Вельск-инфо
12 июля 2006 (28)
Ольга Варавина

Роковое стечение обстоятельств или формализм медиков?

Именно такой вопрос напрашивается после прочтения письма, пришедшего в редакцию неделю назад

Уважаемая редакция, хочу за-тронуть одну, как мне кажется, важную тему - медицинское обслуживание населения.

Я неоднократно находился на лечении в стационаре Вельской ЦРБ (в хирургическом отделении). При всей несуразности этого выражения, "пребывание там оставило самые теплые воспоминания".

В жизни все мы с уважением относимся к медицинским работникам, и резкая критика в их адрес у меня лично всегда вызывала недоверие.

Хочу рассказать об истории, которая случилась в нашей семье. Моя жена, Поскотинова Ирина Аркадьевна, ввиду предрасположенности, последние годы многократно обращалась к участковому терапевту, проходила лечение в терапевтическом отделении. Ощущение ухудшения здоровья началось с февраля 2006 года. Регулярно посещая врачей, неукоснительно выполняя все их рекомендации, жена тем не менее не чувствовала улучшения здоровья.

12 июня у жены случился инсульт. Службой "03" она была доставлена в терапевтическое отделение Вельской ЦРБ под наблюдение врача Басавиной И.Н.

Во время первой же моей беседы с лечащим врачом я ощутил некоторый холодок и непонимание, а ее заявление о том, что мы больную запустили, меня просто возмутило (см. выше, как мы это "делали").

Ухаживать за женой приехали обе дочери. Большую часть дня мы проводили в палате, внимая каждому совету и доброму слову медперсонала и врачей. Нам было сказано, что перелом в болезни наступает через 10 дней. Мы с надеждой ждали улучшения состояния Иры, так как на 4 июля была намечена свадьба нашей дочери в Санкт- Петербурге.

С 20-21 июня состояние Ирины стало заметно улучшаться, чему мы были очень рады, но оставалось непонимание между больной и ее лечащим врачом.

Много вопросов планировали мы задать Ирине Николаевне Басавиной в понедельник 26 июня (в том числе и услышать мнение по поводу моей предполагаемой поездки на свадьбу к дочери. (На кону здоровье жены и кусочек счастья дочери). Но на утреннем обходе лечащий доктор не проронил ни единого слова. Кстати, на этот день жене было назначено УЗИ (об этом еще в пятницу говорила нам врач), но почему-то медсестры об этом не знали, хотя для исследования требуется предварительная подготовка. После нашего вмешательства недоразумение было устранено.

Перед выходными днями нам было сказано, что у Ирины заканчиваются некоторые лекарства и их необходимо приобрести в аптеке, мы незамедлительно это сделали. А в понедельник все принесенные нами медикаменты нам вернули за ненадобностью. Врач при этом осмотра не проводила.

Все вышесказанное я написал 26 июня, в понедельник, раздосадованный на медицинское обслуживание в терапевтическом отделении. Скорее всего, мое письмо так и осталось бы неотправленным, тем более что состояние здоровья жены улучшалось, если бы история лечения не имела печального продолжения.

В четверг, 29 июня, нас предупредили, что Ирину к концу недели выписывают. Я отправился к лечащему врачу с убедительной просьбой оставить жену еще хотя бы на неделю в стационаре, поскольку все же планировал съездить на свадьбу к дочери в Питер, а оставить дома, пусть и неплохо себя чувствующую, жену одну было нельзя. Но доктора наотрез отказались это сделать, сославшись на штрафные санкции со стороны фонда медицинского страхования, которые применяются к ним, в том случае если больной пролежит в стационаре больше определенного срока по его диагнозу, и велели в случае несогласия обращаться в Архангельск.

30 июня, в обед, жену выписали, и вторая половина дня прошла благополучно. Ближе к ночи, около 23 часов, ее состояние резко ухудшилось, и мы вызвали "скорую". Врач "скорой помощи" повез Ирину снова в терапию.

В терапевтическом отделении носилки с женой довольно долго стояли прямо на полу (ждали приезда невропатолога), а мне заявили, что, кроме выписки, датированной сегодняшним числом, снова нужен паспорт и страховой полис, и пока эти документы я не доставлю, больную в стационар не примут. Абсурд полный. В "ее" палате 11, из которой она была выписана днем, 3 койки были пусты.

После долгих переговоров и ожиданий Ирину осмотрела дежурный терапевт и сделала резюме: поводов для волнения нет, состояние нормальное, но раз невропатолог вызван, то подождите его.

Прошло еще около получаса, носилки с женой по-прежнему стоят на полу. Медперсонал не предпринимает каких-либо действий.

Ко мне подошел невропатолог и спросил: "Вас предупреждали, что состояние больной может ухудшиться?! Зря вы беспокоитесь и беспокоите нас. Везите больную домой".

