Вилегодская газета
20 декабря 2006 (98)
Михаил НОГТЕВ

Самородок

Окончание. Начало в N97 за 16 декабря

Остальных раскидали по разным частям Ленинградского военного округа. Мы попали в один полк с Селезневым. Служили в разных подразделениях, но все три года тесно поддерживали земляческие отношения. Парень оказался надежным. Демобилизовался старшим сержантом.

... Так прошла у нас вторая встреча с долговязым гармонистом из Саврасова, после которой мы расстались на несколько лет.

Однако через письма моей матери и Нины я о его жизни знал многое. Вместо культпросветучилища, в которое ему давал направление районный отдел культуры, он уехал учиться в профтехучилище на механизатора. Работал трактористом и комбайнером в колхозе, чуть позднее в совхозе "Павловский".

Был случай, пожалел колхозников и лошадей, убирающих хлеб конной жнейкой на крутом склоне. Поехал жать озимую рожь комбайном и при резком торможении изувечил стопу ноги.

В другой раз возвращался ночью со свадьбы домой во время весеннего паводка. Переходил бурную речку Городишну и едва не утонул. Однажды шел поздно вечером с концерта из села Саврасова в свою родную Птичью Гору. Поднимался на крутой угор, как на стену, и видит: в деревне горит скотный двор. И вокруг двора ни одного человека. Огонь сильно распространился по крыше. Спрятав гармонь, один отцепил арканы у семидесяти коров и через великую силу выгнал их на улицу. Только выскочил - обрушилась крыша. Треск обвалившейся кровли разбудил жителей деревни.

За спасение животных в знак благодарности колхоз купил Арсению костюм, взамен испорченного на пожаре. Подарил ручные часы.

Познакомился с гармонными мастерами в городе Кирове. Время от времени запасался у них материалами для ремонта гармоний. Особенно много восстановил у гармошек мехов. Был комсомольским секретарем в первичной организации, в активе райкома комсомола.

Аккомпанировал на баяне самодеятельным артистам Саврасовского клуба... и по-прежнему не расставался с гармошкой. Кировские мастера-кустари изготовили по его заказу новую гармонь. На планки басов и голосов в кировских гармошках кустарного производства использовалась медь.

Веселил молодежь на плясках, девичниках и игрищах, благо на них в ту пору плясали на трезвую голову. Был желанным игроком на свадьбах во всех двадцати деревнях саврасовского "края", большинство из которых разбросали свои дома по верхотурам угоров. Иногда приходилось играть у знакомых и родственников на свадьбах за рекой, в соседнем селе Павлово.

По мелочам не разменивался. На разные пирушки-веселушки принципиально не ходил. Он любил повторять первые две строчки ходовой частушки, которые образно, но точно характеризовали его холостую жизнь: "Все угоры-косогоры Моя трость измерила... Горячо любил девчонку, Она не верила".

... Но главное, до боли в сердце любил родную стихию - это безмолвное спокойствие угоров и лесов. И, несмотря на уговоры родственников, сверстников и невесты, на постоянное бездорожье и отсутствие близко работы, неудобное месторасположение родной деревни (не зря названа Птичьей Горой), никуда не хотел уезжать. По крайней мере пока...

Он был у матери одиннадцатым ребенком, "заскребышем". Раньше так в деревне называли последний каравай из квашни, потому что он обычно получался маленьким.У нее вышло наоборот. На правах младшего был любимцем семьи.

На детей ей было грех обижаться. Все они, за исключением трех умерших в младенчестве и двоих погибших сыновей вместе с отцом в той страшной войне, жили в ближайших городах и рабочих поселках.

Звали ее к себе, хотя бы на зиму, но... она не могла оставить младшего. А он на все уговоры матери в ответ смеялся и говорил: "Мама, я еще не нагулялся. Вот как надоест, тогда сразу..." Такие заявления младшего сына, пусть и в шуточной форме, конечно, вызывали у матери тревогу.

