробного шара: насколько созрело Российское общество для такого закона или, наоборот, для его непринятия. Сразу прошел всплеск эмоций, причем не только в либеральной прессе. Поднялась на дыбы общественность - юридическая, культурная, научная, в том числе еще не сформированная до конца Общественная палата. Очень резко отреагировала Европа, подвергли жесткой критике закон США. Впервые в политическом плане в истории современной России она подверглась суровой критике ООН. Вскинулись все. Были письма президенту, были звонки президенту, Министерству иностранных дел, премьер-министру. В итоге Путин внес ко второму чтению свои предложения, которые учли абсолютное большинство замечаний. И во втором и третьем чтении закон прошел в гораздо более мягкой, приемлемой для гражданского общества форме. Возможно, тем самым подняли еще раз авторитет Кремля (я не исключаю этого), авторитет соратников Путина, которых он потихонечку начинает выдвигать на замену себе и другим. У нас демократия в значительной степени управляемая, и я предполагаю, что и этот процесс был не стихийным, а управляемым.

Вся история вокруг Закона об НКО обнажила несколько вещей.

Во-первых, что среди власть имущих (в том числе и в Думе) число людей, склонных к авторитаризму, а не демократии, пока еще достаточно велико.

Во-вторых, поднялись на защиту демократии, на защиту либерализма все-таки не массы, а только интеллектуалы, в том числе и во властной элите.

Масса, как и в "Борисе Годунове" Пушкина, безмолвствует. Следовательно, понадобится еще немало лет, чтобы воспитать в демократическом духе наш народ.

В-третьих, опыт показал, что Россию на Западе, на Земле в целом, несмотря на некоторые минусы, относят к числу стран демократических. Это очень важно. Вектор демократического развития страны не только осуществляется руководством, но и признается мировым сообществом.

То, что Закон далеко не самый либеральный, естественно. Счастье при таком состоянии гражданского общества принятие и такого закона. Та же Дума в значительной степени отражает настроения народа, мы ее избрали, она сколок нашего общества.

- А какова ситуация с контролем над общественными организациями в других странах, например, США?

- То, что контролировать иностранные организации в условиях нашей большой страны необходимо, это тоже факт. Американцы на территории своей страны контролируют иноземные организации гораздо жестче.

Для наших условий на ближайшие пять-семь лет закон почти оптимальный. Взвешенность и сбалансированность, к которым призывал Путин, реализовались. Контроль за финансовыми потоками будет, но все серьезные разногласия решаются через суд.

Запад тоже неоднороден. Там есть различные организации, в том числе связанные с фундаменталистами Востока. За спиной Буша тоже стоят свои фундаменталисты, далеко не демо-краты, далеко не либералы. Иногда надо уметь притормаживать то, что на данном этапе для страны не полезно. Дело в том, чтобы не тормозить все.

Нашу Российскую авторитарную демократию критикуют отечественные и западные либералы. Могу сказать читателям, что если через три года в Америке победят не те, кто стоит за Бушем, а клан, противоположный ему, связанный с информационным обществом, нам в России будет жить сложней сразу. Американские либералы в гораздо большей степени настроены на открытое общество во все мире и в России, и они будут нам предъявлять более жесткие требования, чем сегодня Буш. Демократы будут требовать, чтобы мы наш авторитаризм изживали как можно быстрее. А в то же время авторитаризм на какое-то время нам нужен. Мы ни разу в России не переживали перехода от тоталитарного общества к демократическому нормальным путем. В семнадцатом году у нас была охлократия, власть толпы. Опыт всех стран мира, в том числе опыт стран европейских и латиноамериканских, показал, что от тоталитаризма лучший вариант перехода к демократии - авторитаризм. Режим демо- кратический в принципе, но с гораздо более жесткой вертикалью власти, чем при обычном демократическом государстве. Такой переход совершается на протяжении 15- 20 лет. В истории России ни разу этих 15-20 лет не было. Сейчас такая возможность у нас появилась. Если считать с момента принятия Конституции, то это 12 лет, если с момента прихода Путина еще меньше.

- Стоит сказать, что само правозащитное движение далеко не однородно. В нем есть свои "экстремисты", есть те, кто действительно терпеливо и настойчиво занимается защитой прав человека и строит гражданское общество, есть те, кто нечистоплотно кормится вокруг идеалов правового общества. Когда летом 2000 года, в августе, я посещал Московскую Хельсинскую группу, ее представители сами сокрушались на противоречивость, неоднородность правозащитного движения. Из нескольких тысяч ее составляющих элементов большинство мертво по своей сути и только значатся как юридические лица. Примеры таких организаций есть и в нашей области. Бывая дважды на Международной сессии в Москве под эгидой Московской школы прав человека, при общении с представителями некоторых правозащитных организаций я чувствовал такую позицию по отношению к "соседям": к ним не ходи, к нам ходи.

- Это факт. Об этом говорят в прессе. И это опять говорит о незрелости нашего гражданского общества. Когда правозащитным движением занимаются одиночки или в лучшем случае сотни людей, неизбежна групповщина. Вспомните историю революции: все наши партии были маленькими группками интеллигентов. Передравшись между собой еще до 17-го года, они перенесли эту драку на послереволюционный этап. Народ был настроен социалистически, соцпартии держали власть в выборных органах власти и в Учредительном собрании. Но эти соцпартии не могли наладить между собою контакт. Каждая фракция социалистов только себя считала правой. Раскол в немалой степени способствовал тому, что мы пришли к диктатуре.

В правозащитном движении сегодня повторяется та же самая картина. Народ правозащитным движением не интересуется. Как тогда диссидентов не поддерживал народ, так и сейчас. Массовую поддержку правозащитники получат только тогда, когда они покажут, что они не просто выдвигают абстрактные лозунги, а что они понимают закономерности движения нашей страны к демократии, понимают, как в этих реальных условиях можно действовать.

- Сегодня, 22 января, первое заседание Общественной палаты.

- Я очень надеюсь на Общественную палату, которая сегодня собирается на пленарное заседание. Сам факт, что оно проходит в воскресенье, демонстративно показывает, что это палата общественная, что она не на деньги государственные живет и не в рабочее время собирается. Если Общественная палата обеспечит открытость своей работы, ее гласность, тогда, возможно, у нас начнется нормальное правозащитное движение такого уровня, как на Западе.

- С моей точки зрения, пресловутая "вертикаль власти", на которую так нападают правозащитники и либералы, опасна у нас тем, что зачастую позитивное, ценное, действительно полезное на местах окарикатуривается, опошляется. Обюрокрачивание страны усиливается, многое делается формально. Пожар в школе, и вся система образования ставится на дыбы, появились компьютеры - многократно возросло количество необходимых бумаг:

- Проблема: И как ее решить, я откровенно не могу сказать. Сам бьюсь над ней, сталкиваясь с подобными фактами. На дыбы Россию подняли, проходит месяца три- четыре, и все успокаивается. По-прежнему у нас государство сверху донизу чисто бюрократическое. Это происходит именно потому, что большинство надеется на государство, все надеются на власть. Реального гражданского общества у нас нет.

- Здесь, Виктор Павлович, уместно поговорить по закону о местном самоуправлении. Как уживаются он и авторитарная демократия? Как проявило себя наше гражданское общество в подготовке и осуществлении этого закона? Какова доля участия в его реализации простого народа? Об этом и другом мы поговорим в следующей беседе.

Беседовал Николай Васильев