Я был в полном отчаянии, видя такое отношение, но делать нечего, собираюсь уже нести жену обратно в машину "скорой помощи", но тут мне говорят, что могут ее оставить в стационаре до понедельника, а в понедельник снова выпишут домой. В итоге через 1,5 часа жена получила медицинскую помощь, ей была поставлена капельница.

Не буду рассказывать, какое душевное состояние испытывал я в тот момент. Сегодня никого не удивишь равнодушием и черствостью, но чтобы его было столько в отделении больницы! Ведь сюда приходят люди за помощью в критической ситуации, каждое доброе слово и тем более отношение к больным, может быть, не менее важно, чем сделанный вовремя укол.

Николай ПОСКОТИНОВ

P.S. Все это было в пятницу ночью, а в субботу 1 июля в 18.00 моей жены Ирины Поскотиновой не стало. Вечная память и пусть земля ей будет пухом!

От редакции:

Письмо Николая Валентиновича, как видно по почерку, было написано за два раза. Нетрудно себе представить чувства отчаяния и глубокой скорби, которое испытывает он сейчас, похоронив жену в возрасте 47 лет. И вряд ли утешится он комментариями врачей и специалистов, но вам, уважаемые читатели, мы предлагаем их прочесть.

А.И. Петровский, ведущий специалист, врач-эксперт Вельского межрайонного филиала Архангельского Отделения Фонда обязательного медицинского страхования.

- Действительно ли есть сроки пребывания в стационаре, которые зависят от поставленного больному диагноза. И какова сумма штрафа, если эти сроки были нарушены?

- Строго установленных сроков пребывания в стационаре нет, поскольку больной, как правило, имеет не только основное заболевание, но и целый ряд сопутствующих. Длительность лечения определяется, в первую очередь, лечащим врачом. Если врач обоснованно считает, что больному необходимы еще какие-либо лечебные процедуры или дополнительные обследования, то коллегиально на лечебно-консультационной комиссии отделения срок пребывания больного в стационаре может быть продлен.

Понятия штрафных санкций в отношении между страховой компанией и лечебным учреждением нет. Но по инициативе больного или его родственников, врача-эксперта страховой компании или главного врача лечебного учреждения могут быть проведены два вида экспертиз: внутриведомственная (то есть в состав входят специалисты данного лечебного учреждения) и вневедомственная объективная экспертиза, в состав которой входят специалисты, имеющие высшую квалификационную категорию и не работающие в данном лечебном учреждении).

Если той или другой экспертизой установлено, что больной провел два дня или пять дней совершенно необоснованно, то есть он мог продолжать лечение амбулаторно или завершить его вовсе, был здоров, и ему не требовалось никаких процедур и они не проводились, либо изначально процесс обследования или лечения был неоправданно затянут, в этом случае лечебному учреждению не перечислят стоимость стольких койко-дней, количество которых больной провел нецелесообразно.

В моей практике это единичные случаи.

Г.Н. Рогозина, заведующая терапевтическим отделением Вельской ЦРБ.

- Есть ли основания, на ваш взгляд, у автора письма для столь резких суждений о медицинском обслуживании в терапевтическом отделении? Не была ли выписка больной из стационара действительно преждевременной?

-Пациентка, о которой идет речь, была доставлена в наше отделение в связи с резким ухудшением самочувствия. После осмотра доктором невропатологом, ей был поставлен диагноз - инсульт, значение которого понятно и неспециалисту. Кроме этого, этот диагноз был осложнен длительной и плохо управляемой гипертонией.

В течение 21 дня женщину "выхаживали" все - родственники, медсестры, и, несомненно, лечащий врач. Считаю, что заслуга в заметном улучшении самочувствия больной принадлежит именно медсестрам и лечащему врачу.

Необходимо отметить, что при таком серьезном диагнозе врачи редко делают прогнозы относительно исхода заболевания, и вместе с тем стараются сделать все от них зависящее, чтобы исход был благоприятным. Восстановление больных после инсульта проходит длительное время - в течение года, а иногда и до полутора лет. За этот период больной должен неоднократно пройти стационарный курс восстановительного лечения.

Срок пребывания в стационаре ограничен, и превышать его без веских оснований нельзя. Этим и объясняется отказ лечащего врача продлить пребывание больной в стационаре по просьбе родственников. Но главное - это стабильное состояние и неплохое самочувствие самой пациентки. Надо понимать, что, задерживая одного больного, мы отказываем кому-то, кто ждет места в отделении.

Ухудшение самочувствия больной 1 июля предвидеть было практически невозможно, а тем более невозможно предотвратить столь трагический исход. К сожалению, медики бессильны при развитии таких тяжелых осложнений.

Добавлять что-либо к комментариям специалистов мы просто не имеем права, считая, что каждый читатель способен сам сделать вывод. Но можем сказать, что автора письма они не удовлетворили и он намерен действовать дальше.