-До того добродишь ночами, погибнешь где-нибудь ненароком или к вину привыкнешь, не оторвать, - беспокоилась она. На эти слова сын сердился.

Разлука с Ниной из-за ее учебы на фельдшера и приверженность его к саврасовскому краю их дружбе, к счастью, не помешали. Свадьба намечалась после окончания учебы.

В последние месяцы службы в армии мне удалось сдать экзамены в вуз, и я смог появиться дома только следующим летом. В тот год в райцентре додумались совместить два, казалось бы, совершенно несовместимых мероприятия: День молодежи и Девятое воскресенье (день поминовения усопших). Надо ли после этого говорить, что творилось: народу было - яблоку упасть негде. Приехал на праздник и Арся Митюгов.

После посещения кладбища народ все больше и больше стекался в Летний парк. С невестой и родственниками пришел Арсений. Остановился в середине парка, около танцевальной площадки, как всегда, с гармошкой в руке. Со стороны сразу было видно, что он еще подался, а главное, сильно заматерел, раздался в плечах. С такими "базовыми данными" он стал чересчур приметным в толпе.

Нина взяла его под руку и, видимо, специально о чем-то тихо с ним говорила, чтобы ее не докучали лишними вопросами. Молодая пара гляделась очень выгодно, ибо Нину Господь-Бог красой и ростом тоже не обидел.

Немного погодя на танцплощадке что-то не заладилось с музыкой. Гармошек было много, но пиликала в углу Летнего парка только одна. Несколько спутниц гармониста тихо и несмело пели песни.

Арсений быстро сообразил, что настало его время. В эти минуты людям нужен он.

Поднял расписанную узорами гармонь, как пушинку, на уровень груди своего могучего роста, привычным артистическим движением рук растянул мех своей любимицы до отказа и... четко заперебирал голоса и баса своими длинными пальцами огромных, как лапти, рук. Сначала медленно, потом заиграл круче и круче...

Вначале все внимание людей было приковано к гармонисту, вернее, к его рукам.

...Под одну гармонь только "восьмерку" плясали на три круга. Да что говорить! Приглашения на "восьмерку" никто и не ждал. В веселом угаре народ сбился в большущий круг вокруг гармониста и выделывал невообразимое. Кто где стоял, на том месте и выхаживал ногами, стараясь переплясать соседа.

Арсений подстроил игру под нескольких отчаянных бабенок, которые умело выстукивали резвыми ножками густую дробь около него, слушал лестные частушки в свой адрес и вкладывал в переборы свою открытую душу без остатка.

"Эта самая игра, Самая игриночка, В эту самую игру Играет ягодиночка". "Это кто такой играет, Игрочок откудова? Далеко ли эта ягода Живет отсюдова?"

На угоре, по периметру Летнего парка стояли старушки, но и те приплясывали и пели песни. Не участвовали в пляске только самые любопытные.

Его гармонь одинаково послушно выговаривала то "вилегодскую" плясовую, то "котласскую", то причудливые заковырины "покровской".

...Ночью мы прогуляли на Выставке в селе до четырех часов утра. Когда шли по улице на льнозаводскую сторону к его родственникам, Арся, по саврасовской привычке, играл "по деревне". Нажимал на самые высокие тона и без того громкоголосой гармони. А мы пели: "По деревеньке пройдем, Не осудите, тетушки. Ваши - куры, наши - девки, Спите без заботушки".

В каждом втором доме открывалось окно. Женщины внимательно слушали незаурядную игру самородка, с нескрываемым любопытством разглядывали полуночников.

...Осенью Нина и Арсений сыграли свадьбу, она проходила в двух местах: и в доме невесты, и в доме жениха. Пировали три дня, по старинному обычаю: с поезжанами, с опеванием за столом свадьбы приезжих гостей. Дружки молодоженов сумели устроить молодым сюрприз. Запрягли резвых лошадей и всласть покатали их в тарантасе по полевой дороге возле деревни с залихватской игрой на гармони и свадебными песнями.

Через короткое время Арсений все-таки согласился уехать в город Киров. Его приняли сначала учеником на гармонную фабрику. Но, увидев, что новичок хорошо знаком с работой, быстро перевели в мастера. Кроме того, на дому самостоятельно учился делать сложный ремонт гармошек и изготовлять новые по заказу. Нина устроилась работать по специальности, получили небольшую квартиру. Вскоре один за другим появились на свет два сына. Куда лучше...

Но, переиначив поговорку, можно сказать: нет добра без худа. Сердце Арси раздвоили на две половинки. Днем он жил в городе, где его все устраивало, а душой в бессонные ночи находился в Саврасове, хотя разумом понимал, что его малая родина пустеет не по дням, а по часам. Каждое лето, при первой возможности, он стремился на Птичью Гору, проводил в родном доме отпуск, а зимой, когда мать уезжала к старшему сыну в город Сольвычегодск, тоска грызла и без того больное сердце.

В городе Арсений не находил применения своему таланту как гармониста, он не мог играть сам для себя в городской квартире. Ему необходимо было раздолье (совсем не обязательно саврасовское), многолюдные сельские праздники с шумной разноголосой толпой, на которых привык быть заводилой, или просто веселая компания, которая бы слушала и понимала его.

Особенно было тяжело первые два-три года. Потом вроде привык, притих. Больше десятка лет жил спокойно. Душу отогревал на вечерах художественной самодеятельности своего предприятия. В городе появилось больше знакомых. Иногда удавалось в дни престольных праздников съездить в родное село, побывать на деревенской свадьбе.

...Потом рез ко ухудшилось здоровье. Пришлось серьезно лечиться. Но продолжал много работать на дому. К тому времени он наловчился искусно делать гармони и его одолевали заказами. Стал молчалив, задумчив. К сердечным мукам опять примешивалась непонятная тоска.

Однажды мы сидели с ним поздним вечером на крыльце его родного дома. Рассуждая о том о сем, с высоты "птичьего полета" смотрели на панораму поймы реки, ее широкую водную гладь, которую не успел закрыть своим плотным телом вылезавший из кустов туман. Я знал от его жены, что в последние дни здоровье его снова ухудшилось. Арсений держал гармонь на коленях. Вдруг заиграл тихо и, как бы только для себя, запел свою любимую песню: "Ты играй, гармонь моя, Сегодня тихая заря. Тихая зариночка, Услышит ягодиночка".

Резким движением сжал мех гармони, положил на него подбородок и, постукивая пальцами по корпусу, надолго замолчал. Мне не хотелось нарушать неловкое молчание, а про себя подумал: городским жителем он так и не стал. Просто смирился с обстоятельствами.

Нина услышала его песню и боль в тихую зарю. Увидев приступ глубокой тоски Арсения, села рядом на крылечко и тесно прижалась к мужу.

Арся был неприхотлив в жизни. По характеру походил на большого, доверчивого ребенка. Никогда ни с кем не ссорился, отходил в сторону. Иногда излишняя доброта к людям оборачивалась разочарованием.В этом случае его оберегала жена. Сам себя он защитить не мог...

...Арсений после этой встречи жил недолго. Ушел из жизни сорока лет от роду. Врачи когда-то верно предопределили его судьбу. В последние два года жизни его не раз спасала от смерти жена. В этот раз Нина не успела помочь мужу. Виновником смерти признали врожденный порок сердца.

Родные выполнили его волю. Схоронили на саврасовском кладбище. В мартовский день похорон ярко светило весеннее солнце. Его золотые рученьки и серебряную игру земляки не забыли. Народу на кладбище собралось ровно столько, сколько когда-то плясало на игрищах под его залихватскую гармонь.

Вопреки неписаным мирским законам, он просил в день похорон поиграть на гармошке. Однокашник Арсения по молодости взял его гармонь в руки, растянул мех до отказа, как часто делал Арся в начале игры, и тут же сжал его обратно, не сдержав скупых слез. Он приложился губами к корпусу гармони и бережно поставил ее на застланную скатертью могилу.